Илья Тё - Броневой Страница 43

Но сказано – значит, сделано. При лобовой атаке на укрепленный рубеж противника (а главное – рубеж невидимый и разящий из глубины леса сквозь оптические просеки) команде Малярийкина мог понадобиться каждый тяжелобронированный танк. И прежде всего – сверхмощный «Мамонт», прокачанный до третьей модификации.

Конечно, всегда был вариант пересесть. Малярийкин, как лидер своей команды и спонсор-плательщик (за Ленин счет), достаточно свободно распоряжался собственными бойцами. И если бы он попросил кого-то из обладателей «Хантера» или «Викинга» пересесть на его «Супермамонт» – никто бы не отказал. Вот делать так было позорно. Как в настоящем бою, так и в игровом. Хоть обладая деньгами, хоть будучи нищим.

Прибыв в первый взвод первого атакующего эшелона, Малярийкин впервые в жизни встал на своем «Мамонте» в строй других боевых машин. До этого, в Ливане и Тотенкопфе, деление на команды было условным и реального «командования командой» не было. Координацию или организацию взаимодействия никто не осуществлял. Имелись и командный чат, и голосовая связь, и аппараты видеосвязи, но пользовались ими только знакомые между собой танкисты, а если и какие-то иные, то лишь для пустого трепа. В высшей лиге «КТО» все было иначе. Командуя боем уже больше нескольких часов, Малярийкин, пожалуй, только сейчас почувствовал, что это такое – командный бой высшей лиги. По-настоящему. Это было нечто максимально приближенное к реальной танковой войне. Без пехоты и самолетов, но все же – максимально приближенное.

Первый взвод первого атакующего эшелона встал крайним справа. Командир (теперь уже не Малярийкин как лидер группы, а всего лишь командир эшелона) поставил задачи командирам отдельных взводов. Проверил размещение боевых машин. Оценил состояние и настроение личного состава. Еще раз обговорил способы действий танковой линии в наступательном бою, отметил характер предстоящего лобового боя. Предупредил о потерях.

В том, что потери будут, никто не сомневался. На то и фронтальная атака – насмерть.

Перед началом фронтального наступления Малярийкин связался по аппарату голосовой связи с командирами Первого и Второго вымпелов, чтобы проверить, как выполняется ими фланговый маневр. Малярийкин сделал это заранее, так как полагал, что в горячке наступательного и смертельно опасного боя вряд ли сможет осуществлять командование удаленными подразделениями без задержек.

Согласно докладам, Первый и Второй вымпелы двигались установленным маршрутом в направлении север – северо-запад в обход выступа лесного массива. Через несколько минут, достигнув определенной рекогносцировкой точки входа в лесной массив, Второй вымпел начал развертывание для атаки. Третий вымпел, прикрываясь курганами и кустарником, невидимый и стремительный, продолжил движение согласно первоначальному приказу.

Когда Второй вымпел, завершая свой фланговый маневр, вошел в лес (пятью километрами севернее погибших «Хантеров»), противник встретил его огнем на подходе. Попав под обстрел и будучи сильно впечатлен гибелью «Хантеров» в подобной же ситуации, командир Второго вымпела вывел свои машины из-под вражеского огня и отступил восточнее лесного массива.

Наличие нового рубежа обороны в точке вторжения Второго вымпела было крайне неприятно. Но предельно понятно. Малярийкин все же лелеял надежду, что оборонительные рубежи противоборствующей команды не окажутся растянутыми настолько далеко. С другой стороны, ничего иного Малярийкин, в принципе, не ожидал.

В обстреле Второй группы при попытке входа в лесной массив заключался и положительный момент. Стреляли незначительными силами, примерно взвод или два – то есть всего шесть стволов. Из легких орудий. Что соответствовало не серьезному заграждению, а скорее прикрытию, дозору или разведке. Огонь противник вел уже без применения оптических просек. А напрямую с края лесного массива.

Узнав об этом, Малярийкин понял, что Второй вымпел наткнулся на незначительное охранение, которое выстрелами орудий не столько пыталось предотвратить вторжение бойцов Маляра в глубь леса, сколько предупредить свои более тяжелые подразделения об опасности с фланга.

В этой обстановке Малярийкин приказал командиру Второго вымпела повторить бросок в лес, усилить давление и атаковать более активно, чтобы рассеять или добить машины вражеского дозорного отряда.

По счастью, Маляр не ошибся. Засады в глубине леса не было. Действительно, на фланге работал всего лишь дозор. Проникнув в лесной массив, Второй вымпел начал развернутую атаку.

Командир-танкист понял намерение Малярийкина и больше не пасовал. Не только в аппарат связи, но и непосредственно в воздухе над головой (с расстояния пяти километров), Малярийкин услышал грозный гул артиллерийских орудий Второго вымпела. Гулко заговорили танковые стволы. Пилоты вели по вражескому дозору плотный, уничтожающий огонь.

Вскоре легкие машины дозора оказались рассеяны. Танкисты Второго вымпела без потерь пересекли злополучную опушку леса. Командир Второго вымпела немедленно, как и было ему приказано, выпустил две ракеты зеленого огня. Сделано это было не столько для Малярийкина, который прекрасно слышал доклад своего бойца, сколько для привлечения внимания вражеской команды: Малярийкин – уже в лесу! После ракетного сигнала машины Второго вымпела развернулись в боевой порядок и начали широким строем прочесывать местность влево. Одновременно, таким образом, завершая глубокий охват вражеского оборонительного рубежа.

Малярийкин понимал, что проникновение в лес ни в коей мере не гарантирует отсутствие рубежей и точек обороны (тех же оптических просек или эскарпов) в глубине лесного массива. Враг мог прятаться за любым холмом и курганом. Поэтому танки Второго отряда двигались осторожно, ища сквозь оптику пушечные цели, готовые вести огонь на ходу. Огонь, пусть малорезультативный в таких обстоятельствах, но необходимый хотя бы в целях разведки и отвлечения на себя вражеских сил.

Как только сигнальная ракета поднялась в воздух, командир первого эшелона дал команду к началу наступательного боя. Лобовая атака на центральной позиции началась!

Линия сверхтяжелых танков Малярийкина сорвалась с точки построения и поползла в сторону оборонительного рубежа.

Шли медленно. Переваливая через курганы и кочки. Через несколько минут, как только линия эшелона достигла останков подбитых «Хантеров» (те еще чадили сизым дымком), из леса раздались первые артиллерийские выстрелы и стрекот подкалиберных гранатометов, которые часто устанавливались рядом с основным башенным орудием на танках бывалых ветеранов игры «КТО». Это засевшие в лесу «коробочки» противника начали массированный обстрел из всех видов вооружения.

Огонь был шквальный. Работая через просеки, враг все же имел достаточно ограниченный сектор обзора. Для мощных орудий против слабо– или среднебронированных танков или же против наступающего танка-одиночки, для которого можно было заранее накопить энергию выстрела в орудиях типа «Шафта» и в некоторых других, тактика работы сквозь оптические просеки годилась идеально.

Но в случае массовой атаки тяжеловесов эта тактика пасовала.

Пройдя линию огня, попадания получили десятки танков. Несколько коробок – пылали. Но пока броня выдерживала попадания. Наступающий эшелон пер вперед.

Еще триста метров до опушки леса.

Еще двести метров.

Еще пятьдесят.

Промчалась минута, и линия вошла в лес.

Ломая вековые деревья многотонными корпусами, одновременно пробивая просеку для ползущих следом средних танков второго эшелона, тяжеловесы рвали вперед, с ходу стреляя не только из башенных пушек, но из всех видов навесного оружия, доступного пилотам в этот момент. Громадные машины, еще не достигнув заветных эскарпов противника, шквальным огнем лупили в глубину леса практически вслепую. Ориентируясь то на угаданное случайно направление оптической просеки, то на вспышку выстрела, которая мелькнула за деревьями едва заметной искрой.

Такой странный способ ведения огня оказался, почти к восторгу Малярийкина, достаточно эффективным. Попаданий, возможно, не было, однако вражеские орудия замолкали одно за другим. Первыми прекратили «пукать» слабосильные «Смоки». И это правильно – такие, с позволения сказать, пушки были титанам Малярийкина откровенно безразличны. Затем замолчали «Твинсы». Остальное же, более мощное вооружение «засадного» отряда противника продолжало ухать, но все реже и более выборочно.

Малярийкин связал снижение огневой активности противника сначала с более ответственным отношением к поражению целей, то есть соперники стали целиться лучше, выбирать, кого смогут подбить, а кого нет. Но вскоре Маляр убедился, что соображения его были ошибочны. Враг не стал выбирать танки с меньшим бронированием. Устрашенные безумным натиском тяжеловесов Маляра, засадные «коробки» врага… стали примитивно ретироваться.