Ежи Тумановский - Город страшных снов Страница 43

Меньше чем за неделю в общине оказалось почти тридцать человек, и перед Егерем в полный рост встали самые разные проблемы. Он довольно быстро нашел оптимальное решение для каждой, но лишь для того, чтобы обнаружить: проблем стало еще больше. Самое же странное заключалось в том, что никто не пытался оспорить его право командовать. Люди успели привыкнуть к молодому главе общины, который, не особо задумываясь о чьих-либо пожеланиях, просто отдавал распоряжения, не стесняясь по несколько раз объяснить, почему принято именно такое решение. Хмурый Обрез, постоянно болтавшийся недалеко от Егеря, одним своим видом отбивал всякое желание спорить по пустякам.

Но через неделю после того, как община была создана, Егерь принял решение, которое едва не привело к бунту. В этот раз он ничего не объяснял, просто выделил бригаду, которая, вместо добывания еды или поиска оружия, должна была собирать с улиц сохранившиеся тела. В принципе люди понимали, что спасают жизни тех, кто однажды выйдет из анабиоза, но тратить на это силы и время, рискуя собственным благополучием в предстоящую зиму, никто не хотел. Однако традиционно вежливый и отзывчивый Егерь вдруг продемонстрировал такое упрямство, что ему могло бы позавидовать целое стадо ослов.

Собрав всех жителей общины во внутреннем дворе дома, он заявил, что готов выслушать недовольных решением. Но только один раз.

— Давай сперва переживем зиму! — сразу же крикнул усатый мужик с копьем в руке. — А потом будем о спящих думать. Я все понимаю, и людей мне тоже жалко, но давай сперва о себе позаботимся! Они лежали много лет, и ничего с ними не делалось. Полежат еще полгода.

— А если нашим детям еды не хватит? — подхватила одна из женщин, стоящих небольшой обособленной группой. — За зимой весна голодная придет!

— Ты еще молодой, горячий, вот и послушай, что тебе старшие говорят…

— Проснутся — сами придут! Как придут — пустим!

— Чем трупы собирать, лучше бы про отдых подумал! С утра до вечера вкалываем, как проклятые…

Егерь поднялся на остов ржавого автомобиля и слушал своих людей. Безоговорочно и сразу его поддержали только Обрез, отец Тихон и несколько молодых парней. Остальные, даже те, кто не сказал ни слова, были недовольны. И это недовольство нужно было выдавливать немедленно, пока в общине не назрел гнойник будущих разногласий.

— Я уже все объяснил, — громко сказал Егерь, выждав несколько секунд после финальной гневной реплики. — Отец Тихон даже проповедь читал желающим об этической стороне вопроса. Для тех, кто никак не может понять, что цели у нас с вами общие, говорю более внятно: сейчас мы закладываем основу под наше будущее. Если этого не сделать, мы погибнем, даже если переживем зиму. Не через год, так через два.

— Так это когда еще будет!

— Не надо нам байки травить про светлое будущее! Плевать на твое будущее!

— Эти, значит, проснутся — и на все готовенькое?

— Мы хотим жить здесь и сейчас! Если тебе нужна довольная община — дай каждому то, что он хочет! И вряд ли кто-то здесь хочет пахать с темнадцати до темнадцати, пока остальные совсем даже не напрягаются в своем коматозе!

— А с чего вы взяли, что мне нужна довольная община? — Егерь сделал удивленное лицо и даже развел руками в стороны, показывая, как он обескуражен.

— Если люди не будут довольны — мы тебя заново президентом общины не выберем!

— А меня кто-то выбирал? — еще больше удивился Егерь.

Толпа обескураженно притихла.

— Мне абсолютно все равно, насколько счастлив будет каждый из вас в отдельности, — громко и четко проговорил Егерь, — но я все сделаю для того, чтобы наша община с каждым днем становилась сильнее. Нельзя быть выживальщиками. Мы должны заново отстроить свой дом. А для этого нам придется вспомнить, что все трудности люди преодолевали только вместе.

— Вы чего такие тупые, а? — неожиданно встрял Обрез, злобно глядя на толпу.

— Все, кто проснется этой зимой и не получит оперативной помощи — гарантировано погибнет, — продолжил Егерь, не обращая внимания на приятеля. — Не от зверья, так от морозов или голода. Любителям подсчитывать дивиденды рекомендую вспомнить, как мы жили, пока нас было чуть больше десяти человек. А люди, которые проснутся, станут серьезной поддержкой для общины. Только подумайте! Их не надо растить и воспитывать: мы сразу получим готовые рабочие руки и светлые головы. Чем больше работающих людей — тем сильнее община. Чем сильнее община — тем лучше и спокойнее живется каждому из вас. Если кто-то считает, что работа на общее благо — непозволительная роскошь для него… вас с удовольствием примут в Уралобурге.

— Хреновый из тебя оратор, — честно сказал Обрез Егерю, когда он спустился на землю. — Не послушают. Айда манатки собирать — сейчас стопудово попросят покинуть помещение.

— Зато из тебя оратор хоть куда, — покачал головой подошедший отец Тихон. — Люди не дураки, они умеют и слышать, и думать. Все будет хорошо.

Священник оказался прав: община прогнулась под странную прихоть своего лидера. В конце концов, сам Егерь, как и все, работал с раннего утра и до позднего вечера, неоднократно демонстрировал умение принимать верные решения и не стеснялся регулярно собирать всю общину во дворе и выслушивать каждого, кто хотел высказаться. По любому поводу.

И люди ему поверили.

Сам Егерь, правда, ощутил это как дополнительную ответственность, которая лишь добавила ему проблем.

— …выловлено и подготовлено к засолке шесть ведер рыбы, — бубнил парень, — собрано диких яблок четыре таза…

— Может еще легкие ограды сделать? — не обращая внимания на бубнеж, предложил отец Тихон. — И чтоб их с крыши было видно. Если кто ночью пройдет — с утра увидим.

— Легкие — это из чего?

— Ветки, старый картон, да что угодно. Здесь же задача — сигнал заметить, а не оборониться.

— Вроде сигнализации? А что, неплохая идея. Можно… Кстати, вчера ребята три ржавых автомата притащили — удалось починить?

— Два из трех точно смастерят, — ответил отец Тихон, поглаживая бороду.

— А что сборщики яиц? — внезапно спросил Егерь у докладчика, демонстрируя, что успевает и с отцом Тихоном говорить, и рапорт слушать. — Есть успехи? Накануне обещали три нормы от обычного собрать.

— Еще не дошел до этого пункта, — объяснил парень. — Но обещание выполнили: яйца на кухне. И не голубиные, что-то покрупнее…

Спустя две недели после возникновения община Егеря насчитывала более шестидесяти человек, включая мужчин, женщин, стариков и детей. Среди них были и те, кто пришел в себя неподалеку, и те, кто собирался уходить из города, но, пообщавшись с Егерем, остался. Трое успели побывать в Уралобурге и сумели оттуда сбежать. Как Егерь и предполагал, дела у нового города шли не блестяще: со всех сторон его окружали конкуренты, и охрана ежедневно вступала в перестрелки с соседями. Тем не менее Уралобург продолжал наращивать количество вооруженных людей и постоянно объявлял всё новые городские кварталы своей территорией.

— …рейдерскими группами доставлены: тара пластиковая для воды, объемом…

— Егерь! — донесся со двора крик Обреза. — Егерь! Пляши! Мы нашли ее!

Егерь поморщился, но подошел к окну и открыл его.

— Чего орешь? — недовольно спросил он. — Совещание у меня. Кого вы там нашли?

— Ирину Сергеевну! В трамвае сидела! Не погибла — спит!

— Маму? — Дыхание у Егеря перехватило, изнутри словно обдало жаром. — Мою маму?!

2

Для спящих, чьего пробуждения по какой-либо причине особенно ждали. Егерь специально отвел два этажа в одном из подъездов. Помимо жены Виктора и отца Люськи, там лежало тело бывшей девушки Егеря, найденное поисковой группой в один из первых дней, когда община только начала собирать спящих повсюду. Там же находились тела мужей, жен, детей, родителей, а то и просто друзей других членов общины. Их было не очень много, места оставалось еще предостаточно, но людей в общине становилось все больше, а поисковые группы, собирающие спящих на улицах, уходили дальше и дальше. Это означало, что рано или поздно будут заполнены все помещения и здесь.

Над мамой Егеря уже хлопотали две женщины, убирая грязь с лица и рук. Здесь же находился и Док — гроза Дикого Ёбурга Виктор, — которого Егерь обязал осматривать всех, кого доставляли в общину. И бодрствующих, и спящих.

Ворвавшись в комнату, Егерь внезапно ощутил слабость в коленях и замер на пороге. Мама почти не изменилась, лишь лицо ее казалось неестественно серым. На ней были та самая ветровка, легкие брюки и туфли, в которых она собиралась ехать по магазинам много лет тому назад.

— Обычный случай. Спит. Переломов и травм, как и признаков близкого пробуждения, нет, — коротко доложил Док, но Егерь его даже не слушал.