Сергей Раткевич - Охота на ликвидатора Страница 43

— Если ты увидишь поблизости плоский серый камень, сразу же скажи об этом, — проговорил Уннар. — Только не касайся без спросу. А то еще окажешься снаружи одна, а мы тут останемся.

— Впрочем, вряд ли, — добавил он, внимательно оглядевшись. — Не вижу я здесь плоского серого камня. Тут все разукрашенное.

— Возможно, вход и выход расположены в разных местах? — предположила Виллет.

— А может, не стоит пока возвращаться? — сказала Шейди.

— Вот еще! Почему? — удивился Уннар.

— Ну, там все эти наемники… и маг… А тут красиво так. И спокойно. Может, нам пересидеть?

— Вообще-то, если б мы выбрались прямо сейчас, я бы еще успел застрелить мага, — ответил Уннар. — Но мы не знаем, когда выберемся…

— А значит, лучше подождать, — закончила Шейди. — И оглядеться заодно.

— С одним условием — с места пока не сходить, — быстро сказала Эссиль.

А то ведь кто знает, что этим бесстрашным дурочкам в головы-то взбредет? Тут все такое красивое… Сама бы не отказалась рассмотреть как следует.

— Второй раз в такое место вряд ли попадешь, — мечтательно прошептала Шейди.

— Из него еще выбраться надо, — заметила Виллет.

— Я что-то слышу… — внезапно насторожившись пуще прежнего, пробормотал Уннар.

— Что ты слышишь? — тотчас спросила его Эссиль.

— Что-то странное… — откликнулся он с недоумением.

— Вроде бы песня, — добавил он мгновение спустя. — Или танец…

— Я тоже слышу, — присоединилась Шейди. — Это песенка детская, дурацкая… Про то, как кривой и хромой в гости к тупому ходили. Я ее хорошо помню!

Еще миг — и Эссиль сама уловила едва слышный напев.

— И я слышу, — промолвила Виллет.

— Только слова переделанные, — сказала Шейди. — Не наши.

— Нет, — ответила Эссиль, вслушиваясь в едва различимый напев. — Не переделанные. Так она, наверное, и звучала когда-то. Тогда, когда ее придумали. Это люди потом переделали.

— Не слышал такой песни, — промолвил Уннар, оглядываясь по сторонам, пытаясь определить направление, откуда доносится песня. Но тщетно. Песенка звучала со всех сторон сразу.

Она надвинулась мягко, словно порыв ветра: мгновение назад его не было — и вот он уже свистит в ушах.

«И впрямь — та самая», — подумала Эссиль, когда песня накрыла ее с головой.

«А Уннар… неужто и впрямь не слышал? В каком же возрасте он попал в эту свою гильдию?»

И в первый раз за все это время она подумала с возмущением о его мертвом учителе, подумала, что он был не очень-то хороший человек. Впрочем, эта мысль была мимолетной. Песня захватила собой все.

Та самая песенка, детская песенка-кривляка про двух придурков, отправившихся в гости к третьему. Та — да не та. С этими непонятными словами на древнем языке она словно бы вдруг распрямилась и выросла. Стала другой, какой-то более настоящей, что ли… Ее ритм прокатывался по телу, мелодия звенела в сердце, а голос звучал в голове… Она подняла взгляд и посмотрела Эссиль прямо в глаза.

«Это место смерти, это место радости, — сказала песня. — Лежащие здесь славно жили и с честью умерли. Они обладали силой и мудростью. Отбросьте свою скорбь, путники, она неуместна. Радуйтесь с теми, кто лежит под этими сводами, ведь они славно жили и с честью приняли смерть. Это место смерти, это место радости».

— Место смерти — это место радости? — изумленно пробормотала Виллет, и Эссиль поняла, что она слышит те же слова.

«Так что, получается, эта песня и впрямь говорит с нами? Именно с нами?»

«Веселитесь! Ешьте и пейте! Пойте и танцуйте! — говорила песня. — Живые, почтите мертвых! Примите их дар! Это место смерти, это место радости!»

Эльфийский лучник, изображенный на боковой стенке гробницы, откинул челку, посмотрел в глаза и улыбнулся. У него была удивительно мягкая улыбка. Эссиль вздрогнула, во все глаза уставясь на нарисованного эльфа, но он больше не двигался. И только нездешний ветер шевелил его нарисованные волосы. Или это была песня? Песня была тем ветром, что пел в ее ушах и заставлял шевелиться волосы парня, нарисованного в незапамятные времена давно умершим художником?

«Ешьте и пейте! Пойте и веселитесь!»

— Ешьте и пейте? — Уннар изумленно огляделся.

«Идите следом за мной», — звала песня.

— И угодите в ловушку, — отозвался Уннар.

«Здесь нет ловушек, вы, смешные чужестранцы… Владыки царства Дейеннери не нуждаются в ловушках, чтоб защитить свое вечное жилище. Их сила с ними во веки веков, их сила сбережет их славу, радость и покой! Не бойтесь ловушек, не страшитесь зла, его нет в этом месте!»

— А ты кто такая? — спросила Шейди.

«Я песня… Я просто песня, спетая когда-то для таких, как вы, смешных чужаков, которые не будут знать, как себя вести в Доме Мертвых… Я просто песня, звучащая под этими сводами, эхо благословенного голоса Эрриона, великого владыки-царства Дейеннери».

— Оно… оно не злое, — прошептала Шейди.

«Я не злое! — развеселилась песенка. — Конечно же я не злое, маленькое смешное существо! Я та песенка, которую ты пела в детстве! Про слепого, хромого, тупого и еще какого-то! Иди же за мной, смейся, пой… Прими угощение мертвых владык великого царства Дейеннери!»

— Я думаю, мы можем пойти за ней, — обернувшись к Эссиль, сказала Шейди. — Она хорошая. А если здесь появятся плохие — она нас защитит. Правда?

Вопрос Шейди адресовала, разумеется, песне. Окружавшей их со всех сторон, казавшейся от того живым существом, песне.

И тотчас получила ответ.

«Им здесь не появиться. Это место недоступно для зла. Магия Владык бережет его. Идемте же за мной, смешные, странные существа, мне жаль, что Владыки не могут посмотреть на вас!»

— Мы бы им понравились? — спросила Шейди, делая первый шаг.

«Им было бы очень интересно».

— А как мы вообще здесь оказались? — спросила Эссиль, шагая вслед за своей ученицей.

«Странные… Вы вошли и спрашиваете, как вы здесь оказались? Отвечаю — вы вошли сюда и оказались здесь», — песенка, казалось, искренне недоумевала.

— Но мы вовсе не собирались сюда входить, — заметила Эссиль. — И там не было никакого входа…

«И это мне говорит существо, приведшее сюда остальных? Существо, на чьем поясе находится Ключ Владык?»

Эссиль схватилась за «стрелу мира» на поясе.

«Да. Именно об этом я и говорю», — подтвердила песенка.

— Так значит, когда я коснулась того камня…

«От галереи входа остался один-единственный камень? — обеспокоилась песенка. — То-то сюда так давно уже никто не заходит! Но как же город? Великий Таннорлен? Неужто он лежит в развалинах?»

Эссиль вздохнула.

Соврать? Не умеет она этого.

«Все равно ведь раньше или позже…»

«Ты хочешь сказать, что никакого города нет?! — печально поинтересовалась песенка. — Владыки предвидели, что так может случиться».

— Там наверху — река. На реке — остров. На острове — камень, — ответила Эссиль.

«А здесь, внизу, все так, как было когда-то, — откликнулась песня. — Все течет, но ничего не меняется, тела Владык нетленны, сон их вечен, сила их пребывает на страже покоя».

— А в те времена, когда Владыки были живыми, были существа, похожие на нас? — спросила Виллет.

«Таких смешных существ еще не было», — ответила песенка.

— А те существа, которые были тогда, знали, как себя вести в Доме Мертвых? — подхватил Уннар.

«Знали, конечно, они многое знали, они были совсем по-другому смешные…»

— Тогда для кого сочинили тебя, если таких, как мы, еще не было? — негромко поинтересовался Уннар.

«Владыка Эррион предвидел, что когда-нибудь появятся другие разумные существа. Он надеялся, что когда-нибудь они придут сюда и порадуются его смерти».

— Порадуются его смерти? — ошеломленно вырвалось у Эссиль.

«Да. А что тут такого? — удивилась песенка. — Если кто умер и ты не можешь порадоваться его жизни — порадуйся его смерти. Владыки всегда так делали».

— У нас радуются смерти врагов, — пробурчал Уннар.

«Радоваться врагам — это так интересно! И так великодушно! — восхитилась песенка. — Некоторые Владыки тоже так поступали!»

— Проклятье! Я же не собирался никуда идти! — воскликнул в ошеломлении Уннар, обнаружив себя и остальных совсем не там, где они были раньше.

Они находились в уютном маленьком зале, и перед ними стоял стол. Он был каменным. На нем теснились во множестве золотые блюда с фруктами и кувшины с вином. От вина и фруктов исходил чарующий аромат.

— Шейди! — встревоженно воскликнула Эссиль, но та уже схватила виноградину и отправила ее себе в рот.