Навь. Книга 5 (СИ) - Юллем Евгений Страница 43

Запиликал телефон спутниковой связи — о, это что-то новенькое.

— Слушаю, — сказал я по-английски.

— Понял. Ты где? — в трубке раздался голос Воронцова.

Я продиктовал ему координаты, судя по которым мы уже вошли в воды напротив берега Венесуэлы, болтаясь за пределами двенадцатимильной зоны.

— Следуйте в точку рандеву с координатами…

Я записал координаты на листке помятого картона от ящика с консервами.

— Как прибудете в эту точку, ложитесь в дрейф и выпустите красную ракету, вас подберут.

— Понял, — я отбился.

Поднявшись с палубы, я подошел к дедку, и протянул ему картонку.

— Далеко это?

Он сверился со своим навигатором.

— Часа два примерно, а что?

— Идем туда и ложимся в лрейф.

— С чего это вдруг? — заупрямился дедок.

— С того, что лучше вопросов не задавать. Вот оставшиеся двенадцать, а вот еще две за труды. — я отдал ему деньги.

— Это же в их территориальных водах!

Я пожал плечами. Значит, так надо. Опять что ли тебе на психику надавить, шкип?

— Идем за пределами территориальных вод, потом к берегу, пока не дойдем до этой точки. Понятно? — я сделал деду легкое внушение, коснувшись его буркала эктоплазмой.

— Понятно, — глаза деда остекленели, и он, как робот, стал править своим корытом.

Через два часа… А что через два часа? Я только что из штанов не выпрыгивал в ожидании развязки. Мы подошли к точке рандеву, абсолютно пустынной. Никого вообще, совсем никого. Неужели Воронцов решил послать за мной подводную лодку? С него станется. А вот дедушке пора спать — я легонько ударил его пальцем по макушке, заставив потерять сознание. Много знает — лучше пусть крепче поспит.

Устроив дедка под навесом на палубе, чтобы солнышко не напекло, я пошарил в рубке, нашел ракетницу. Где у нас тут красная? Засунув старомодный папковый патрон, запечатанный металлическим пыжом с одной точкой в сигнальный пистолет, я направил его вверх, и выстрелил в воздух.

Красная искра, сопровождаемая белым шлейфом, тянущейся за ней в воздухе, прогорела и погасла. Вдруг я увидел точку на горизонте, которая, быстро приближаясь, росла в размерах, и когда я смог ее рассмотреть, вздохнул от зависти. Над волнами парил, по-другому не скажешь, окутанный облаком брызг сине-белый корабль береговой охраны РИ. Пер он так довольно быстро, узлов пятьдесят, чему я совсем не удивлялся — подводные крылья поднимали его в воздух. Вот милях в двух он замедлился, крылья ушли в воду, и он превратился в обычный корабль. Сторожевик медленно подошел к нам, урча турбинами на малом ходу, притом нас ощутимо качнуло — катер-то он катер по классификации, только вот у него водоизмещение в эннадцать раз побольше.

— Эй, на «Эсперансе»! — перегнулся через леер каплей. — Сколько вас там?

— Двое. Один не при делах, спит.

— Поднимайтесь на борт!

И за борт полетел веревочный штормтрап. Я не стал заставлять себя ждать, перевесил сумку через плечо, и примерившись, прыгнул через полоску воды между судами, вцепившись в мокрую ступеньку, и полез наверх. Тут меня уже подхватили руки матросов.

— Пойдемте за мной, — подал жест каплей.

Я пробирался по палубе, нагретой тропическим солнцем до состояния железки в парной.

— Проходите! — каплей распахнул дверь в рубку.

— Вы агент «Навь»? — повернулся ко мне кап-3, видимо сам капитан этого корабля.

— Да, — сказал я.

— Вам пакет, — капитан кивнул, и вынул из кителя сложенный конверт.

Я чуть не застонал. Что, опять инструкции? Прыгнуть за борт и плыть до Маракайбо? Слава богу, нет. Была только короткая записка от Воронцова, где он подтверждал полномочия капитана, и советовал следовать его указаниям.

— Понятно.

— А с этим что делать? — капитан показал в сторону иллюминатора, за которым где-то в той стороне за бортом была «Эсперанса».

— А пусть себе плывет, — махнул рукой я. — Он честно свою часть сделки выполнил.

— Ваше право, — неодобрительно покачал головой капитан.

Я пожал плечами.

— Ну тогда пройдемте в мою каюту. Через двадцать минут будем на базе.

— Хорошо, — прислонился я к переборке. Теперь я не спешу, по крайней мере сейчас. Я почти дома.

— Я считаю, что нужно брать Ладогина, начальника исследовательского комплекса «Ретровира», — Драбицын изучал фотографии холеного породистого мужчины, явно довольного собой.

— Согласен. Даже думаю с него и начать, — Радогорцев изучал схему здания, взятую в секретном архиве. — Хотя уже и поздновато будет. Исчезновение разработчика они заметили, и замели следы. Наружка его ведет, пока никаких особых телодвижений не замечено. По радиоперехвату — тоже ничего, они с Касьяновым не любят болтать лишнего по телефону.

— Может, тогда возьмете Касьянова сразу?

— У нас пока нет оснований для этого, — поморщился как от зубной боли Козьма. — Ну взяли мы разработчика, ну сдал он Ладогина. Касьянов легко может сказать, что никому он ничего не приказывал, это инициатива его начальника исследовательского комплекса, а тот скажет, что тоже ничего никому не приказывал, вот вам лабораторные журналы, покажите, где тут указано мое распоряжение? Так что все опять замкнется на Лопатине. Да что я вам объясняю, граф, сами прекрасно знаете проведение следственных действий. Подозрения к делу не пришьешь.

— А нарушение протоколов безопасности? По идее, местное здяние «Ретровира» сертифицировано для работы с возбудителями биологической опасности второй степени, а геновирус проходит по третьей или четвертой, у них для этого и спецлаборатория в степях Туркестана, чтобы не было утечки в случае аварии.

— Чтобы доказать это, нужно войти внутрь. А если они не намерены задрать лапки кверху, или что еще вероятнее у руководства есть приказ на самоликвидацию лаборатории? Я даже не хочу представлять себе, какую заразу они могут выпустить в черте города, там черт знает сколько и каких возбудителей. Такие здания не берут, а выжигают БОВами, что тоже невозможно по причине расположения этого гадюшника. Пока мы все-таки работаем полулегально, в курсе наших телодвижений только Его Величество, который согласился нам подыграть. И вызов армейской авиации в наши планы явно не входит.

— Значит, надо брать Ладогина, а заодно и «Ретровир» ночью, когда там не будет столько народу. Причем именно в такой последовательности, чтобы не иметь на потенциально опасном объекте своих штурмовиков и кучи гражданских.

— Уже, так и будет. Распоряжения я отдал.

— Чем я могу вам помочь? — спросил Драбицын

— Ничем. Отдыхайте, — улыбнулся Радогорцев. — В первый раз за столько-то лет. Вы исчезли, считайте, вас не существует. Теперь делом займемся мы.

Ладогин сел в машину в сопровождении охраны. С самого начала, с исчезновения Лопатина он запаниковал. Касьянов лишь отбрехивался от своего надоевшего подчиненного, максимум, что сделал — выделил тройку охранников из службы безопасности клана, да усилил охрану лаборатории. Хотя что ему опасаться? Ну если Лопатин где-то всплывет, то его слова ничего не будут значить, а свалить все на Ладогина — раз плюнуть. Поэтому у тройки охранников был отданный им негласный устный приказ — при попытке захвата стрелять на поражение, первая пуля в голову начальника лаборатории. Если он не достанется живым, то и взятки гладки. Тем более, как заверил его Ладогин, никаких биоматериалов, способных связать лабораторию с ядом, не осталось. Пусть ищут, случайно колбочку с чумой разобьют, это их отучит соваться, куда не следует, тем более к колбочке, помещенной в вентиляции, был прикреплен детонатор, способный ее разбить в случае необходимости. Тотальный геноцид в виде выброса хранившихся в лаборатории патогенов не предусматривался, это Касьянову и всем остальным будет петля, а жить хотят все.

— Вот же козел! — ругнулся водитель, когда их обогнал черный джип с тонированными стеклами, явно играющий в «шашечки». Вот и перекресток, и наглая широченная задница джипа впереди. — Выйти бы, да надавать тебе по рогам, да нельзя!