Сады пяти стремлений - Вадим Юрьевич Панов Страница 43

Но поздно… слишком поздно.

До баржи оставалось метров пятнадцать и не оставалось никаких сомнений в том, что суда соприкоснутся и высыпавшие на палубу боевики ворвутся на яхту. А их было много, очень много, не менее четырёх десятков, и они уже открыли огонь, пытаясь расстрелять тех, кто находился на мостике, они готовили абордажные крюки и с нетерпением ждали, когда окажутся на борту яхты, они… Они и представить не могли, что их замысел испортит невысокий, худощавого сложения очкарик, который высунется из укрытия на одно лишь мгновение – чтобы бросить в баржу небольшой, размером с ручную гранату, предмет.

Очкарика мало кто заметил – он появился всего на мгновение.

И никто не оценил исходящую от него угрозу, потому что не видели, что очкарик не просто спрятался за стену, а лёг на палубу и закрыл голову руками. Отчаянно при этом ругаясь последними словами, что совершенно не вязалось с его интеллигентным обликом.

Никому даже в голову не могло прийти, что скромному очкарику доводилось сжигать гигантские боевые цеппели.

* * *

На верхнем мостике на ногах устоял только Помпилио.

Мощная ударная волна сильно тряхнула яхту, после чего судно как безумное закачалось на поднятых волнах, но ни то, ни другое не могло смутить опытного цепаря. К тому же цепаря, ожидавшего чего-то подобного. Траймонгорцы посыпались на палубу, а дер Даген Тур с улыбкой посмотрел на баржу: в её левом борту зияла огромная пробоина, через которую машинное отделение заливала вода. Ни о каком преследовании речи больше не шло, и даже к берегу рулевой не успевал – баржа уверенно шла на дно. Что же касается яхты, она отделалась выбитыми по всему правому борту стёклами, погнутыми переборками и одной сломанной мачтой.

Ну и прыжками по воде.

– Что это было? – испуганно спросила Феодора, которой Помпилио галантно помог подняться на ноги. – Бомба?

– В нас выстрелили из пушки? – предположил один из телохранителей.

– Или мы напоролись на мину?

Тратить время на разъяснения дер Даген Тур не стал.

– На барже преследователей что-то взорвалось, – сообщил он Феодоре. – Кстати, мы едва не прозевали атаку с правого борта.

– Само взорвалось? – Сенатор прищурилась на готовую перевернуться баржу.

– Рано или поздно узнаем, – ответил Помпилио, бросив быстрый взгляд на поднявшегося на верхний мостик Мерсу. – Ничего не сломал?

– Всё в порядке, мессер, благодарю вас, – отозвался алхимик, поправляя очки. – Пара синяков.

– Вас сбросило вниз? – Феодора, как и остальные траймонгорцы, не заметила исчезновения Мерсы, решила, что он упал на палубу и потому среагировала весьма эмоционально: – Вам нужно к врачу.

– Чуть позже, синьора сенатор.

– Почему? – не поняла Феодора.

– Потому что бой ещё не закончился, – ответил дер Даген Тур, перезаряжая карабин. – Звук не исчез.

– Какой звук?

– Вот этот.

Возможно, не окажись на борту яхты Помпилио, появление воздушных кораблей произвело бы на военных Уло куда большее впечатление. Возможно, действуй оба отряда нападавших синхронно, у военных Уло, да и у самого Помпилио возникло бы намного больше проблем. Возможно. Однако история не знает сослагательного наклонения, и потому получилось так, как получилось: прилетевший отряд воздушных судов не мог поддержать речную ударную группу, а военные, услышав презрительное восклицание дер Даген Тура: «Недоцеппели!» – посмотрели на летающие корабли если не его глазами, то без страха – просто как на очередную цель. Каковой они и являлись. К тому же целью они были не очень сложной: воздухоплавание делало на Траймонго первые, самые робкие шаги, и выглядели машины, во всяком случае, на взгляд Помпилио, – нелепо. То ли местные изобретатели не додумались до аэропланов, то ли не сумели создать действующий образец, но появившиеся воздушные суда представляли собой невнятную смесь цеппеля и воздушного шара – находящийся в жёстком баллоне газ поднимал машину с подвешенной снизу длинной платформой; а управление осуществлялось с помощью рулей и рудиментарных крыльев. Но, несмотря на общую примитивность конструкции, каждый «недоцеппель» был вооружён, и пулемётчики уже начали давать пристрелочные очереди. Карабин до них не добивал, и это обстоятельство заставило дер Даген Тура поинтересоваться:

– У нас есть чем ответить?

– Пулемёты! – опомнился один из телохранителей, возможно – главный.

– Тогда чего ждёшь?! – рявкнул Помпилио. – Немедленно к бою!

Но прежде чем телохранитель бросился исполнять приказ, к яхте подошли два катера – починивший рули и справившийся с пожаром – и открыли пулемётный огонь по летающим машинам.

* * *

– Ну, что же, значит, нам опять придётся остаться в стороне, – подвёл итог Бабарский, наблюдая за улетающими машинами. Какое-то время они пытались обстреливать яхту, но, после того как сбили две из них, развернулись и взяли курс на север. – Не думаю, что ты сильно этим расстроен.

– Совсем не расстроен, – не стал скрывать Занди. – Зато теперь я понимаю, почему вы были так спокойны.

Учинённый дер Даген Туром расстрел произвёл на юношу неизгладимое впечатление. Даже большее, чем грандиозный взрыв, отправивший на дно здоровенную баржу. Взрыв… ну, это просто взрыв: их катер закачался на волнах, но и только. А вот эффектная и эффективная стрельба, необычайная меткость, с которой Помпилио поражал врагов, не могла оставить равнодушной. Тем более – мальчишку.

– А я смогу так же?

– Хочешь стать выдающимся стрелком? – рассмеялся ИХ.

– Разве это плохо?

– Поверь: умение метко стрелять – не главное достоинство мессера. Он не мечтал стать бамбальеро, но, когда решил, что это ему нужно, стал великим бамбальеро.

– Кто такие бамбальеро?

– Долго объяснять. Но что они умеют, ты сейчас видел.

– И долго мессер этому учился?

– Несколько лет.

– Конечно, он ведь богат и знатен, – не удержался юноша.

– И богат, и знатен, – подтвердил Бабарский. – Но в Химмельсгартне это не имеет никакого значения – титулы Высокого искусства получают только те, кто их действительно достоин.

– Неужели? – прищурился Занди.

– Разве тебе не хватило демонстрации? – прищурился в ответ ИХ. Сражение закончилось, однако яхта и два оставшихся на ходу катера пока оставались на месте, видимо, решали, что делать дальше, и Бабарский решил провести юноше краткий экскурс в историю одного из самых почитаемых искусств Герметикона. – Но если не хватило, то слушай. Когда Эдуард Инезир создавал Империю, он одержал много славных побед. Но дважды крепко обломал зубы: о целую планету – Лингу и об одну из областей Кааты – Химмельсгартн. Там, на Холмах Хоэкунс состоялась битва, которую называют «Три дня Учителей». За трое суток непрерывных боёв целая армия не смогла взять ни один Холм. Ни один. – Бабарский выдержал