Грааль - Владимир Викторович Бабкин Страница 43

благодарю Бога за то, что я один, как перст, что в своё время меня жена выгнала за пьянки, а детьми мы так и не сподобились. Я даже не знаю, что бы я делал в другой ситуауции. В мой подъезд уже зайти невозможно от трупного запаха. Переселился вот в гараж. Понятия не имею, кто и где у нас умер, но вывозить их явно никто не собирается. Как и их двери из-за запаха вскрывать тоже. Телефоны служб не отвечают. Впрочем, о чем это я? Какие службы в наше время? Да. Так вот. Кто-то из живых заперся в квартирах, кто-то пытается любыми путями выбраться из Москвы, многие уехали, но всем уже понятно, что не пропетляем — хоть оставайся, хоть уезжай. Сколько заснувших уже по дому? Хоть одна «Скорая» приехала? А сколько покойников? Сколько тех, кто сам отмучался во сне, а теперь не может сбить температуру никакими средствами? Только в моём подъезде таких двое. Ходят как привидения, звонят в двери, стучат, спрашивают лекарства от температуры. Понятно, что никто им двери не открывает. Боятся. Аптеки не работают. «Скорой» тоже нет. А сколько по моему дому квартир, в которой заснувшие лежат рядом с покойниками? А проснувшись, видят своих распухающих и «благоухающих» родных? Останутся они в этой квартире, как думаешь? Или они что-то могут сделать для организации приличных похорон? Кто-то закапывает во дворе многоэтажки, кто-то пытается вывезти покойника куда-то в лес, но не суть — централизованных похорон нет, власти отстранились. Кое где даже флаги спустили. Власти больше нет. Хорони хоть в детской песочнице. Так и живём.

Константинович всё так же меланхолично, не обращая внимания на доносившиеся с улицы выстрелы, захрустел солёным огурцом из банки.

— Михалыч, ты знаешь какого цвета белый медведь?

Тот хмуро ответил:

— Это ты к чему сейчас?

— К тому, что белый медведь на самом деле чернокожий. Негр, короче. А шкура у него прозрачна для солнечных лучей. Что случилось — то случилось. И что случится — тоже. Мы с тобой никак на это повлиять не можем. Ну, вот никак. К чему посыпать голову пеплом?

— И что делать?

— У тебя водка греется в стакане. Как минимум, водка с друзьями — это не самый худший вариант будущего, чем посыпать голову пеплом и страдать. Ни ты, ни я, ничего сделать с этим — Константинович поднял палец к пылающему небу, — не можем. Хотим мы этого или нет. Умрём, значит, умрём. Предлагаю выпить за здоровье. Оно нам очень понадобится в ближайшее время.

Звон «бокалов».

Они сидели без противогазов. Сидели, как сидели последние двадцать лет. Здесь, в глубине лабиринтов гаражей района Солнцево.

Сидели, как и всегда.

Да и не было у них противогазов.

Да, если бы и были.

Вокруг раздавались звуки. Урчали моторы выезжающих машин. Звучали лязгом какие-то детали. Кто-то заправлялся. Кто-то дико и злобно матерился. Визжали испуганно детские голоса. Ругались и отчитывали кого-то на чём свет стоит чьи-то жены.

Лишь трое сидели на ящиках за импровизированным столом. Бутылка водки и некая снедь, по принципу: «Чем Бог послал».

— Михалыч, какие планы намечаются?

Тот выразительно пожал плечами.

— Допить водку. Досмотреть шоу в небе. Есть другие идеи?

Вздох.

— Если бы были… С одной стороны, нам, в какой-то мере легче, ведь семей на шее у нас нет, но, с другой, а во имя чего? И тут таких, как мы, много, ведь сейчас наш гаражный кооператив полон тех, кто пришёл вовсе не ласточку свою ремонтировать, а просто сбежал. От семей, от жён, тещ, а, чаще, просто от самого себя. Как и я. Невыносимо. Тупая безнадёжность. Мы покойники, и это очевидно. Что остаётся? Сколько у нас там осталось бутылок?

— У меня в гараже ещё два ящика. Нам хватит на сегодня.

— Это хорошо.

Помолчали.

Даже не стали пить. Просто сидели.

Михалыч достал из нагрудного кармана пачку сигарет.

— Мужики, разрешите вас угостить.

Те усмехнулись. Как говорится, было бы предложено. Почему бы и не угоститься?

Огонь зажигалки. Легкие шипящие звуки затягиваний.

— Не думал, что это скажу, никогда не любил курить, всегда дымил чисто за компанию, но вкус сигарет мне сейчас вдруг понравился. Странно. — Константинович с наслаждением затянулся, глядя в небеса. — Жалко, что раньше не распробовал. Здоровье берёг.

Остальные усмехнулись, но промолчали, просто глядя на волны сияния в небе и на разгорающуюся звезду.

* * *

АВАЧИНСКИЙ ЗАЛИВ. ТЯЖЁЛЫЙ РАКЕТНЫЙ ПОДВОДНЫЙ КРЕЙСЕР СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ «ИМПЕРАТРИЦА МАРИЯ». Пятница. 22 августа 2025 года. Местное время 21:56.

— Что ты решил, командир? Экипаж волнуется. Сам знаешь — там, в Вилючинске, у многих семьи. И у нас с тобой тоже. Нужно что-то делать. По кораблю ходят разговоры, что семьи нужно вытаскивать из базы и переводить к нам, на подлодку. Потом можно высадиться где-то на не слишком проходном острове и отсидимся там. Припасов нам ещё на месяц хватит, а если урежем рацион, то, может, и на два, даже с учётом семей.

Командир корабля возразил:

— С семьями нас будет человек четыреста, а может и пятьсот. Как мы прокормим такую ораву?

Но у Николаенко был готовый ответ:

— Плюс на базе можем погрузить припасы. А там видно будет. Может зараза и отступит, вспомни как с ковидом было — сначала сплошной жесточайший карантин, а потом попустило как-то. Не может же зараза быть вечно. Не доводи до сходки команды и до мятежа на борту.

Царёв кивнул. А что тут скажешь? Там, на материке, бушует непонятная эпидемия. Судя по сводкам и сообщениям, счёт уже умерших стремительно растёт и наверняка исчисляется если не сотнями тысяч, то многими десятками так точно.

Их атомная подлодка два месяца была в автономном плавании у берегов США, проверяли все системы «Императрицы Марии» (или, как её ласково именовали «Маша») и теперь возвращалась обратно домой — на главную базу подлодок Тихоокеанского флота. И у них на борту пока не было ни одного заражённого.

Царёв хмуро смотрел в полыхающие огнём полярного сияния небеса. Бетельгейзе была у него по левую руку, но смотреть на неё уже совсем не хотелось. Даже члены экипажа, поначалу глазевшие на все эти небесные чудеса, уже бросали вверх безразличные взгляды.

Прибывшая из Москвы делегация проверяющих принесла с собой и заразу, понятно, что в Вилючинске тоже не совсем идиоты службу несут, и прибывших тут же