Брайан Герберт - Ментаты Дюны Страница 44

Драйго в отчаянии покачал головой.

– Вы меня огорчили, директор. Я надеялся вразумить вас, показать, что вы вредите будущему своим сотрудничеством с батлерианцами – неважно, искренне оно или нет.

В ответ Гилберт привел весьма слабый довод:

– Оставаясь здесь, работая внутри батлерианской системы, имея доступ к Манфорду Торондо, я могу хоть что-то изменить изнутри.

Драйго нахмурился.

– Вы убеждаете себя в этом, но у вас что-нибудь уже получалось, или вы только ищете оправданий?

Ученик повернулся и выскользнул из кабинета директора, раньше чем Гилберт смог ответить. Но оба они знали ответ.

Абсолютной безопасности не существует. Любую систему защиты можно преодолеть.

Принц Родерик ненадолго отправился на охоту в леса северного материка – ему хотелось побыть за городом, подальше от политики и воспоминаний о не покидавшем его. Хадита увезла детей к своей сестре, ей тоже нужно было обрести покой. В их апартаментах вещи Нанты оставались на своих местах: Хадита не могла найти сил, чтобы убрать их, и никому не позволяла это сделать.

Потеря дочери навсегда оставила у них в душах незаживающую рану, но Родерику следовало найти способ, как дальше жить и работать. Он никогда бы не признался в этом вслух, но в глубине души понимал, что от него зависит благополучие империи. Сальвадор был не в состоянии править самостоятельно.

В эти несколько мирных дней в лесу Родерика сопровождали три друга; у одного из них был охотничий домик. Условия жизни там были столь просты, что даже батлерианцы не нашли, против чего возразить. После захлестнувшего улицы безумия эта поездка позволила Родерику расслабиться. Он старался не думать ни о чем, кроме охоты на салусских фазанов и того, как их поджарить.

Но он не мог надолго забыть ни свою ужасную потерю, ни споры с Сальвадором – слишком часто он мысленно возвращался во дворец императора. Короткий отдых не исцелил сердечную рану.

Вернувшись в Зимию, он сразу столкнулся с напоминанием о причине его отъезда. На большой центральной площади напротив Зала парламента главный инквизитор Квемада и его группа «Скальпель» проводили публичную демонстрацию. Площадь оцепили императорские солдаты. Император решил, что демонстрация мастерства его инквизиторов послужит снижению преступности. Родерик этого не одобрял, считая тонкое мастерство Доротеи, узнающей правду, более действенным… но брат настоял на своем.

Собралась шумная толпа зрителей, и Родерик почувствовал ком в груди. Внушительный черноволосый Квемада занимался уже четвертой жертвой.

После того что случилось с бедной Нантой, Родерику хотелось, чтобы подобному допросу подвергся Манфорд Торондо. Эта волна насилия, которую он вызвал, все эти невинные жертвы… Принц закрыл глаза и вообразил себе эту картину.

Мускулистая женщина в мундире императорской армии проводила его к кабинету императора. По дороге она объясняла, что происходит, полагая, что Родерик захочет это знать.

– Пока четверо мелких преступников, милорд. Команда главного инквизитора применила к ним различные методы «убеждения». Методы старинные, но по-прежнему действенные. И к тому же зрелищные.

Выглянув в широкое окно, Родерик увидел на площади портативную дыбу, кресло с остриями, шлемы для зажатия головы и прочие средневековые пыточные орудия. Все эти предметы были взяты из музеев, не современные, не новые и, как многое в древней истории, очень жестокие по замыслу. Родерик знал, что они созданы для устрашения. После напряженного обучения в медицинской школе Сукк выпускники отделения «Скальпель» умели и без всяких орудий, с помощью камня или ручки для письма причинять страшную боль.

На камнях площади с краю лежали три окровавленных дрожащих человека; когда они удовлетворили любопытство инквизитора, их освободили из его приспособлений. У четвертого дробили палец за пальцем на руках и ногах, отчего он страшно кричал, однако ни в чем не признался.

Принц Родерик поморщился, не зная, что отвратительнее: варварские пытки или веселье толпы. И поскорее прошел в ложу императора, надеясь отговорить Сальвадора, предупредить, что опасно разжигать варварское безумие, уподобляясь батлерианцам. Неужели его брат создает общество, в котором жестокое разрушение становится обычным и ожидаемым?

Родерик подумал, что в борьбе противоположностей – разум против насилия – Джозеф Венпорт выбрал правильную сторону. Сальвадору нужна сила, чтобы противостоять нарастающей волне антитехнологического движения, но он смертельно боится батлерианцев. Родерик обсудит с ним этот вопрос с глазу на глаз и посоветует лучший план действий, старясь пробудить в брате храбрость и укрепить решительность.

Сальвадор встретил его теплой улыбкой, отчего Родерик почувствовал себя неловко. На императоре был роскошный военный мундир, алый с белым, с золотым львом на лацкане.

– Рад, что ты присоединился ко мне. Я собирался выйти на балкон, выпить кофе. Если хочешь, у меня свежий меланж с Арракиса.

От громких приветственных криков снаружи, заставивших вспомнить о яростных толпах Манфорда, бушующих в городе, ком в груди у Родерика увеличился.

– Если не возражаешь, я лучше останусь внутри. Это напоминает мне о пытках, которые применяли к нам мыслящие машины. Мы ведь должны быть лучше машин.

Сальвадора это замечание разочаровало. Он постоял у окна, глядя на толпу, потом небрежно опустился на диван.

– Будь по-твоему.

Он знаком велел женщине-служанке поставить кофе на столик справа от письменного стола.

Родерик тяжело выговорил:

– Однажды ты сказал, что хочешь, чтобы наследием твоего правления стало господство правосудия. То, что происходит сейчас на площади, не правосудие.

– Толпе это нравится. Для нее это возможность сбросить напряжение.

Толпа заревела вновь.

– Но это подливает масла в огонь. Когда толпа почувствует вкус к насилию, она сожжет половину города и убьет всех, кто попадется на ее пути, не делая исключений для маленьких девочек и их нянек.

Сальвадор заморгал.

– А, конечно! Прости. Я не подумал, что это напомнит тебе о дочери.

– Все напоминает мне о Нанте. – Родерик сжал кулаки и постарался не опуститься до эмоций. Брат нуждался в нем. Он сказал: – Есть другие способы получения информации, сир. Узнающая правду получит ответы гораздо эффективней – надежней, – чем палачи. Эти жертвы сознаются только из-за боли, а не потому, что не могут утаить правду.

Сальвадор отхлебнул кофе, добавил еще немного меланжа.

– Мой главный инквизитор тоже выполняет свои задачи. Никто не станет в ужасе скрываться от женщины в черном, которая просто стоит и молча слушает.

– Тем не менее, молча слушая, сестра Доротея раскрыла мошенничество дома Пеле.

Сальвадор фыркнул.

– А потом Квемада вытянул из Блантона Давидо гораздо больше сведений.

– И при этом убил его. Доротея могла получить все эти сведения и еще больше, и у нас был бы живой заложник.

– Или осужденный узник, отправленный на казнь.

Родерик не хотел спорить.

– В обоих случаях Омак Пеле мог не испугаться и не предать. Я рекомендую больше использовать для допросов сестру Доротею и ее узнающих правду и избегать публичных демонстраций жестокости.

– Это будет не так забавно, – произнес Сальвадор до того тихо, что Родерик едва расслышал. Потом, громче, добавил: – Возможно, тут есть над чем подумать. Давай испытаем обоих, пусть сестра Доротея допросит Квемаду своими методами… а потом мой главный инквизитор допросит ее.

– Он убьет ее!

Сальвадор помахал пальцем.

– Нет, если будет знать, что я против.

Родерик подумал о силе Доротеи и ее умении сосредоточиваться; как Преподобная Мать, она достигла такого уровня контроля над организмом, который ему был совершенно недоступен. Возможно, его брат был прав. Принц с тревогой вспомнил, что сестры-традиционалистки, сторонницы Доротеи, открыто встают на сторону батлерианцев, но, конечно, допрос с помощью узнающей правду был менее варварским, чем происходящее.

Император снова подозвал служанку и улыбнулся Родерику.

– Давай цивилизованно продемонстрируем их способности. Выпьем чаю с печеньем с меланжем.

Час спустя в кабинет императора вошла сестра Доротея в своем обычном черном одеянии, но ее каштановые волосы казались недавно подстриженными; как всегда, она производила внушительное впечатление. Она коротко поклонилась императору и Родерику, и ее недрогнувший взгляд остановился на Квемаде, сидевшем в кресле с прямой спинкой. Главный инквизитор выглядел очень непривлекательно – он лишь наспех умылся после своих трудов на площади. Снаружи императорские гвардейцы по просьбе Родерика разогнали недовольную толпу. Рабочие разбирали и уносили приспособления для допросов.