Андрей Белянин - Лайнер вампиров Страница 44

— Но вы же сами хотели меня уволить? — не понял я.

— Уволить — это одно, позволить убить — совсем другое, — заюлил месье Жерар, давая понять, что разговор окончен. — Ведь всё кончилось хорошо, Брадзинский. Вы молодец! Я напишу рапорт в управление, чтобы вас представили к награде. А также наградили почётными грамотами Флевретти и вашего Чунгачмунка. Они также внесли весомый вклад в раскрытие этого ужасного преступления, аналога которому ещё не было в истории Мокрых Псов и, надеюсь, не будет.

— Нет уж, вы так легко не отделаетесь, шеф, — упёрся я, прямо глядя ему в глаза. — Отныне все дела будем вести в открытую. Иначе рано или поздно какой-нибудь маньяк решит, что ему здесь всё сойдёт с рук. И этот кошмар повторится снова.

— Хм. Ладно, Брадзинский, увидим… — Комиссар Базиликус широко улыбнулся и, выдвинув ящик стола, поставил передо мной блюдце с пончиками и два бумажных стаканчика с остывшим кофе. — Отметим?

Я улыбнулся ему, мы сработаемся. Это была моя маленькая личная победа, потому что побеждённых не было…

Глава 5

ЧИСТО ЖЕНСКОЕ САМОУБИЙСТВО

В то утро я проснулся счастливым. И понял, что наконец-то меня отпустило, ушло, оставило, позволив снова дышать полной грудью. Исчезло чувство вины, связанное с последним нашим расследованием…

Прошло уже несколько дней после раскрытия дела о Кровавой Белоснежке. Так его оформил капрал Флевретти, он у нас любитель эффектных названий, к тому же ведёт весь архив расследований, вот и развлекается, чем может. Комиссар Жерар Базиликус снисходительно относится к его выходкам, примерно как к шалостям маленького ребёнка, хотя этот «ребёнок» уже столько лет служит в полиции и имеет дело с важными документами.

Так вот, повторюсь, впервые за несколько дней я проснулся без угрызений совести и ночных кошмаров. Получилось так, что я до сих пор винил себя, что не предотвратил убийство шестерых карликов и чуть не допустил гибель самой Белоснежки, которая, кстати, вчера заходила к нам, притащив большой пирог с капустой и яйцами, который испекла специально для нас в благодарность за избавление её от козней учёного карлика-извращенца. По правде говоря, меня не восхищают такие деревенские деликатесы, я вообще, глядя на брюхо Базиликуса, всё больше склоняюсь к тому, чтобы ограничить для себя продукты из теста, но шеф и Флевретти с явным удовольствием умяли пирог до последней крошки.

Чунгачмунк практически освоился на новом месте и чувствует себя как дома. Он, кстати, тоже не стал есть пирог, сказав, что индейцы не пекут пироги, а капусту едят только женщины, у мужчин от неё теряется охотничий нюх. Кажется, он всерьёз решил остаться у нас и на работу рейнджером в родные прерии возвращаться не намерен.

Хотя никто не понимает почему. Там воздух чистый, еда здоровая, преступников днём с огнём не сыскать, а у нас в полиции только соцпакет хороший, сама же зарплата не так чтобы особо. Каждый из нас работает здесь по какой-то своей причине, но явно нет никого, кто бы устроился в полицию исключительно ради денег. Не такие уж это деньги, чтобы из-за них рисковать своей шкурой…

Но вчера вечером наш краснокожий сотрудник получил телеграмму от брата и уехал, выпросив пять дней за свой счёт. Кажется, вампиры опять появились в их краях и он должен был быть там, чтобы помочь племени согласно древнему договору, заключённому с кровососами, и из чувства долга перед остальными воинами. Я сам проводил его на вокзал и посадил на электричку до аэропорта, надеюсь, новенькое полицейское удостоверение позволит ему провозить в салоне самолёта свой томагавк.

Итак, возвращаясь к теме, ещё раз напоминаю: этот день был для меня особенным. Праздничным, романтичным, полным надежд и тусклого света. Если бы я знал, просыпаясь, что меня ждёт, что это счастливое утро окажется преддверием таких неземных страданий, которых и городскому мэру не пожелаешь, я бы укрылся с головой одеялом и вообще никуда не пошёл. Никто не осудил бы, все поняли, но, Увы, судьбу не объедешь и не обманешь…

Хотя давайте уж по порядку. Как я говорил, начало рабочего дня не предвещало катастрофы. Но с утренней почтой к нам в участок поступило анонимное письмо, в котором говорилось, что вчера умерла и была тайно похоронена одна из преподавательниц Сафо — местного закрытого женского университета.

— Я даже не знал, что у нас есть такое учебное заведение, — признался я, протягивая шефу вскрытый капралом конверт. Он был из плотной шероховатой бумаги, желтоватого цвета, не такой, какие продаются на каждой почте, а в уголке красовался вензель: грозная драконица, олицетворяющая обучение тайным магическим искусствам. По всей видимости, герб университета. Однако короткое платье и легкомысленные гольфы в полоску придавали чудовищу шаловливый и даже несколько эротичный вид. Женщины, что с них возьмёшь…

Жерар принял у меня письмо и, нахмурив брови, перечитал.

— И вы, сержант, считаете, что мы обязаны реагировать на такие вещи? Лично я недолюбливаю анонимки. От них всегда одни проблемы…

— Вы правы, но боюсь, что столь оригинальное внешне письмо, пришедшее по официальным почтовым каналам, не могло не быть замечено и зарегистрировано. Мы обязаны хотя бы отреагировать.

— Будь по-вашему, но… — Комиссар вновь уныло развернул письмо, зачитывая вслух. — «Я не могу молчать! Они убили её и похоронили на университетском кладбище, они уверены, что об этом никто не узнает. Пришлите проверку, найдите тело Паулины Аферман, покарайте руководство университета и восстановите торжество справедливости, я умоляю вас! Но ни слова обо мне, ни слова! Искренне ваша, мадемуазель N». Ну это же бред, Брадзинский, истеричный бред!

— Возможно, но… — Я сокрушённо развёл руками.

По нашему негласному уговору после раскрытия достопамятного дела о Кровавой Белоснежке старый начальник участка дал слово не класть заявления под сукно, пока мы все дружно не признаем целесообразность данного действия. Теперь уже и я понял, что полиция далеко не всегда должна грудью бросаться на каждый зов о помощи, ибо две трети вызовов на «страшные преступления» на поверку оказывались раздутой пустышкой. А шеф Базиликус был вынужден строго отчитываться перед мэрией за любой перерасход средств из городского бюджета…

— Ладно. В общем, этот университет находится в бывшем поместье князей Клинских, к северу отсюда, за холмом и лесопарком. Там обучаются ведьмовству, траволечению, природоохранной деятельности и основам защиты экологии. Сразу предупреждаю, что ни преподавательницы, ни студентки отнюдь не жаждут внимания местных. И в первую очередь мужчин.

— Почему? — не понял я.

— Сафо — федеральное учебное заведение закрытого типа, там практикуют самые крайние формы феминизма. Это чётко прописано у них в уставе, ещё с прошлого века, когда там была просто элитарная монашеская школа юных чернокнижниц.

— А вас не пускали хотя бы посмотреть этот университет?

— Конечно нет, — нахмурился шеф. — Они ни для кого не делают исключений, даже для комиссара полиции.

— Но откуда вы столько о них знаете?

— В своё время я был знаком с их директрисой.

— Ну так в чём же проблема? Это поможет нам проникнуть на их территорию и всё спокойно выяснить, — рано обрадовался я. — Позвоните ей, она не откажет старому приятелю!

— Именно по этой причине ничего и не получится…

— Почему?

— Хм… скажем так, ей есть за что на меня злиться, — покраснев, опустил голову месье Жерар.

Никогда раньше не видел, чтобы он так явно краснел.

— Время всё лечит, шеф. Откуда вы знаете, что она злится до сих пор? Может быть, как раз наоборот, только и мечтает, чтобы вы пришли к ней? — подал голос со своего рабочего места Флевретти, главный знаток женских сердец.

— Я её слишком хорошо знаю. Она всегда была такой пылкой и не признавала компромиссов ни в жизни, ни в постели, — поджал губы комиссар. — Думаю, с годами её ненависть могла только усилиться, а за два года до пенсии я не расположен так рисковать…

— Но мы не можем игнорировать это письмо. Мне почему-то кажется, что писали без шуток, и это дело грозит вылиться в серьёзное расследование.

— Ах да, мы ведь теперь выясняем всё до конца и «ничего не заминаем». Эх, как же вы ещё молоды…

Я предпочёл промолчать. Мы все трое выдержали долгую театральную паузу, каждый думал о своём. Мне пришлось первым нарушить тишину, когда всё слишком уж затянулось.

— Итак, с чего начнём? Я предлагаю действовать открыто. Давайте просто пойдём и попросим их всё нам объяснить. Пусть предъявят эту преподавательницу, если с ней всё в порядке. А если скажут, что её сейчас нет, уехала в отпуск, заболела, сменила место жительства и тому подобное, то начинаем расследование. На основании этого письма, если подключить ваши дружеские связи с прокурором, можно добиться ордера на обыск. Как вам такое, комиссар?