Генерал его величества - Величко Андрей Феликсович Страница 44

Так что, тьфу-тьфу, может, и получится узнать, сколько у японцев самолетов и каких именно. Кстати… Тут мне пришла в голову одна мысль. У нас есть трехдюймовые пушки, для обороны перешейка не очень нужные. К ним полно шрапнельных снарядов, тоже имеющих весьма ограниченное применение. А если использовать это по самолетам? «Пересвет» большой, неманевренный, летает медленно… Срочно в Остехбюро задание — сделать десяток-другой лафетов для переоборудования трехдюймовок в зенитки. И каким местом я, спрашивается, раньше думал? Да уж, наедине с собой можно признаться, что приступы гениальности случаются со мной куда реже, чем хотелось бы.

Не откладывая дело в долгий ящик, я отправился к Поморцеву, где и озвучил свои мысли относительно зенитных пушек.

— Попробуем, — кивнул Михаил Михайлович, — а почему бы не использовать для этих же целей наши ракеты? Недостаток точности можно будет компенсировать количеством, а уж приделать к ним боевую часть наподобие шрапнели нетрудно. Сделать, так сказать, модификацию «Воздушный пузырь». Почему, кстати, если не секрет, вы их так странно назвали?

— Вообще-то, конечно, секрет, — усмехнулся я, — но вам можно и намекнуть.

Надо сказать, что мое прошлое, точнее, полное отсутствие всяких про него достоверных сведений, вызывало немалый интерес. В тех редких случаях, когда этот интерес проявлялся в официальных бумагах, ответ был: «Без комментариев». При лично заданных вопросах я, будучи в хорошем настроении, вежливо осведомлялся: «А ваше какое собачье дело?» Если же настроение было не очень, спрашивающий посылался. Но Поморцеву немножко намекнем, он свой…

— Сколько стоит одна ракета, помните? Так вот, в той стране, где прошла моя молодость, бутылка водки стоила те самые два восемьдесят семь. И в народе ее ласково называли «пузырь»…

«Даже если эти сведения и станут достоянием общественности, — подумал я, — то пусть народ ломает голову — тугрики, песо или йены я имел в виду. И какова была емкость той самой бутылки».

А на следующий день мы с Гошей обсуждали ход передислокации наших сил к месту неотвратимо приближающихся событий. Налицо были все признаки начинающейся путаницы вплоть до видимого уже невооруженным глазом грядущего бардака, что не могло нас не беспокоить. Правда, вторая дивизия на фоне всего остального смотрелась очень неплохо.

— Вот что, — сказал мне Гоша, — я уже отправил на Михаила представление к званию генерал-майора, он заслужил. И пусть всем этим исходом египетским он и командует! Оформить наконец эту кутерьму как единую операцию, дать ему все полномочия… А то ведь точно к войне все ненужное будет уже на месте, а нужное еще в процессе погрузки или вовсе подготовки к ней. Ты не против?

— Еще как за, а то работать диспетчером мне уже надоело. Кстати, а почему у нас до сих пор профессиональных логистов нет?

— Ох, — вздохнул Гоша, — если сейчас начать перечислять, кого еще у нас нет, то как раз к началу войны и закончим. Но тут вот что уже пора решать: мы-то как поедем? С одной стороны, надо бы там появиться заранее, но с другой — как раз в это время в Питере будет масса дел…

— Придется разделиться, — пожал плечами я. — Мне — осенью в Порт-Артур, а ты останешься, приедешь в самый последний момент или даже после начала войны. С хорошими такими полномочиями, а то кому ты там будешь нужен в качестве только главкома ИВВФ? Да и мне чего-нибудь дополнительно к комдивству привезешь.

ГЛАВА 24

Итак, срочно понадобилась маленькая шпионская радиостанция. В принципе можно самому плотно вмешаться в доводку той, что уже была почти готова в нашей радиолаборатории. Однако чем-то мне это немного не нравилось…

«Рация серийная, а ситуация уникальная», — сформулировал я. Такая удача, как наш агент в ключевой точке авиации противника, скорее всего, еще долго будет исключением. А уж тем более в Японии! Значит, тут допустимо и использование технологий нашего мира…

Рассмотрим варианты. Первый — притащить Ксюше современную рацию с возможностью передачи информации пакетами. Сунуть ее в спецкорпус, чтобы невозможно было ее извлечь: при попадании внутрь кислорода из воздуха срабатывала бы термитная шашка. То, что противник, поимев это изделие, ничего в нем не поймет, гарантировано. А Ксения? Она же не дура и сразу обратит внимание, насколько это отличается от знакомой ей аппаратуры! Можно, конечно, в очередной раз вякнуть про гениального инженера Найденова, и на время вопросы будут сняты. А потом? Вернется Собакина домой и с удивлением увидит, что ничего даже отдаленно похожего на ее рацию тут нет, — нехорошо.

Ладно, чуть урежем осетра. Сам на транзисторах паяю обычный приемопередатчик. Транзисторы у нас уже вот-вот появятся, правда далеко не такие, которые мне придется использовать… Но лет через несколько уже будут и отдаленно похожие. То есть Ксюша увидит дома аппаратуру, работающую на тех же принципах, но менее совершенную, а вот тут уже можно будет и приплести меня. Типа оценив уникальность достижений Собакиной, сам сел триоды из куска кремния выпиливать и рацию на них паять — а вы что хотели, чтоб в серии у вас так же хорошо получилось? Фигушки.

Так, образ действий выбран. Теперь прикинем конкретику — для начала диапазон. Пожалуй, УКВ ЧМ — чтоб не только запеленговать, даже услышать работающую под носом у его радистов станцию противник в принципе не мог. И как резерв на крайний случай — КВ диапазон, это если Ксюше вдруг придется связываться с нами без ретранслятора. Тут могут и услышать, что в эфире появилось что-то такое-этакое, но не более. С питанием придется помудрить — сделать широкодиапазонный преобразователь, чтобы годился любой источник, как переменный, так и постоянный, от двенадцати до ста пятидесяти вольт — у японцев сейчас сеть сто десять, если это можно назвать сетью.

Кстати, пусть Ксюша сразу продемонстрирует всю свою стервозность. Типа вы что, рехнулись, хотите, чтобы я у вас жила в доме без электричества и в туалет на огород при свечах ходила, как какая-нибудь желтозадая макака? Нет уж, хотите поучиться у белого человека — извольте обеспечить ему соответствующие условия. И в процессе учебы независимо от вопросов электропитания это тоже можно будет обыграть. Например, перед началом занятий курсанты хором, с непрерывными поклонами пусть поют что-нибудь вроде: «О великая, воплощение того, этого и еще вон того, позволь нам приобщиться хоть к частичке твоего недосягаемого мастерства!» А что, все правильно, летает она настолько лучше их, что только так и надо, а вопрос о существующем в Японии мужском шовинизме будет снят в зародыше.

И наконец-то я узнаю, что там происходит, в небе над этими островами! А то последнее время как-то неспокойно стало.

Как раз когда рация была готова и я собирался дать команду переправить ее Собакиной, на мой адрес пришло письмо. Вообще-то мне их уже иногда по нескольку десятков в день приходило, так что читал я далеко не все, но тут секретарь сам принес конверт. И правильно сделал, потому как адрес отправителя был «Джеффри де Хэвиленд, Хитроу, Великобритания». Цидуля оказалась интересная, впрочем, судите сами, я привожу ее целиком:

«Уважаемый сэр Найденов!

Пожалуйста, не сочтите за наглость, но я осмелюсь напомнить Ваши слова при расставании. Вы сказали — „в случае чего не стесняйся, пиши, авось и помогу“. Уважаемый учитель! Именно сейчас и наступил тот случай, когда помочь мне можете только Вы.

Возможно, Вы знаете, что полтора года назад я нашел в небе женщину моей мечты. Мое счастье омрачается только одним: опасением, что когда-нибудь она разобьется, ведь пилот — это очень опасная профессия. Совсем недавно ей пришлось выполнять чрезвычайно сложный полет, и я думал, что умру на земле от беспокойства за нее; если Вы любили, Вы меня поймете. И тут вдруг я узнал, что в России появились специальные парашюты, предназначенные для спасения пилота в аварийной ситуации. Я знаю, как тщательно Вы храните свои секреты, но умоляю — продайте мне один! Обещаю, что он будет использоваться только моей любимой, и никто не посмеет изучать его устройство с целью потом воспроизвести.

Несмотря на Вашу огромную занятость, хочу все же пригласить Вас на нашу свадьбу с госпожой Элен С. Тейлор, которая состоится через месяц, тридцатого июля этого года по европейскому календарю.