Хроника Чернокнижника (СИ) - Воронов Иван Страница 44

— Будь моя воля, сам бы ушёл жить в лес, да море никак не отпускает. С девяти лет я плаваю на шхунах, тут и встречу свою смерть, — боцман развернулся, слегка кряхтя. Здоровье его оставляло желать лучшего. Мужчина находился уже в возрасте. Вдобавок вечно простывшая поясница и промокшие ноги давали о себе знать.

— Капитан на борту! — прозвучало с кормы корабля.

— Сами, собери всех, да поживее, — капитан поднялся на мостик, одной рукой он держался за штурвал, а другую положил на пояс, расставив ноги в разные стороны. Команда тут же сбежалась в кучку и задрав вверх носы, приготовилась слушать.

— Итак! Господа, а также дамы, — Матиас посмотрел в сторону Лин, которая тоже вышла послушать речь.

— Вот и пришло то время, когда глубокая зима пытается сковать борта нашей «Черной сонаты». Это знак! Знак того, что пора нам взять передышку от морских приключений и вкусить все прелести морского волка, которые ждут на берегу. Отправляемся на остров Шуга, господа! Лучшее место на земле для пирата и контрабандиста. Пышногрудые девицы, ром и веселье ждут нас. А для тех, кто не понял, скажу покороче, пережидаем зиму на острове и возвращаемся в море. Итак, господа, как гласит наш девиз, ну-ка, скажите мне! — Матис очень эмоционально толкал речь. Яростные жестикуляции, мимика, будто сам морской дьявол вселился в него и источал энергию.

— Ешь! Пей! Веселись, ибо завтра умрёшь! — прокричала хором команда.

— Я не слышу вас, мои бесстрашные псы моря. Громче! — капитан достал из-за пазухи бутыль с ромом и начал расхаживать по мостику.

— Ешь! Пей! Ибо завтра умрёшь! Таков путь моряка! — оглушительные выкрики разнеслись по всему кораблю.

— Я пью за вас, мои дорогие. А теперь слушаем мою команду! Свистать всех наверх, кто ещё не вылез из трюма! Отдать швартовы, берём курс на Шугу! — капитан откупорил зубами глиняный бутыль и залпом допил остатки рома.

— А ты не разучился выдавать воодушевляющие речи, Матиас, — с ухмылкой подметил Алистер, взойдя на капитанский мостик.

— Люблю подбодрить парней, это для них, эм-м-м… забыл, — мужчина почесал затылок и сморщил лицо, пытаясь вспомнить слово.

— Стимул, — показав пальцем на треуголку, подметил чернокнижник.

— Ах-х, да, точно. Сразу видно, образованный человек в нашем обществе.

— Пойдём, Алистер, ко мне в каюту, потрещим за житие-бытие наше. О девушке, я предупредил парней, её и пальцем никто не тронет, — Матиас положил руку на плечо и, как старые приятели, в обнимку, они направились в капитанскую каюту.

Смеркалось. Зайдя внутрь, контрабандист начал зажигать свечи, и маленькие языки пламени озарили помещение. Посередине стоял круглый стол, обставленный полуистлевшими свечами, пожелтевшие от сырости и плесени карты, несколько ободранных перьев и измерительных приборов. Рядом с этим убранством расположилось кресло с широкой и мягкой спинкой, деревянными подлокотниками и массивными ножками. У задней части стены стоял ещё один стол, на котором лежали пустые бутыли, подсвечники, пинты с недопитым ромом, а также несколько окон, заколоченных на зимовку. Ну и в дополнение несколько сундуков с личными вещами, которые стояли возле кровати.

— Садись в кресло, Алл. Тебе налить чего-нибудь? — мужчина протянул кувшин с ромом и пустую пинту.

— Давно меня никто так не называл. Нет, благодарю, не хочу, чтобы ты переводил на меня столь ценный напиток.

— Да брось, для старого друга ничего не жалко, — капитан налил до краёв рома так, что он окропил бледную руку.

— Многое изменилось, Матиас. Уже и сам не знаю, я ли это, — Кроули приложил ладонь ко лбу и начал его растирать.

— Да, внешне ты сильно изменился. Рассказывай, раз пошла такая пьянка, — капитан хорошенько пригубил пинту и утёр свои подкрученные усики.

— Я отдал свою душу, Матиас, и не только её, ради чёрной магии, — контрабандист поперхнулся спиртным, от чего ему пришлось хорошенько прокашляться, дабы ром выскочил у него из лёгких.

— А я всё думал, что ты простудился.

— Лучше бы простудился, — Кроули развалился в кресле, откинувшись назад.

— Ты достаточно богат, Алл, значит — это из-за неё.

— Всё верно, из-за неё, большего я и желать не смел, лишь бы она была рядом.

— Я помню те похороны. Ты был сам не свой, чуть ли волосы на себе не драл, — капитан начал расхаживать по каюте туда-сюда.

— Это не самое страшное, что я сделал в то время.

— И что же это, Алистер? Боюсь представить.

— Месяцы, проведённые в поисках убийцы, ничего не дали. Во мне смешались чувства горя, отчаяния и мести. Я хотел найти его, чтобы привели ко мне этого мерзавца, даже представлял, как привяжу его у себя в кабинете, возьму хлыст и начну высекать на нём удары, раз за разом, пока куски плоти не начнут отслаиваться от костей и падать в кровавое месиво. А потом, если ещё останется хоть один кусочек живой плоти, я буду срезать их ножом и раскладывать у себя на столе. Вот что мне тогда хотелось, — в глазах Алистера загорелся огонь возмездия. Чернота свербила в его груди, не давая покоя.

— Воу, легче, легче, Алл. Я знаю, что ты не такой. Ты всегда был добродушным парнем.

— Был, пока во мне что-то не сломалось, не перевернулось, не лопнуло внутри. После я вновь посетил могилу Эльзы и отдал свою душу в обмен на силу, которая воскресит её.

— Боюсь спрашивать, как всё это было. Но в итоге что? Получилось? — допив пинту, Матиас смотрел блестящими от рома глазами на Кроули.

— Я не знаю. Сам в себе запутался. Иногда не вижу, где добро и где зло. Правильно ли поступаю? А вдруг из-за моих злодеяний она наоборот страдает? — чернокнижника практически невозможно было растрогать, но сейчас он буквально изливал душу своему другу и не мог сдержаться.

— Поплачь, Алл, станет легче. Я вижу, что тебе тяжело держать это в себе. Скажи мне, какой хороший поступок ты совершил за последнее время?

Кроули протёр глаза и облокотился руками о колени.

— Мы с эльфийкой были в Цэугвее. Там завёлся Стригой. Он пленил нескольких жителей и манипулировал ими. Я убил его и спас бедняг, — чернокнижник потёр подбородок и о чём-то задумался.

— Так. А ещё?

— Я накормил голодную семью. Учу Лин читать и пытаюсь заботиться. Ну, на худой конец, подлатал твой корабль, — лёгкая улыбка скользнула на его лице.

— Всё это сделал ты ради кого-то. А теперь вспомни, что ты сделал для себя? — в этот момент Кроули задумался и не мог вспомнить ничего путного.

— Так я и думал. Граф Алистер Кроули всегда был таким. Сколько я тебя знаю. В этом твоё проклятие. Жертвуешь собой ради других, — капитан открыл новую бутылку с ромом и наполнил свою пинту до краев.

— Ты говорил, правильно ли поступаешь? Может да, а может и нет, но не другим судить. Есть такая поговорка — «мы сами кузнецы своего счастья.» Так что всё зависит от тебя, какой путь ты выберешь.

— Кажется ты выпил многовато рому, мой друг, и начал вновь задвигать свои философские темы.

— Пусть так, может хоть на миг прозреешь. Все жители Вильнюса, в том числе и я, гроша ломаного не стоят. Я не черный маг, но много пью, граблю, занимаюсь непотребством. И что? Раз я не занимаюсь черной магией, значит моя персона лучше тебя? Совсем нет. Ты за последнее время сделал столько добрых дел, сколько этот гнилой город не делает за год. Так что, думать о том, кто хороший или плохой лишь по наличию тёмной магии, будет только глупец, — после этих слов капитан залпом опустошил вторую пинту и пошатнулся, чуть не снеся свечи со стола.

— Ну всё, Матиас, тебе уже хватит, — Кроули вскочил, и, подхватив своего друга под руки, уложил в постель.

— Я в порядке, в порядке, друг мой. Немного устал, — бурчал капитан, пытаясь улечься поудобнее, — и да, Алл. По поводу эльфийки, не знаю, что у вас там происходит, но, кажется, она очень хорошая. Не хочу показаться грубым, но может стоит начать новую жизнь, отпустить Эльзу и прожить остаток лет с ней. Мне жаль тебя видеть в таком состоянии. В тебе горела жизнь, но угасла в один миг. Надеюсь, то самое пламя всё ещё можно возродить, — глаза капитана сомкнулись, и он тут же захрапел.