Запертый - Руслан Алексеевич Михайлов Страница 44

— Охренеть!

— Да… у нас богатая и необычная история…

— Да я о том какой ты нудный!

— И это верно — согласился я, поднимая ведро и таща его по центральному путеводу — Пока готовь следующий вопрос…

— Уже готов!

— Жди…

Вернувшись с пустой тарой, я скинул ее вниз и, вытягивая веревку с полным ведром, вопросительно глянул на пускающего дым Криппи:

— Ну?

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем им были нужны эти левые коридоры и прочее?

— А чтобы было — легко ответил я — Разве могут быть лишними свободные помещения?

— Еще бы! Я бы не отказался от большой комнаты! Или даже от двух! Первую под спальню заточу, вторую под шикарную приемную… собираться там с парнями… ну и девчат водить нет-нет. Учить их курить сладкую тасманку и щупать их сиси — Криппи блаженно улыбнулся — А вообще девчат можно и в спальню пускать, верно ведь, Амос?

— Можно — кивнул я — Но не стоит — равно как и размножаться таким как ты. Это был твой третий вопрос. Еще один динеро с тебя.

— Что?! Когда я третий вопрос задал-то?!

— Когда ты спросил можно ли водить девчат в твою спальню.

— Да это я так! Погоди… что значит не размножаться таким как я?

— Это вопрос?

— Нет! Не вопрос! И вообще — ты на мой второй вопрос считай и не ответил! Я хоть и соглашался на твою краткость, но не настолько же, дружище!

— Зачем им были нужны все эти коридоры и помещения?

— Да.

— Чтобы было — повторил я и добавил — В наших учебниках есть информация, что позднее, через сто с лишним лет кое-где были найдены тайные склады. Те, кто о них знал давно умерли, а склады остались. Еще исследователи натыкались на запасы оружия, запчасти к непонятным машинам — до сих пор где-то есть действующее предложение с щедрой наградой для того умника-сурвера, кто разгадает предназначение некоторых находок. Были сделаны находки и жилых помещений — пустующих. Большей частью они были сосредоточены в левой и правой частях убежища. То есть все эти тайные бункеры в бункере строили Россогор и СурвМаунтинс. И до сих пор загадка кого они там собирались поселить втайне от всех.

— Бункер в бункере — повторил Криппи и швырнул окурок в зашипевшую грязь — Охренеть… считай консервная баночка в большой банке…

— Да…

— Это прямо тупо на мой взгляд.

— Было что-то секретное. Возможно те жилые помещения были для особо важных лиц… да вариантов много.

— Тупо!

— Как скажешь.

— А что там было про мое размножение?

— Это твой третий…

— Нет! Ты ведро с говном тащи пока, а я подумаю над следующим вопросом.

«Интересно, о чем он спросит в следующий раз?» — подумал я, таща тяжелое ведро по коридору — «И не пора ли мне уже зажевать следующую дозу обезбола? А еще хочется жрать…».

Откуда во мне такой аппетит? Если этот приступ жора не закончится в ближайшие дни, то я наконец-то поправлюсь хотя бы на пару килограмм.

Криппи меня удивил. Ободрившись после раскуривания отравы, начерпав густой жижи в ведро, он поднялся на нижнюю скобу лестницы, засунул заведенные за спину руки за другую ступень, он с зевком поинтересовался:

— А правда, что за каждую находку отваливают десять процентов от нее или равноценное что-то?

— Ты про находку «Золотой кладовки»?

— Ну да. Все ведь про нее слышали. Как звали тут тетку? Толстая Мо?

— Тетушка Мо — поправил я — Она умерла сто сорок лет назад. Была уборщицей. А в шестьдесят лет стала крайне обеспеченной сурвершей. Ты про это хочешь знать?

— Да не жмись ты! Давай и про кладовку, и про тетку Мо!

— Она на протяжении сорока пяти лет убирала одну и ту же улицу. Работала всю ночь напролет. И работала исключительно ночью.

— Ну это ясно — меньше толпы, никто не мешает шваброй махать. И позора меньше.

— Все сурверы равны — напомнил я — Независимо от выполняемой работы. У нас нет каст, нет социальных пропастей, нет…

— Да-да-да… ага… сам же знаешь, что все это вранье!

— Знаю — согласился я.

— Вот мы чистильщики говна! Да не каждый богатый сурвер нам не то, что руку подаст — не пройдет одной с нами улицей!

— Да…

— Так что там про ночную уборщицу?

— Через сорок пять лет такой уборки она поняла, что все эти годы ей не давали покоя три настенные лампы. Их там было сорок четыре штуки идущих через равные промежутки. И раз в две недели она помимо влажной уборки полов вооружалась тряпкой и стирали пыль с этих ламп. Только на трех из них имелся треугольный символ заснеженной горы с вписанными внутрь буквами SurvM7.

— Да все знают этот символ — СурвМаунтинс, седьмое подразделение — инженерный отряд!

— Они самые. Тетушка Мо все эти годы просто чистила лампы и ни о чем не думала. А тут вдруг увидела какой-то старый фильм из нашей кинотеки. И там такие же лампы двигались. Она начала пробовать и поняла, что эти три лампы очень туго, но вроде бы поворачивались. Но ее сил не хватало. Она вооружилась куском арматуры…

— А где она ее нашла?

— Я откуда знаю?

— Ну да… тебя ж там не было.

— Использовала арматуру как рычаг и провернула каждую лампу — я невольно замолчал, вспоминая.

Я ведь видел фото Тетушки Мо. Плотная, низенькая, в бесформенном старом комбинезоне, с толстой седой косой, неумело улыбающаяся, она стеснительно позировала фотографу, что сделал тот снимок. А в руке у нее была та самая погнутая арматурина.

И я невольно представил ее — посреди ночного пустого коридора-улицы, она, навалившись всем телом, может даже повиснув, с пыхтением и кряхтением пытается провернуть металлические светильники с треугольным символом инженерного отряда СурвМаунтинс. Как искажено ее старое лицо, как дрожат от усилий руки…

— Она ведь сильно повредила те красивые лампы — продолжил я, берясь за ведро — Если бы ей не повезло…

— Но ей повезло!

— Да — согласился я — Она нашла «золотую кладовку». Одна из напольных плит поднялась, заодно опрокинув чей-то торговый киоск. Под плитой оказалось обрешеченное пространство с парой дверец, стянутых проволокой с алой пломбой. Тетушка Мо опомнилась не сразу — как она заявила репортеру и комиссии по дознанию