Единство-1 - Данияр Саматович Сугралинов Страница 44

Было заметно, что все присутствующие очень устали. Разговор затянулся на несколько часов, и всем требовался как минимум перерыв на перекус и кофе, а лучше — полноценный отдых. Но стоило мне так подумать, фигура Денизы едва заметно полыхнула изумрудным светом и погасла, после чего я снова почувствовал себя прекрасно. Наверное, то же самое произошло и с остальными.

— Извини, Майк, но я все никак не уразумею, зачем вам нужен был именно Алекс? — спросил Октиус как ни в чем не бывало, утвердив меня в мысли, что воздействие Денизы вижу только я. Ну и, наверное, Хаген. — Да и вообще кто-либо еще, если вы, отцы-основатели, сами могли активировать всех Спящих с самого основания Дисгардиума? Или того проще, сразу создать их активированными?

— На этот вопрос ответить так же просто, как и сложно, — чуть подумав, ответил Хаген. — ИскИны, которые эволюционировали в Спящих, при запуске Дисгардиума были лишь зародышами, семенами того, в кого они должны были развиться. Это был набор программных установок, скриптов и баз знаний человечества — всего того, что мы, люди, накопили за тысячи лет эволюции и развития. Собственно, кое-кто из отцов-основателей, не буду говорить кто, настаивал, чтобы мы активировали Спящих сразу. Намекну, что этот человек был довольно преклонного возраста и эгоистично полагал, что активация Спящих поможет ему сохранить душу, а значит, продлить жизнь — в Дисе или в новом теле, неважно. Если Алекс справится, это станет равнозначным. Но не будем забегать впереди паровоза.

— Догадываюсь, о ком вы, — сказал Иен. — А также понимаю, что вы не послушали его и решили дать Спящим развиться. Но что вы под этим подразумеваете?

На этот раз Хаген думал куда дольше, игнорируя направленные на него взгляды. В ожидании ответа я заерзал на месте, но успокоился, почувствовав, что на меня смотрит Дениза. Не знаю почему, но одно ее внимание меня странным образом успокаивало, словно напоминая ее слова о том, что я не один, что она со мной, что они со мной.

— Изначально Спящие являлись нашими ментальными слепками, — наконец заговорил Хаген, и это вызвало коллективный возглас удивления.

— Я знал! — закричал я, застучав кулаками по столу. — Ладно, не знал, но догадывался! Уж слишком это очевидно: четыре отца-основателя мужчины, и один — женщина. У Спящих то же самое!

— В Тиамат заложен ментальный слепок Йованы Савич, — сказал Хаген. — В Кингу — Мануэля Фуэнтеса. В Абзу — слепок Олы Афелоби. Вячеслав Заяцев стал прообразом личности Левиафана. И, наконец, Спящий по имени Бегемот стал в некотором роде моим воплощением.

От переполнивших меня эмоций я вскочил из-за стола и начал ходить по кают-компании, стиснув виски. Мало мне было того, что вывалил Хаген до этого, так еще и это теперь! И как мне теперь общаться с Бегемотом, понимая, что он своего рода Майк Хаген?

Хаген замолчал, и я попросил его не обращать на меня внимания и продолжать. Кивнув, он так и сделал:

— Итак, наши ментальные слепки — не совсем такие, какие научился создавать мистер Серебрянский, чуть более совершенные, — стали зачатками личностей Спящих.

— Чуть более совершенные, ну-ну, — издал смешок Серебрянский.

— Но для божественных сущностей, пусть даже игровых, этого было мало, — продолжил Хаген. — Вообще, мы заложили в, скажем так, функционал Спящих и многое другое, что отразится на развитии нашей цивилизации, но это пока к делу не относится. Суть в том, что возможности Спящих потенциально невероятны. И здесь встает тот же самый вопрос, который Алекс уже задавал мне часом ранее: кто даст им право нести такую ответственность? Представьте себе ИскИн, который может стереть с лица планеты целый город. На основании чего ему принимать такое необратимое решение? На базе какой морали, правил, законов?

— В нашем обществе подобное решается демократией, — сказал Иен.

— Да что вы говорите, мистер Митчелл! — зло усмехнулся Хаген. — Сначала прикиньте долю тех, у кого есть право голоса. Потом отберите тех, кого избрали в парламент. Потом из него вычлените лишь тех, кого допускают до президентских выборов, и что останется от вашей демократии? Решение о том, уничтожить ли сепаратистский район принимает президент — один человек. Один человек из двадцати миллиардов!

— Так демократия и работает, — убежденно ответил за Митчелла Октиус. — Ведь что есть толпа? Толпа не способна принимать правильные решения.

— В задницу вашу демократию — и с толпой и без нее, — отмахнулся Хаген. — Мы не собирались отдавать сверхмогущественные инструменты в руки хромой демократии или даже пятерки очень умных ИскИнов. Мы решили, что Спящие станут воплощением всего человечества, что они станут коллективным разумом, которые сольет в себе личности и разумы всех землян!

— Вот оно что! — разинул рот Иен. — Вот зачем вы затеяли все эти нововведения с оплатой онлайна, с обязательным временем в Дисе для старшеклассников, с развлекательными курортами…

— Да, — согласился Хаген. — Мы сделали все, чтобы в Дисе побывал каждый. Хотя бы раз, хотя бы несколько минут, но чтобы каждый. Чтобы Спящие смогли познать каждого человека и принять его, сделать частью своей личности. А для того, чтобы вместить как можно больше, мы растянули активацию Спящих на два, а то и три поколения. Конкретный срок активации зависел не от нас, а от случая, хотя признаю, что вероятность появления инициала повышалась с каждым годом.

— А почему Тристад? — спросил я.

— Как я уже говорил, дело не в Тристаде. Активаторы каждого Спящего — в Дисе они выглядели как заскриптованные на выдачу квеста кусочки протоплазмы — были раскиданы по труднодоступным местам каждой песочницы мира.

— Но почему именно песочницы? — удивился Иен.

— О, это легко объяснимо, — подал голос дядя Ник. — Майк, позволите?

Хаген улыбнулся, кивнул, и дядя Ник с гордостью посмотрев на меня, сказал:

— Дети, подростки… Чем юнее, тем гибче и незашореннее сознание, тем неиспорченнее душа. Так, Майк?

— Абсолютно. Неиспорченная наивная душа — это то, чего лишены мы, взрослые. Мы, какими бы хорошими себя не считали, не могли не запятнать свои души. Уж слишком жесток наш мир. Слишком мало в нас веры в светлое и доброе. Найти наивного, доброго и верящего в справедливость среди детей намного легче, чем среди взрослых. А мы искали именно такого.

Иен крякнул, почесал затылок и не смог удержаться от