Алексей Бессонов - Ветер и сталь Страница 45

— Я все понял, — кивнул Берков, доставая из кармана телефон.

Я глянул в окно. Мы уже подлетали к вилле.

— Все-таки я с трудом в это верю, — признался Берков, ожидая ответа абонента. — Алло, кто это? Бормана мне, живо! Почему он сам не отвечает?

— Алекс был прав, — остро прищурился Фишер. — Это что-то действительно из ряда вон, Берков! Кто решает вопросы со связью?

— А? Коллони, Джо Коллони. Сейчас, минуту…

Коптер приземлился; пятка мягко ухнула вниз, и чьи-то руки услужливо распахнули снаружи дверцу.

— Внутреннюю машину к взлету, — быстро скомандовал Фишер, спрыгивая на пол, — кто-нибудь, соедините меня с милордом. Да быстро, быстро, что у вас, телефонов нет?

Принимая протянутый кем-то аппарат, он повернулся ко мне.

— Алекс, Колл они — сюда, ко мне… да! Милорд?..

— Джо Коллони — сюда, вниз, срочно! — распорядился я, задержавшись среди «пехоты» в ангаре. — Легкий коптер — готовность пять минут.

— Есть, флаг-майор! — хором ответили сразу несколько глоток.

Я мельком посмотрел на часы и бросился вслед за Фишером, который, разговаривая на ходу с Харрисом, уже мчался в сторону гостевых апартаментов. Команда милорда работала вовсю — мимо меня, кивнув на ходу, бегом проскочил Берков, оживленно орущий что-то в телефон, следом за ним пробежали двое взмыленного вида джигитов, тоже с телефонами в руках.

Проходя мимо своего молчаливого «коридорного», я остановился — уже зараженный лихорадкой всеобщей беготни:

— Дружище, банку кофе мне в ангар. Прямо сейчас.

Парняга молча боднул головой и ринулся исполнять.

Я же вошел в холл своих апартаментов, выхватил из сейфа кофр и двинулся в обратный путь, волоча заразу по полу — внизу у него были специальные ролики.

К тому моменту, когда я спустился в ангар, на приемной пятке уже красовался легкий аппарат, на котором мы летали раньше. Под ним, жуя, что-то возбужденно орал по телефону Берков. В метре от него почтительнейше стоял мой порученец с банкой кофе и плиткой шоколада в руках.

— Огромное тебе спасибо, — искренне поблагодарил его я. — Жрать хочу — хоть стреляйся. Слушай, забрось эту штуку в машину, ты у нас парень крепкий, а?

— Слушаюсь, кавалер, — широко улыбнулся парень, легко забросив кофр в салон коптера. — Я вам больше не нужен?

— А? Да-да, спасибо, это все.

Я с хрустом распечатал шоколад и щелкнул крышкой саморазогревающейся банки. Есть я в самом деле хотел до смерти. Запустив зубы в плитку шоколада, я краем глаза заметил, что в ангар вбежал невысокий пухловатый человечек в пестром камзоле и забегал глазами, выискивая кого-то. Вид он имел чрезвычайно запаренный.

— Мастер Коллони! — наудачу крикнул я.

— А! — отозвался он, устремляясь ко мне. — А где же кавалер Фишер?.. Он меня искал!.. Он срочно…

— Он сейчас подойдет. Здравствуйте. Я флаг-майор Королев.

— Это видно по вашим погонам, — успокоившись, инженер вытер платком лоб и протянул мне руку: — Очень рад, кавалер, очень рад… Я Джо Коллони.

Я скосил глаза, пытаясь найти свою фамилию среди золотого шитья правого погона, но, кроме звездочки старшего офицера и двух флаг-майорских крестов, ничего там не увидел. Мастер Коллони, вероятно, обладал неким особым зрением.

— Как связь? — спросил я у него.

— Со связью все в порядке, — с гордостью ответил Джо. — Линейная башня складского терминала в вашем полном распоряжении. Все в полном порядке, а как же… А что хотел мне сказать кавалер Фишер?

— А он вам сам объяснит, что он хотел сказать. Вон он идет.

За Ларсом важно шествовал носильщик с кофром. Сам кавалер Фишер сжимал зубами сигару и был вполне готов к ведению боевых действий.

— Алло, Коллони! — заорал он издалека. — Как дела у нас?

— Отлично, полковник! — расцвел коротышка. — Отлично.

— Ну и отлично, раз отлично. Ты мне это вот: связь надо закоммутировать на антенну «Интерстара». Сделаешь?

— Штрих-кодер, как положено? — насупился Джо.

— Ага. Усилитель потянет?

— Потянет. Коллони свое дело знает.

— Ну вот и здорово. Тогда в бой. Берков! Берков, черт тебя дери!..

— А? — оторвался тот от телефона.

— Ты с нами?

— Да, конечно… Коллони, сядь за руль. Нет, это я не тебе… не тебе говорю!..

Продолжая болтать, Берков просунулся в салон. Коллони с готовностью уселся к штурвалу. Фишер задвинул дверцу и хлопнул его по плечу:

— Давай, Джо. Надеюсь, мы тебя ни от чего не оторвали?

— Все нормально, — смешно сморщился толстяк, повернувшись к нам. Коптер тем временем начал подниматься — пятка еще не выехала на улицу, а Коллони уже потянул штурвал. Оборотов вполне хватило, чтобы оторвать машину от рифленого металла пятки и шарахнуть носом в отъезжающую створку.

— Э! — заорал Фишер. — Летун! Икар, мать твою!.. Королев, садись на его место, а то этот ас угробит нас раньше срока.

— А? Что? — возмутился Берков. — Что за хреновина? Нет, это я не тебе говорю…

— Коллони, вылазь оттуда! — начал разъяряться Фишер.

— Да не умею я летать на этом огурце! — попытался я склеить отмазку, чтобы не обижать невнимательного инженера. — И дороги не знаю.

— Так я тебе и поверю, — едко хмыкнул Фишер. — Садись за руль, и без трепа. Коллони к транспортным средствам допускать нельзя. Я это знаю лучше твоего.

— Ну уж и нельзя, — обиделся Джо, переходя в салон, — ну подумаешь, упали один раз…

— У меня еще с того раза задница болит, — объяснил Фишер. — Ты помнишь, как мы тогда падали? Забыл?..

Я сел в кресло пилота, подогнал под себя спинку, прижал слегка акселератор и потянул штурвал. Коптер поднялся вверх, приемная пятка осталась внизу. Отжав педаль ориентировки, я перевел машину в горизонтальный полет.

— Какой курс, джентльмены? Автопилота я что-то здесь не вижу.

— Курс сорок пять, — сообщил Коллони. — Эшелон сто.

— Понял. Ну, держитесь. Сейчас я покажу вам класс езды на тараканах.

Вывернув штурвал до отказа влево, я вдавил акселератор, слегка поигрывая педалью ориентировки. Когда утробно урчащий коптер, развернувшись на сто восемьдесят градусов, задрал нос и в таком положении стал боком лезть в небо, я от души притопил газ и потянул штурвал на себя.

— Ты это вот!.. — заорал, негодуя, Фишер. — Ты не в бою, мать твою за ногу!..

— Сам приказал, — хохотнул я, выводя машину на нужный курс. — Маневренность у него, конечно, не та, да и реакции какие-то тупые.

— Не шали особенно, — посоветовал вдруг Берков, оторвавшись от своих бесконечных переговоров, — эта штука не слишком устойчива. Сковырнемся — не поймаешь.

— Поймаю, — уверенно ответил я.

На горизонте показались шпили небоскребов. Порт-Кассандана был типичным детищем колониального бума, вызванного историческим решением имперского парламента о вынесении промышленности прочь со столичной планеты. Тогда, семьдесят лет назад, закончилась наконец эпоха изнурительных войн и начался период мирного роста. Еще двадцать лет тлели угли галактических конфликтов, а потом негуманоидные расы были навсегда заперты в узких границах своих секторов. С несусветной милитаризацией Империи было покончено, пришло время бурного подъема торговли и промышленности, до этого зажатой тисками военной машины — она, эта машина, была самой мощной и самой совершенной в обитаемом секторе космоса… Началось освоение ближайших планет «земного» типа, не занятых разумными расами. Бум родил полчища авантюристов всех мастей, тем или иным способом захватывавших земли по принципу «кто смел, тот и съел». Так возникло сословие лендлордов, ибо по тем же законам строить любое промышленное предприятие можно было лишь на своей земле. Аренда допускалась лишь в исключительных случаях. Те, кто успел ухватить свой кусок, стали отцами могущественных корпораций. Чуть позже был принят целый свод сверхидиотических постановлений, призванных обеспечить поступления в бюджет Метрополии — закон о таможне, закон о перевозках и ряд других. Любая транспортная операция, любая межпланетная сделка проходили через жернова колониальных таможен, имеющих федеральные полномочия. И везде приходилось платить налоги и акцизные сборы в пользу Метрополии. Что и привело к удивительному бедламу, породив контрабанду в таких масштабах, что зачесались даже господа законодатели. Зачесавшись, они исторгли ряд указов, окончательно запутавших ситуацию. Создание частных посадочных комплексов запретили, а все имеющиеся были объявлены собственностью Метрополии. Очень многим людям (а тогда были еще живы люди, прошедшие через ад эскадренных сражений и десантных операций минувшей войны) на такую Метрополию было попросту начхать, и наступила эра контра-бандизма, теневого бизнеса и не существующих в квартальном отчете сделок. Тем временем началось обвальное сокращение вооруженных сил. Сотни тысяч кадровых служак, среди которых были и увешанные орденами асы, остались без работы. А флот продавал вполне живые боевые корабли по чисто символической цене… родилось пиратство. Корварцы и лидцаны от века баловались пиратским промыслом, теперь же в их ряды влились отмороженные имперские авантюристы, обозленные на весь белый свет и нередко имеющие высочайшую боевую квалификацию. И к тому же до зубов вооруженные самой передовой техникой своего времени. Расцвет пиратства породил частные боевые эскадры, вызвал к жизни целую касту астронавтов-охранников и отчаянных астронавтов-транспортников. Со временем на Метрополию вообще перестали обращать внимание. Столица превратилась в центр науки, финансовой жизни, образования и стала идеальным местом для бездельников — закон о социальном минимуме, единодушно отвергнутый колониями, позволил им ни в чем себе не отказывать, практически не обременяя себя трудом.