Тактический уровень - Макс Алексеевич Глебов Страница 45

Мессер улетел. Дождавшись, когда он отдалится на приличное расстояние, Щеглов вернулся к мотоциклу. Поднявшийся с земли Игнатов уже сидел на месте водителя. Все было оговорено заранее, и дополнительной команды ему не потребовалось.

Мы продолжили гонку в сторону Днепра, забирая немного к югу вместе с извивами дороги. Через пару километров проселок вывел нас на берег небольшой речки Омельник, которая играла значительную роль в моем плане. Река эта являлась правым притоком Днепра и петляла среди полей и перелесков. Для нас она была неплохим маршрутом отхода. Я помнил про склонность немцев к использованию собак при преследовании диверсантов, и река могла помочь нам в том, чтобы сбить их со следа.

— Приехали! — крикнул я Игнатову, и тот остановил мотоцикл.

Мы не стали съезжать с дороги и загонять его в прибрежный кустарник, чтобы не оставить следов остановки.

— Все, товарищ капитан, — повернулся я к Щеглову, — дальше я сам, как договаривались.

— Уверен, что успеешь вернуться? Может все-таки с нами?

— Немцы не дураки и могут нам не поверить. Нужно проехать еще километров пять, чтобы они убедились, что мы не изменили направления движения после встречи с самолетом.

— Смотри, сам на них не нарвись, — проворчал Игнатов, слезая с мотоцикла.

— Не нарвусь, — я занял место сержанта и дождался, когда капитан выберется из бокового прицепа.

Прощаться мы не стали. Согласно плану Щеглов и Игнатов должны были по берегу реки пробраться в обратном направлении почти до самого перелеска, в котором остался Никифоров с пленным майором Шлиманом. Мне же предстояло гнать мотоцикл дальше, оставляя побольше следов и закрепляя у противника уверенность в том, что искать нас нужно гораздо ближе к Днепру, чем они это делали до сих пор.

Картина, наблюдаемая с орбиты, являла собой яркий пример бардака и неразберихи, пропущенных через призму немецкого орднунга. Вот такой парадокс. Силы, задействованные для нашего поиска, впечатляли. Тем не менее, сразу становилось ясно, что выдернуты они откуда придется, и задействованы для решения задач, к которым никогда не готовились.

По дорогам, ведущим к Днепру, непрерывным потокам шла пехота, саперы, связисты, артиллерия и даже наземные части люфтваффе. Все это великолепие прикрывали от налетов советской авиации дежурные «мессершмитты», базировавшиеся на полевых аэродромах. В общем, люди делали свое дело, выполняя привычные приказы. И тут из этих колонн начинают выдергивать подразделения и части, тормозят их и чуть ли не по распоряжению самого фон Клейста бросают ловить по лесам и полям русских диверсантов. Предыдущие приказы при этом никто, естественно, не отменял, и командиры мобилизованных на поиски частей оказались в дурацком положении, стремясь поскорее закончить с этой странной напастью и продолжить движение к фронту.

В общем, когда поступила информация о том, что русские прорываются к Днепру, многие немецкие офицеры среднего звена вздохнули с облегчением, бросив формировать бесполезное уже кольцо оцепления и начав движение на восток в надежде все-таки уложиться в поставленные сроки и нагнать успевших уйти вперед товарищей. Формально эти подразделения все еще продолжали выполнять приказ по поиску русских, но фактически просто двигались к переправам по второстепенным дорогам, поглядывая вокруг несколько более внимательно, чем обычно при движении по своим тылам и высылая по сторонам усиленные боковые дозоры. Неприятно, конечно, но куда лучше для нас, чем если бы в дело пошли специально обученные охранные части, натасканные на прочесывание местности и выковыривание диверсантов из любой щели, в которую они вздумают забиться.

Ну и конечно сильно чувствовалась разница между уровнем подготовки нынешних организаторов погони и квалификацией господина Шлимана, умудрявшегося несмотря на все мои сателлиты, вычислители и другие необычные для этих мест способности вцепляться нам в хвост бульдожьей хваткой.

Я проехал на восток те самые пять километров, о которых говорил Щеглову, и бросил мотоцикл в придорожных кустах, лишь для виду забросав его ветками. Дальше ехать было опасно — впереди меня ждала развилка, где проселок вливался в гравийное шоссе с довольно плотным движением. Мой расчет строился на том, что, найдя мотоцикл, немцы решат, что мы не рискнули приближаться на нем к шоссе и предпочли двигаться дальше пешком.

Внимательно оглядев окрестности и проверив, где сейчас болтаются «рама» и другие воздушные разведчики, я бегом пересек довольно большое поле и снова вышел к реке Омельник, но на несколько километров ниже того места, где высадил Щеглова и Игнатова. С моими товарищами пока все было в порядке. Вычислитель исправно рисовал зеленым их отметки, медленно и осторожно смещавшиеся на запад вдоль реки.

Повторять путь капитана и старшего сержанта я не собирался, но пройти по воде пару километров все же счел полезным, уж больно мне не понравились те собачки под Уманью.

Пока обстановка позволяла, я перемещался бегом. Получалось это не всегда. Местами к берегу подступали дома, в некоторых из которых оставались местные жители. Большого смысла от них прятаться я не видел — мало ли что может делать у реки немецкий солдат, но лишний раз попадаться кому-то на глаза мне все же не хотелось, и я предпочитал такие места обходить.

На относительно спокойных участках пути я продолжал обдумывать дальнейшие действия. Рано или поздно немцы поймут, что поймали в ловушку пустоту, и вновь расширят район поисков. К этому моменту нас здесь быть уже не должно, если, конечно, мы не хотим дожидаться конца войны в застенках Абвера.

И опять по всему выходило, что путь у нас один — в глубокий немецкий тыл. Там можно найти укромное место, отсидеться, подождать, пока все успокоится, и уже потом осторожно пробираться к линии фронта на каком-нибудь относительно тихом участке. Пленный в такой ситуации, естественно, становится редкостной обузой, но особого выбора я не видел. Имелся, правда, у такого решения один неприятный побочный эффект. Информация, хранившаяся в голове Шлимана, постоянно устаревала, и ее ценность за время наших блужданий по тылам противника могла существенно снизиться.

В конце концов, я отбросил эти размышления, решив, что сначала группе нужно вновь собраться вместе, а уж потом решать, как действовать дальше. Двигался я аккуратно и особо не торопился. До вечера еще оставалось прилично времени, и я мог себе позволить подолгу ждать удобного момента для пересечения открытых участков местности.

Шлиман, судя по всему, вел себя хорошо и Никифорову проблем не доставлял.