Николай Побережник - Архипелаг Страница 45

– Понял, не забывайте отметки по карте делать… и заметите людей, сначала доложитесь.

– Принял… отбой.

– Стемнеет скоро, – пыхтя трубкой, сказал Иваныч, – кстати, глубина изменилась.

– Мельче?

– Ага, восемь – десять метров.

– Если верить пленным, то есть карте, то ЛЭП совсем рядом.

– Понятно, глядим в оба, сумерки наступают уже, – ответил Иваныч и щелкнул тумблером.

Носовой прожектор включился, и свет широким лучом упал на воду метрах в пятидесяти от нас.

– Боцман, задери прожектор немного, чтобы на сотню бил, – сказал Иваныч в микрофон громкой, – и поставь на носу впередсмотрящего.

Кто-то пробежал к прожектору, немного приподнял его и остался стоять рядом.

– Справа на час препятствие вижу, – доложил боцман по рации, – торчит что-то из воды.

– Принял, молодец, смотри в оба, – ответил Иваныч и уже обратился ко мне: – Похоже, опора ЛЭП, отметь сразу в карте… по приборам 21 миля, считай сорок километров прошли.

– Хорошо, – ответил я и вывел цифры рядом с отметкой опоры ЛЭП.

– Боцман, швартуемся тут, за опору, готовься.

– 22-й ответь 11-му.

– В канале.

– Темнеет, швартуемся у опоры ЛЭП, как и планировали… Вы там тоже вставайте на ночлег.

– Принял, проедем немного еще немного, пока дорогу видно. Встанем на ночевку, доложусь.

– Принял.

– Отбой.

«Аврора» пришвартовалась к опоре, торчащей метров на восемь из воды и немного под углом. Проводов на изоляторах не было, да и собственно самих изоляторов почти не осталось, только с одной стороны болталась одинокая стеклянная гирлянда. После швартовки линь немного стравили, и корабль теперь плавно раскачивался в течении на десятиметровом расстоянии от железной конструкции прошлого мира.

– Вахтенным, тридцать минут на ужин, затем занять места согласно графику, охранению заступить в караул, остальному экипажу отдыхать, – пробубнил Иваныч в микрофон и потом сказал мне: – Дождемся вахтенного и пойдем поужинаем.

– Да не отказался бы, что-то проголодался.

Спустя полчаса Алексей доложил, что они сошли с грунтовки в лес и встали на ночлег в овраге, пройдено около пятидесяти километров.

335-й день. Река Северная

Утренняя вахта, по какой-то уже сложившейся традиции, Иваныч специально, что ли… в общем, под утро вахта была моя. Было еще темно, энергообеспечение «Авроры» было переведено на мощные аккумуляторы, что сняли с поезда, подключенные к инвертору. Радар раз в десять секунд отбрасывал картинку на зеленом экране, и я при свете тусклой лампы сидел в высоком штурманском кресле и пил третью чашку уже остывшего растворимого кофе. Гадость, скажу я вам, но резкость в окружающий мир немного добавляет.

– Сергей Николаич, я отойду на ют перекурить… и отлить? – просунул голову в дверь один из ополченцев, что был в карауле, явно деревенский парень, что выбран Алексеем чисто по физическим показателям.

– Добро, – ответил я по-флотски, подражая Иванычу, но вспомнив устав караульной службы, мысленно поставил себе жирный минус, но пацана жалко, четвертый час мается, с ноги на ногу припадает часа два точно.

Вообще чем больше от Иваныча я узнавал о традициях и истории флота, тем больше уважения у меня вызывала эта служба. Не важно, кто ты, капитан, старпом, моторист, боцман или матрос, все члены экипажа находятся как бы в одной плоскости ответственности… и сейчас, отпустив бойца в туалет, я взял на себя часть его ответственности, поднялся на открытый мостик, прильнул к ночному прицелу «Утеса» и осмотрел горизонт на 360 градусов. Все спокойно, звездное небо, равномерное раскачивание «Авроры» в течении и плюхающая вода о борта.

– Все, я тут, – доложился боец спустя пару минут, – спасибо большое, только товарищу майору не говорите.

– Хорошо, поглядывай по берегам, и в следующий раз перед вахтой в туалет сходи и накурись.

– Есть поглядывать.

Ну что, где она? Ага… вот, лежит набитая… ядреный все-таки в Лесном самосад продают… утопил прикуриватель на панели, через несколько секунд он щелкнул и выскочил… раскурил трубку… Да, что-то тянется эта вахта, наверное, оттого, что место незнакомое. И автомат уже вычистил до блеска, и ТТшник… дробовик в креплении у двери не трогал – вахтенный ствол… уже и журнал записал, и кофе весь выпил почти, даже немного перешил свой пояс, который давно сильно изменился, и подсумки кожаные, заказанные у нашего скорняка и плечевые ремни с нормальными пряжками, а не на завязках «бантиком», кобуры под обрез и ТТ вообще, можно сказать, произведение искусства нового времени. В открытом море уже, наверное, видно восход, а тут сопки, но за ними уже видно, как рассвет вступил в битву с темнотой, отбрасывая еле заметные, светло оранжевые всполохи на небе. Сделать больше трех затяжек я так и не смог, и положил трубку на место, набезобразничал и хватит. Подождал еще полчаса… ага, вот он самый любимый момент в моих утренних вахтах – ревун, самый настоящий корабельный, снятый Иванычем с СРа, тот самый, который мертвого поднимет… я выждал время до секунды, нажал кнопку и отпустил секунд через десять.

Утро нового дня началось, забегал народ, пошли доклады и переговоры по громкой. Через полчаса после побудки в рубку вошел коренастый парнишка из боцманской команды, круглолицый, с азиатскими глазами… то ли казах, то ли бурят.

– Доброе утро, – сказал он, и принялся листать журнал. – Все спокойно?

– Да, за время несения службы происшествий не случилось, – ответил я по-уставному.

– Там капитан вас на завтрак ждет, – сказал он.

– Понял, спасибо, – ответил я и, выдернув рацию из зарядного устройства, расписался в вахтенном журнале и направился в кают-компанию.

Я сходил, умылся и заявился в кают-компанию, где на столе уже «заждались» гренки и какао с молоком…

– И где только Вовка это все достает?

– У меня с Фимой негласная договоренность о поставках дефицита в первую очередь на флот.

– Жук ты Иваныч, покруче Фимы.

– Я знаю, – с довольной миной ответил он, – что там, разведка проснулась?

– Сейчас узнаем, – ответил я и достал из кармана рацию, – 22-й 11-му…

– В канале, – ответил почти сразу Леха.

– Как у вас?

– Позавтракали, выдвигаемся.

– Мы тоже через полчаса продолжим путь.

Пройдя с десяток километров вверх, «Аврора» немного сбавила ход, течение ослабло, и глубина теперь «прыгала» от пяти до пятнадцати метров.

– И что это за чехарда? – спросил я у Иваныча.

– Не знаю, – пожал он плечами, – скорее всего просто грунт разный тут, где песок, где песчаник, а где просто землю вымыло.

– Возможно… скоро дорога будет по которой разведка идет, надо место искать, где принять их.