Алекс Орлов - Основной рубеж Страница 46

— Всем спасибо! Теперь на погрузку! — скомандовал Броун и, повернувшись к Майеру, спросил:

— Где твои саперы?

— Сейчас будут, сэр. Мы нашли хранилище кислородных баллонов и решили, чтобы уж наверняка…

— Понял тебя. Ладно, не возражаю, у нас в запасе еще… — лейтенант посмотрел на часы, — три минуты…

Поредевший штурмовой отряд грузил в трейлер раненых и погибших коммандос, а лейтенант стоял на пандусе и наблюдал за посадкой команды доктора Шиманова. Их посадили в один трейлер с «грейтимплантами». Люди в белых халатах испуганно таращились на невиданных солдат, не понимая, кто перед ними — умные механизмы или живые существа.

Из выбитой двери выскочили четверо саперов из отделения Майера.

— Успели? — спросил лейтенант.

— Да, сэр. Все как и планировали.

— Отлично, давайте в машину…

Тихо зажужжал вызов кодированной связи. Лейтенант вытащил из кармана миниатюрную трубку и приложил к уху:

— Лейтенант Броун слушает… Да, сэр, Шиманов и с ним несколько специалистов… Да… Не беспокойтесь, сэр, через двадцать секунд здесь будут пылающие развалины…

Погрузка закончилась, двери трейлеров закрылись, и две ничем не приметных машины покинули двор через разбитые ворота.

Когда машины свернули на шоссе, мощные взрывы выбили несущие конструкции, и все многоэтажное здание рухнуло вниз, погребя складские помещения и фабричные цехи.

63

…Майкл Панакис любил смотреть, как на фабричном дворе разгружали транспорт. Юркие погрузчики выхватывали тяжелые контейнеры и, каким-то образом умудряясь не уронить их, ставили точно на движущуюся ленту транспортера.

Казалось бы, обычное дело — разгрузка, но для Майкла это был начальный акт большого производственного движения, когда в процесс вступали все новые и новые силы, собранные им в единую систему. Иногда он как будто ощущал ее движение, смотря на часы и представляя, что сейчас происходило на том или ином этапе производства.

Из кабинета Майкла весь двор был виден как на ладони. Он специально выбрал себе именно это помещение, имевшее окна с видом на город и одно — выходящее во двор, чтобы наблюдать за процессом.

Створки ворот медленно поползли в разные стороны, и первый тяжелый контейнеровоз пересек границу владений Майкла Панакиса. Кабина машины сверкала зеленой краской, а на длинном прицепе красовалась эмблема в виде зеленого листочка на белом фоне.

«Интересно, — подумал Майкл, — задумывался ли кто-нибудь, глядя на эти ухоженные контейнеровозы, что за грузы они перевозят…»

В углу двора стояла машина Майкла. Большой темно-синий автомобиль. Рядом с ним обычно стоял маленький желтый кабриолет, принадлежавший Эмми. Но сегодня его не было — Эмми позвонила рано утром и сказала, что нездорова.

«Странно, — подумал Панакис, — это первый случай, когда Эмми не явилась на службу, сославшись на недомогание».

Майкл снова обратил свое внимание на разгрузочную площадку. Машины, как обычно, разворачивались по кругу и, включив заднюю скорость, пятились к пандусу.

«Надо же, заболела, — вернулся Панакис к мыслям об Эмми. — А вчера выглядела совершенно здоровой» Майкл вспомнил, как в очередной раз Эмми стояла возле его кресла, а он обнимал ее за бедра.

«Неужели ты никогда не испытывала никакого чувства?..» — спросил тогда Майкл.

Эмми посмотрела на него сверху вниз, словно этот вопрос ей задал ребенок, а не владелец подпольной империи, и ответила: «Мне лучше удаются предчувствия, чем чувства…»

«Предчувствия?.. Какие предчувствия?..» — не понял Панакис.

«Дурные предчувствия. Они мне удаются лучше всего…»

Майкл еще раз посмотрел на автомобильную стоянку, где стояло только его одинокое авто.

«Она сказала — дурные предчувствия… И сегодня не пришла…»

Неожиданно Панакис обратил внимание, что машинам на фабричном дворе немного тесновато, и…

— Эй, постойте, ребята… — вслух произнес Майкл — Откуда два лишних контейнеровоза?

В этот момент дверь одного из них распахнулась, и на бетон выпрыгнула какая-то ужасная боевая машина.

— Вот и все. Вот они и явились по мою душу…

Майкл сорвался с места и кинулся в кабину своего персонального лифта. Он нажал кнопку с надписью «Подвал», и лифт скользнул вниз

Через несколько секунд створки кабины открылись, и Майкл Панакис оказался в глубоком подвале, о котором в здании знали только несколько человек И один из них — хранитесь Джеронимо Шнайдер

— Здравствуйте, сэр. Давненько я вас не видел, — поздоровался старик, вставая из-за своего стола, на котором под светом облезлой настольной лампы лежал традиционный кроссворд.

— Привет, Джеронимо. Как здоровье? — Майкл старался ничем не выдавать своего волнения.

— Да какое здоровье в мои-то годы, мистер Панакис?

— Может, перевести тебя на свежий воздух?

— Зачем, мистер Панакис? Я здесь привык, к тому же подвал сухой и теплый…

— Ну как знаешь. Я пойду проверю туннель…

— Сейчас я вас провожу, вот только возьму фонарик, — засуетился старик.

— Нет, Джеронимо, не беспокойся, я сам.

Майкл Панакис уверенно шагал по темным закоулкам, не задевая за стены и безошибочно делая повороты. Он знал этот темный лабиринт как свои пять пальцев, потому что это был путь к спасению, который Майкл регулярно проверял и поддерживал в полной готовности.

Панакис сделал последний поворот и привычно щелкнул выключателем. Яркая лампочка осветила «крейзибул», устаревший внедорожник, с большими колесами и мощным мотором.

Майкл сел в кабину и повернул ключ зажигания. Мотор завелся практически сразу. Панакис оглянулся, проверяя, все ли на месте. На заднем сиденье лежал сосуд с сидатином, произведенным фабрикой за все время ее существования. Правда, в цехах еще осталось килограмма полтора ценного продукта, но его уже не забрать.

Майкл включил скорость, и джип легко выбил тонкую стенку, закрывавшую выезд в широкий городской коллектор. Мощные фары ударили в темноту, и крысы испуганно заметались, прыгая на стены из-под колес «крейзибула».

64

…Эту часть городской канализации Майкл ремонтировал за свой счет и поддерживал ее в идеальном состоянии. Инспекторы муниципальных служб уже привыкли, что на этом участке не было обвалов и заторов из-за скопившегося мусора. Им и в голову не приходило, что это был не просто коллектор, а путь к спасению длиной в несколько километров.

Машина покачивалась на небольших неровностях дна и время от времени зарывалась в довольно глубокие ямы. Волны нечистот окатывали машину, оставляя на лобовом стекле отвратительные следы.

«Теперь от джипа жутко воняет…» — равнодушно отметил Панакис. Внутрь салона запах не проникал, и все происходящее Майкл воспринимал как какое-то нелепое кино.

На лобовое стекло шлепнулась крыса и замолотила по мокрой поверхности лапами. «Дворники» повозили ее из стороны в сторону и отбросили прочь.

Майкл свернул в боковое ответвление, и туннель стал подниматься вверх. Впереди забрезжил дневной свет, и Панакис выключил фары. Джип легко сломал подпиленную решетку и выскочил в заваленный сухим мусором дождевой водосток.

Машина остановилась, и Панакис осторожно выбрался наружу. От джипа действительно исходила жуткая вонь, и Майкл опасался испортить свою одежду.

К шоссе, ведущему в порт, нужно было пройти еще метров двести, но это было нелегко, потому что из-за канистры с сидатином чемодан казался просто неподъемным.

Еще через полчаса Майкл Панакис уже сидел в такси и преспокойно слушал болтовню водителя.

— Ну я вам скажу, мистер, такого я еще не видел. Сначала дым, потом грохот — и вся эта башня ка-ак полетит на землю… Я полчаса стоял в пробке из одних только полицейских и пожарных машин.

— Что же это могло быть? — с озабоченным видом подыграл Панакис.

— Говорят, взрыв каких-то баллонов. Все, кто внутри работал, там и остались. Куда, спрашивается, смотрела пожарная инспекция, если баллоны хранились в таких условиях?..

— Да, это безобразие, — кивнул Панакис.

65

…Несмотря на то что стояла середина теплого сезона, вот уж три дня дул сильный южный ветер. Он приносил низкие облака и радиоактивную пыль. Сутки напролет уборочные машины пылесосили улицы, а ночью не давали спать санитарные геликоптеры, распылявшие над городом нейтрализатор.

В шесть часов утра Джусу Блумбергу позвонил коммерческий директор «GEO» Кристофер Лем и сообщил, что очередная часть ссуды поступила на счета «интересующей вас фирмы». Это означало, что Джус Блумберг стал богаче еще на пятьсот тысяч кредитов.

Джус знал, что очень рискует. В конторе не любили тех, кто получает две зарплаты, но Блумберг давно уже ничего не боялся. За восемь лет службы в качестве резидента АПР у него притупились все чувства, кроме одного — желания управлять людьми и зарабатывать при этом деньги. Большие деньги.