Олег Верещагин - Новая родина Страница 46

14.

Весь день они перележали недалеко от дороги, по которой шли войска, в густом кустарнике. Спали, просыпались, снова спали, пока не отлежались. Дорога на какое-то время опустела, в вечернем свете все еще висела над нею сухая пыль.

— Они серьезно взялись за подготовку к походу, — «Рубака» кусал травинку. — Сколько же тут войск, черт бы их побрал!

Ему никто не ответил. Игорь смотрел на эту дорогу, на висящую над нею в воздухе желтую пыль — и почему-то вспоминал, как в прошлом… нет, в позапрошлом (что это он?) году, летом… мысли как-то сбились, он никак не мог сообразить, о чем, собственно, думает. Потом почему-то услышалось, как ревет и трещит огонь, всплыли какие-то перекошенные лица под ногами, и РПП, из которого он стрелял через плечо, держась за веревку одной рукой, вдруг подскочил, попав ему по губам торцом… а мокрое от пота лицо Витьки Сердюкова приближалось так медленно… И вдруг это оказался не Витька, а Денис Карташов — сидя на поваленном дереве, он постукивал стволом РАПа по колену и, чему-то улыбаясь, пел по-английски дикую, заунывную старинную песню:

— Ах, бедный мой Томми,бедный мой Том —о-хэй… о-хэй…Зачем ты покинулстарый свой дом —о-хэй… о-хэй…Под парусом черным пошли мы в набег —Все семьдесят пять человек!..о-хэй… {1}

"Странно, почему я на экзамене?" — подумал Игорь. И сообразил, что просто спит. Он открыл глаза и снова увидел пустынную дорогу, но впереди уже где-то маячила темная голова нового строя.

— Я не знаю, что теперь делать, — буркнул «Рубака». — Тут слишком много войск.

— Брр! — Игорь потряс головой и потер виски. — Надо сделать крюк и выбираться к реке. Они не ожидают, что мы вернемся.

— Думаешь, не нашли лодки? — спросил Артем.

— Не должны были, — ответил Игорь. — И во всяком случае — это самый лучший выход.

Обоз переползал реку медленно и тяжело. Слева и справа от крытых кожей телег гарцевали всадники, разбрызгивали воду. На облучках сидели возницы.

— Полсотни охраны, — Борька передвинул ногу удобнее.

— Нападем, — решил Рубан, снимая с предохранителя оружие. — Лодки близко, потом сразу погрузимся и погребем.

По залегшей над берегом цепочке пионеров прошло легкое движение. Ехавший вперед офицер без головного убора поднял голову — и Ян выстрелил, словно давая сигнал к началу атаки.

Игорь, встав на колено, стрелял почти без перерывов, потом свистнул, поднялся на ноги. Мальчишки, на ходу стреляя, рванулись вниз, к воде, растерянная охрана попыталась начать отбиваться, но потом побежала — впрочем, убежать-то никто не успел. Несколько человек почти бегом бросились вдоль возов с меланхолично остановившимися тягловыми животными, на ходу полосуя полевками ремни — туго натянутые покрышки отлетали, как резиновые.

— Порох!.. Гранаты!.. Порох!.. Порох!.. Пули!.. — раздавались голоса. В одной повозке оказались сухари и копченое мясо, которыми тут же запаслись.

— Военный обоз, — задумчиво сказал Игорь, сооружая себе бутерброд (мясо было "с душком", армейская заготовка, небрежно-поспешная). — Всерьез собираются воевать…

— Сожжем, — предложил Пааво. — Отплывем — и гранатами…

— Пошли… оторвитесь от повозки, все не унесешь! — рявкнул «Рубака». — Скорее, ну?!. — и на ходу поменял магазин.

Игорь немного задержался, осматривая плавающие на отмели трупы. Перевел взгляд на возы…

И увидел нацеленный ему в грудь — от заднего колеса — арбалет. И глаза вабиска.

Щелкнула тетива.

Игорь выстрелил.

Человек, бросившийся наперерез, коротко охнул и повалился на спину к ногам Игоря — в глухо плеснувшую воду.

Толька Жильцов умер уже в лодке, через два часа, так и не придя в сознание. Арбалетный болт, пущенный в горло Игорю, попал ему в грудину и что-то повредил внутри, потому что мальчишка при каждом выдохе коротко булькал кровью изо рта. Игорь ощущал, что у парня внутреннее кровотечение — и ничем не мог помочь.

Ничем.

А лодки летели, подгоняемые ударами вёсел. Но никуда не могли успеть. Слишком далеко было до мест, где могли спасти умирающего в одной из них мальчишку с белым и очень спокойным лицом, на котором кровь казалась черной. Игорь мог только снова и снова вытирать ее. И еще — сделать так, чтобы там, в беспамятстве, Толька не ощущал боли.

Вечером, когда отсветы заката зажгли темно-зеленым и алым верхушки деревьев на берегу, Толька умер.

Его похоронили во время короткой остановки у подножья тройного дуба, похожего на старинный венец.

Глава 5

Разве этого мало?

И я улыбнусь.

И почувствую сердцем: я дома.

1.

Местность вне границ Иррузая почти так же кишела войсками, как и сам Иррузай. Обратное путешествие превратилось почти в сплошные прятки. Возрастало и беспокойство — вабиска казалась слишком сильными и решительными.

К полудню пятых суток отряд остановился в тростниках на берегу протоки, которая выводила в большую долину, похожую на фляжку — горлышко входа, крутые откосы, островка рощиц, овраги, прорезающие склоны и заросшие кустарником. Отсюда до границ колонии, до Дальней, оставалось не так уж много…

…Рютти Ориккайннен двумя ударами тесака подрубил переплетенные ветви кустарника и прислушался. По ту сторону оврага перекликались ребята — Рютти видел Тойво, который с ГАПом в руках стоял за кустами и настороженно озирался. Рютти помахал брату рукой — и пролез над подрубленным кустом…

…Два человека были привязаны к вбитым в землю столбам. Молодые мужчины: один — в форме Алых Драгун, другой — в германском. Запрокинутые лица посинели от удушья. Открыв рот, Рютти всматривался и понял, как погибли эти люди — им плотно завязали на горле размоченные кожаные ремни. Ссыхаясь на солнце, кожа стягивалась… Не меньше десятка селян стояли на коленях вокруг сбившихся в кучу женщин и детей. Над ними возвышались солдаты, удивленно смотревшие на появившегося мальчишку.

— Вабиска! — крикнул Рютти, разряжая подетвольник. Прыгнул в сторону, пригибаясь — свистнули пули, где-то справа грохнула граната, выпущенная из ручной мортиры, осколки уныло запели, срезая листву и веточки. — Вабиска, ребята!

Он повернулся и побежал вниз по склону вдоль оврага. — Сюда! Сюда! — закричал Тойво. До старшего брата было совсем недалеко — два десятка метров, но овраг не перепрыгнешь… — Вниз прыгай, я веревку кину… ч-черт! — и он, упав на колено, со второго ударил очередью по деревьям и кустам; потом — еще. — Прыгай!

Рютти обернулся и увидел вабиска совсем недалеко. Над ухом проплакала пуля. Мальчишка несколько раз выстрелил и закричал брату:

— Ноги переломаю! Я вокруг!

— Прыгай, идиотина! — рявкнул тот, но Рютти уже мчался через кусты, левой поднятой рукой защищая лицо от веток, а правой положив плазмомет на плечо и вслепую стреляя за спину. — Ну, дурак! — и Тойво, плюхнувшись на живот, начал стрелять уже серьезно, стараясь отсечь преследователей от младшего. — Чухна упрямая…

…Рютти несся, как молодой олень, просто перепрыгивая через довольно высокие кусты. Во время одного из таких прыжков сменил магазин — но за ним вроде бы уже не гнались. Плазмомет Тойво продолжал стрелять; за оврагом, совсем близко, перекликались, продираясь через подлесок, еще несколько мальчишек.

Ни на миг Рютти не поверил, что с ним может что-то случиться. Ни на секунду. Даже когда после очередного прыжка левая нога вдруг на чем-то поскользнулась и, не удержавшись, мальчишка полетел кувырков вниз по склону, сминая траву — влетел в куст и, не выдержав, вскрикнул от боли. Не понял, откуда она, сгоряча попытался вскочить, но охнул, — из щиколотки в ступню и вверх до самого мозга брызнули электрические искры. Он сел. Оглянулся — оброненный плазмомет лежал метров за пять от него, зацепившись ремнем за другой куст.

— Эй, я ногу подвернул! — крикнул он, приподнимаясь на локте.

— Сейчас! — заорали из-за оврага. — Дебил, б-блин…

Рютти сел удобнее, потер щиколотку сквозь ботинок. Кусты внизу затрещали, он, вскинувшись, замахал рукой:

— Эй!..

И увидел иррузайцев. Их было много — вдоль всего кустарника — и они спешили, держа оружие наперевес.

Метров за десять от него, не больше.

Рютти промедлил всего миг — и, опираясь на левый локоть, выхватил из кобуры ТКЗ-70. Враги уже бежали к нему — молча и страшно.

— Эй, ты как?! — закричали из-за оврага. Из другого мира закричали. УЖЕ из другого, и Рютти вдруг понял это со страшной отчетливостью.