Дмитрий Политов - Круг доступа ограничен Страница 46

– Погодите-ка, – я потер лоб, стараясь привести свои мысли в порядок, – с чекистами вашими мне понятно – они связь с «братьями по оружию» хотят восстановить, а вы-то чего добиваетесь – Хрущева давно нет в живых, КПСС в прежнем смысле тоже – «подвига» вашего (я постарался чтобы эти слова не звучали совсем уж издевательски!) и оценить-то некому?

– А вот это уже не твоего ума дело, сынок! – вскинулся Сергеич. – Мы тебе предлагаем билет домой за пустяковую услугу, а он еще выкобенивается!

Федор согласно кивнул, соглашаясь с приятелем, а Плужников недовольно поджал губы.

– Мне кажется, что сейчас не самое лучшее время для того, чтобы острить, Алексей, – произнес он осуждающе. – Мы можем быть друг другу весьма полезны, и это самое главное! А свою иронию приберегите для более благодарной аудитории.

Я почувствовал, что краснею. Действительно, чего это я раздухарился, они же мне помощь предлагают, а то, что хотят извлечь какую-то выгоду и для себя, так это вполне нормально – альтруисты нынче не в моде, пускай даже в параллельном мире!

– Ладно, извиняюсь, – буркнул я, (ненавижу признавать свою неправоту!), – что делать-то надо?

– Вот это другое дело, – спокойно сказал Плужников. – Для начала необходимо, чтобы вы приняли участие в одном, гм, обследовании. Мне нужно настроить параметры вашего организма таким образом, чтобы они вновь вошли в противофазу с энергополем анклава.

– Стоп, сдаюсь! – я поднял руки. – Можно чуть попроще?

– Попроще? – задумался подполковник. – Мне нужно добиться того, чтобы этот мир «вытолкнул» бы вас, словно инородное тело. Сейчас, к сожалению, вы помечены им как часть собственной структуры, и расставаться с этой частью он не намерен.

– Погодите, – удивился я. – когда это меня пометить успели?!

– Мы используем термин «нанести крап», или «крапить» – энигматор, который занимался данным вопросом, был заядлым картежником и в шутку предложил такое название, – встрял в нашу беседу Сергеич. Для меня стало понятно, почему меня называли крапленым. Непонятным оставалось, когда же произошло сие знаменательное событие.

– Да в момент пересечения условной границы между Москвой и Городом, – ответил на мой вопрос Плужников. – По неясным до конца причинам некоторые люди становятся для анклава «своими» и дорога назад для них заказана. А поскольку согласия человека этот мир не спрашивает, то в какой-то степени ведет он себя действительно по-шулерски. Вот и надо попытаться сделать так, чтобы эта «метка» исчезла.

Я поежился. Перспектива вырисовывалась невеселая – или поверить «Плужникову и К°», или…

А, ладно, где наша не пропадала!

– Я согласен! – Хм, мне показалось, или окружавшие меня «дети подземелья» облегченно выдохнули?

Глава 12

Безбрежный океан боли и мрака, в котором я плавал, кажется, уже целую вечность, в очередной раз потащил меня куда-то ввысь, чтобы затем вновь обрушить вниз. Ощущения были таковы, что на ум постоянно приходили имена героев, замученных в чьих-то застенках или пыточных камерах. Как я их сейчас понимал! Но что от этого толку – сделать что-либо для того, чтобы изменить свое положение я все равно не мог.

Темнота, оказывается, тоже имеет свои оттенки – к ней примешиваются то отблески пламени, то хороводы звездочек, или, быть может, снежинок… А иногда пробиваются лучи света, похожие на свет фонарика в ночи.

В какой-то миг я, как показалось, даже понял смысл этих явлений, но… этот миг был столь краток и мимолетен, что оставил после себя не знание, а только лишь чувство острого сожаления и тоски от потери. А потом опять нахлынула боль. Бог ты мой, ну разве ж можно это выдержать?! А-а-а!!! Перестаньте, сволочи!!!

Уф! Неужели все наконец закончилось?! Черт, в глаза словно по тонне песка насыпали – веки просто не открываются. Да-с, теперь я Вия понимаю – мне бы кто помог, что ли! А главное, что язык тоже не шевелится, и не позовешь никого. Хорошо, что хоть слух частично вернулся, и я слышал странно гулкие слова разговора своих мучителей.

– Скоро он придет в себя, а Палыч? – по-моему, это Федор.

– Думаю, что минут через пять – десять, – а это уже Плужников.

– Крепкий парень, я и не рассчитывал, грешным делом, что он такой удар сможет выдержать. Думал, что придется сердечко запускать, ан нет!

– Сплюнь! Ему еще столько всего сдюжить предстоит, что…

– Слушай, Палыч, а сколько твоя блокировка продержится?

– Должна пару суток протянуть, но это, сам понимаешь, только теория – я с краплеными никогда не работал.

– Что ж, будем надеяться, что времени переправить этого красавца обратно в Москву хватит, а уж дальше дело само пойдет, как надо…

– Заканчивай трепаться, он, похоже, приходит в себя!

Первое, что я увидел, когда все-таки смог заставить себя открыть глаза, было озабоченное лицо Сергеича. Он настороженно смотрел на меня. Заметив, что его видят, он деловито поинтересовался тем, в состоянии ли я подняться самостоятельно или потребуется его помощь. Прислушавшись к своему несчастному телу (вот уж воистину традиция – ходить каждый год с друзьями 31 декабря в баню – за эту ночь из меня уже столько раз вышибали сознание, что странно было, почему я еще в состоянии что-либо делать осмысленно и самостоятельно!), я со стоном приподнялся на неудобном узком топчане. На эту уродливую скособоченную конструкцию, расположенную в соседнем отсеке, которую Федор с глумливой ухмылкой назвал прокрустовым ложем, меня уложили перед началом эксперимента. Старички предлагали Плужникову еще привязать меня, так сказать, для верности, но Виктор Павлович отрицательно покачал головой и заметил, что в этом случае потоки жизненной энергии моего организма будут циркулировать не так, как это ему нужно. Ну что ж, и на том спасибо – тогда я еще не подозревал, что и без этого мне мало не покажется!

Голова немного кружилась, но в принципе по сравнению с тем, что мне пришлось пережить во время исследования, это было вполне терпимо. Почему-то нестерпимо хотелось курить, и я немедленно экспроприировал папироску у Плужникова, который весьма опрометчиво оставил свой китель с торчащей из нагрудного кармана коробкой «Герцеговины» на стуле возле топчана.

Сам подполковник склонился над разложенными на столе бумагами и что-то быстро черкал в них роскошным толстым карандашом. На меня он не обращал никакого внимания и, признаться по правде, я даже был этому рад – последние события (а особенно «трансляция» его воспоминаний) показали мне Плужникова в таком ракурсе, что лишний раз связываться с ним как-то не хотелось. Нет, я понимал, разумеется, что придется общаться, но… это как с зубным врачом – знаешь, что, когда заболит зуб, все равно придется идти, но всеми правдами и неправдами оттягиваешь этот момент до последнего.

Федор сидел на табуретке рядышком с подполковником и, азартно болтая босыми ногами, что-то негромко ему подсказывал, оживленно размахивая руками. Плужников досадливо морщился, но молчал. Впрочем, иногда он прислушивался к словам помощника и согласно кивал.

Наконец Виктор Павлович повернулся ко мне и несколько секунд пристально разглядывал меня, словно прикидывал в уме, можно ли меня продать оптом или все же придется сделать это в розницу. Неуютное, доложу я вам, ощущение – ждать, когда могущественный маг решает твою судьбу. А самое главное, что ты понимаешь: пытаться ему перечить – это все равно, что с голыми руками против несущегося на полной скорости грузовика выйти. Поэтому сидел я на попе ровно и не пытался играть в крутого супер-пупер героя.

– Запомните хорошенько, Алексей, – прервал молчание подполковник, – когда будете в Москве, вам надо как можно быстрее оказаться в районе Боровицкого холма. Неважно, в каком месте, ко обязательно в его пределах!

Я насторожился – чужие воспоминания, осевшие в моей многострадальной голове услужливо подсказали, что именно в том районе находилась «стартовая площадка» гиперборейцев и отправная точка проникновения в анклав красных энигматоров. К тому же я теперь знал, что там пролилась кровь многих сотен людей. С чего вдруг Плужникову приспичило отправлять меня на это «кладбище – полигон»? Похоже, что этот вопрос столь явственно возник на моем лице, что руководитель подполья (или правильно было бы называть его шефом подземелья?) счел нужным сказать:

– Сейчас не время для объяснений – вы должны немедленно отправляться наверх – скоро рассвет. Псы Ночного Отдела уйдут с улиц, и какое-то время передвигаться по Городу можно будет почти беспрепятственно. Да и шансы нарваться на призраков значительно уменьшатся. Впрочем, вам-то они все равно не страшны…

– А почему, кстати? – заинтересовался я. Плужников тяжело вздохнул, но не ответил. Федор открыл было рот и попытался мне что-то начать объяснять, но нарвался на бешеный взгляд начальника и поспешно заткнулся.