Андрей Уланов - День револьвера Страница 46

— Я кое-что слышала о них, — сказала Лисса. — Охотницы за головами… не думаю, что мы представляем для них интерес. У нас нет ничего ценного, а награду мог назначить лишь Билл Шарго, с которым эти дамы враждуют.

— Подруга, а спорим, из твоего хвоста тоже выйдет отличное украшение для шляпы? Говорят, Сальватано любит подобные штучки…

— Линда Сальватано? — переспросил я.

— Она самая.

Только теперь я, наконец, вспомнил — салун Хавчика, пачка розыскных листов, смазанный портрет полуэльфки… Господи Исусе!

— И потом, — продолжила китаянка, — их же всего трое, а нас — четверо.

— …но каждая из них стоит всей нашей четверки, — в тон ей закончил гоблин. — Разве что белогривка в ближнем бою могла бы их удивить… слегка.

Не знаю, снизошло ли на меня ниспосланное с небес вдохновенье или просто подхлестнутые адреналином шестеренки в голове закрутились с утроенной силой — но я вдруг очень четко увидел наш единственный путь к спасению.

— Поднимаемся на ту гору, БЫСТРО! Толстяк — бросай своего жеребца, хватай сумки…

— Нет!

— Тогда тащи его, но БЫСТРО, БЫСТРО!

До горы было не больше мили, но когда я, хрипя словно вконец загнанная лошадь, подбежал к её подножию, все мои чувства уверяли, что пробежка была миль на десять-двенадцать, не меньше. Впрочем, это все было ерундой, а действительно важным — тот факт, что зрение меня не подвело, и в верхней части склона действительного громоздились валуны.

Венга и китаянка с кобылой на поводу добежали почти одновременно со мной. Гоблин же… я оглянулся назад — Толстяк преодолел едва половину дистанции. За это время черные точки на горизонте успели превратиться в четко различимые фигурки всадников.

— Наверх, живо!

— Но… — Лисса в замешательстве оглянулась, — мы же не можем бросить его…

— Если чертов гобл не сможет бросить проклятую хромую скотину, — прохрипел я. — Нам придется… впрочем, нет, я придумал.

Карабин по-прежнему был у меня в руках, и сейчас я вскинул его, ловя на прицел злосчастного коня… но за мушкой маячила только зеленая туша. Толстяк попросту заслонял собой жеребца.

— Кейн, прекрати… он успеет.

— Сюда, вниз — возможно, — я скрежетнул зубами, — но не взобраться наверх. Склон крутой, укрыться негде… его прихлопнут как сидячую утку.

— Значит, — нарочито ровным тоном, будто и не было только что бешеной пробежки, произнесла Лисса, — нам нужно выиграть для него это время.

— Попробуешь пугнуть их воем, как тех орков?

— Не угадал, — качнула головой китаянка, — просто переговорю с ними.

— Что-о-о?! Это безумие…

— Компаньон… — неожиданно Лисса оказалась совсем рядом со мной. Приникла, обняла за шею. Шляпа её при этом сползла на спину, повиснув на шнурке, и налетевший ветер взметнул красную волну. — …мы ведь должны доверять друг другу, верно? Я поверила тебе тогда, ночью, а сейчас прошу того же от тебя. Поверь мне, Кейн, просто поверь.

— Лисса…

Нежный, ласковый шелк на левой щеке — это её ладонь. Мимолетное, едва ощутимое касание к правой… губы? И горячий шепот:

— Тебе уже пора начинать бриться, компаньон. Если превратишься в кактус, будешь нравиться только гоблинам.

А затем она оттолкнулась от меня и пошла, нет, побежала навстречу Толстяку — и приближающимся всадникам.

Какое-то время я тупо смотрел ей в спину. Потом оглянулся на вампирку — та смотрела на меня. Спокойно, без тени эмоций на кукольном личике. Ну да, подумал я, она же и есть кукла, кукла-убийца — марионетка, вылепленная своим чертовым папашей с одной лишь ему ведомой целью.

— Поднимайся вместе с лошадью наверх. Сейчас. И укройтесь там за камнями.

Венга не шелохнулась.

— Я могу быть полезной и здесь.

Проще всего было бы заорать на неё — но что-то подсказало мне, что сейчас повышать голос на вампирку, во-первых, бесполезно, а во-вторых, попросту опасно.

— Не сомневаюсь, что можешь. Но максимум этой самой пользы ты принесешь, если сумеешь втащить чертову кобылу наверх. Поверь, это тоже сложная и важная задача.

Она раздумывала пару секунд, не больше. Потом кивнула.

— Хорошо. Но сначала…

Прежде чем я опомнился, вампирка уже стояла вплотную ко мне — совсем как Лисса полминуты назад. Когда же она в точности повторила жест китаянки, я начал всерьез обдумывать, кто же тут свихнулся — она, я или весь мир?

— Нашел время, ы-ыпть!

Гоблин пыхтел, словно пароход с дырявым котлом, но притормозить около меня даже не подумал, с ходу ринувшись вверх по склону. Правда, остановиться ему все равно пришлось почти сразу. Вступив на наклонную поверхность, жеребец возмущенно заржал, упираясь всеми здоровыми копытами не хуже осла… получил от Венги удар хлыстом, после чего резво запрыгал по камням.

Я же… некоторое время просто стоял с распахнутым настежь ртом, пытаясь хоть что-нибудь понять в произошедшем. А затем разом взял и выбросил все посторонние мысли прочь из головы. Что бы это все ни значило, эта проблема может подождать.

Песок уже успел здорово нагреться — жар чувствовался даже сквозь плотную ткань брюк. Пришлось скидывать пончо и использовать его в качестве подстилки — впрочем, за последние дни в него набилось столько песка и пыли, что вряд ли там поместится еще что-то. Зато теперь можно было спокойно лежать, недолго, конечно, но я и не рассчитывал тут особо залеживаться — Лисса и всадники уже почти сошлись.

Я сдвинул планку прицела на «100» и приник щекой к прикладу, старательно выцеливая черные фигурки. Ближе… ближе… вот они остановились перед Лиссой… разговаривают.

Бандиток было три, как и говорил вечность назад Мак Хавчик. Я обозначил их для себя по цвету — черная, белая и желтая, поскольку каждая старательно выдерживала выбранный оттенок не только в одежде, но и в конской масти. К сожалению, черная — наиболее вероятный кандидат на роль атаманши — остановилась точно перед китаянкой, так что мне пришлось выбирать между белой и желтой. Чуть поколебавшись, я принялся выцеливать белую — ничего личного, просто мушка четче видна.

До них сейчас было чуть больше сотни ярдов. Слов я не различал, но похоже было, что разговор ведется спокойно, без перехода на повышенные тона — и в какой-то момент у меня даже затеплилась надежда, что все не так уж страшно и даже с этими уж-жасными Адскими Сестричками можно разойтись по-доброму.

…пока там, впереди, не сверкнули три неяркие вспышки, миг спустя докатившиеся слитным треском выстрелов.

БУУУМ!

Я еще успел удивиться — какого тролля меня так подкинуло… и где дым от выстрела. А потом почувствовал, что с правым плечом что-то не так, очень сильно НЕ ТАК — и заорал.

— Оу-у-у-а-а-а!

Беглый взгляд на бандиток показал, что и там карабин сработал не менее сокрушительно, свалив белую Сестричку вместе со вставшим на дыбы конем. Подвывая от боли, я передернул затвор…

— Бежим!

— Ты — жива?!

— Нет, я уже дух бесплотный! Скорее, кре… Кейн, они вот-вот справятся с лошадьми.

Закинув карабин на пока еще целое плечо, я подхватил накидку и запрыгал по камням, отчетливо понимая: шансов добежать наверх у нас почти что и нет.

«Пули свистели у нас над головами» — не знаю почему, но большинство ветеранов у нас в городке начинали свой рассказ именно с этой фразы. И неважно, шла ли речь о Фридериксберге, Кровавом Угле, Подкове Мула или битве за Атланту. Некоторые, впрочем, заменяли пули на ядра или картечь.

Сейчас я так ждал этого свиста, что едва не пропустил миг, когда первая пуля Сестричек, буквально взорвавшись на склоне между мной и Лиссой, осыпала нас веером острых каменных щепок.

Эти пули не свистели. Они гудели, словно стая рассерженных шмелей. Над головой, по бокам, под ногами… вокруг нас. Пока — вокруг.

Думаю, нас оттуда вытащило чудо. Нет, конечно, были у него и более земные помощники. Например, юбка Лиссы, та самая, размалеванная в стиле лесных орков — за мишени подобного раскраса глаз сам по себе цепляется, будто блесна за пучок водорослей. Еще — то, как Лисса прыгала по склону. Уж не знаю, волк она во второй ипостаси, шакал или кто еще, но где-то среди предков точно не обошлось без кролика Джека.

Нам помог Толстяк, начавший палить из «винчестера». И неожиданно поднявшийся ветер.

Но и все вместе взятые, эти доводы навряд ли могли перевесить чашу судьбы в нашу с Лиссой пользу. В мою — так уж точно.

Так что я до конца дней своих буду считать: там, на склоне безымянной горы посреди Запретных Земель, меня спасло истинное чудо.

Чудеса закончились наверху, в каких-то трех десятках футов от спасительных валунов, когда очередной шмель ткнулся мне в бок. Вроде бы несильно — но колени у меня вдруг подкосились, а солнечный свет померк. Я еще успел увидеть, как прижатая к ране ладонь становится красной… почувствовать, как падаю — и ничего больше.