Игорь Черный - Плясун. Книга первая. Сказка про белого бычка Страница 47

— С какой стати?

Губы Квинта Тинея сложились в твердую упрямую линию.

— Он весьма отличился перед нашим царством, спасши жизнь доблестным воинам великого Рима, а вашу дочь от похищения. Тем самым спас и малека Артава от позора. Итак, я дам неплохую цену. Что вы скажете насчет, положим, двух тысяч денариев?

Переводивший его речь Садай даже запнулся, заслышав столь невероятную сумму. Восемьдесят золотых ауреусов.

Глаза Руфа хищно блеснули. Но лишь на короткий миг. Потом его лицо вновь стало каменно-холодным.

Он покачал головой.

— Нет. Это пленник Рима. Он, конечно, оказал значительную услугу. Но так бы поступил любой римский раб, спасая жизнь хозяина.

Роман легонько присвистнул. Вот уж, что называется, врет и не покраснеет. Забыл сенатор восстание Спартака. Да и сравнение с рабом Градову весьма не понравилось.

— Три тысячи, — попробовал поторговаться Тутухас.

— Мне кажется, у вас есть более важные дела, достойный советник, — прервал его посол. — Хотя бы для начала найти преступников.

Вельможа, прижав руку к груди, поклонился.

— Но хотя бы одарить его вы мне позволите? — справился он. — Жизнь нынче дорога, требует расходов.

— Ему дают все необходимое, — насупился Руф. — Однако чтобы доставить вам удовольствие… Извольте.

Махнул рукой.

Главный советник царя Артава вложил в Романовы руки увесистый мешочек, в котором что-то весело звенело, и на этом откланялся.

Уже придя в «свою» палатку, Градов вместе с ребятами из его «команды» проверил содержимое кисета. Там вместо серебра оказалось… золото. Пятьдесят новеньких полновесных ауреусов с благородным, увенчанным лавровым венком профилем императора Марка Ульпия Нервы Траяна. Среди этого богатства каким-то непонятным образом затесалась серебряная монетка неизвестной державы с правителем в воинских доспехах с одной стороны и некой птицей — с другой.

Зуль-Карнайн хотел ее выбросить, но бактриец не позволил ему сделать этого. Казалось, он обрадовался невзрачной серебрушке намного больше, чем всему кошельку с золотом.

— Двести денариев! — восхитился юный араб. — Ромул, ты прямо Крез!

— Живем, парни, — грустно улыбнулся Роман.

Он был подавлен своим впервые ясно осознанным статусом раба. Если бы не эти двадцать пять узбекских сумов, невесть откуда взявшихся, так и вообще бы пал духом. Но Джалолиддин Мангуберды дружески подмигивал ему с четвертака, давая надежду.

— С меня простава. Шашлык и вино гарантирую. А сейчас хватит шланговать! Марш на тренировку!..

Ситуация, в которой оказался тренер Градов, прямо сказать, была практически нереальной. Подготовить легионеров за десять дней к победному бою было почти что невозможно. Начинай он с нуля, так вообще вышло бы гиблое дело, но, хвала богам, его коммилитос имели определенную физическую подготовку, а некоторые из них и вполне конкретный боевой опыт.

В общем, Роман подумал, и единственным способом, каким можно было хоть как-то подтянуть римлян за это ничтожно короткое время, ему показался следующий.

Он узнал у каждого из них, какие технические элементы им ближе и какое оружие удобнее всего. Децим, например, любил драться вблизи и сбивать противника щитом, Луцию нравилось подсекать противника под ноги, Гай предпочитал держаться на дистанции, изматывая соперника.

Выбрав из всего личного арсенала легионеров их любимые связки и приемы с любимым оружием, тренер оставил каждому бойцу по одному-два самых надежных, отдавая предпочтение атакующим.

Каждый легионер должен был за первые пять дней сделать свои любимые «коронки» от семи до десяти тысяч раз по воздуху или на тренажерах, которыми служили деревянные столбы. В среднем по две тысячи раз в день. Это очень тяжело (сам Роман, к примеру, под руководством Фработака доходил только до тысячи двухсот), но вполне возможно, учитывая обстоятельства.

Вторые пять дней римлянам надлежало делать все то же самое, но с противником и деревянным, учебным оружием. Противнику давалось право делать все, что он захочет, атаковать, защищаться как угодно, а легионер обязан был использовать только свой коронный прием. Его сверхзадачей было сделать этот прием эффективным в любой ситуации. Партнеры должны постоянно меняться, то есть один легионер должен успеть поработать как минимум с несколькими разными противниками. Неприятели должны быть разными по комплекции, технике, вооружению. И тоже все это надлежало проделать минимум две тысячи раз в день.

Примерно после пяти-семи тысяч раз, как знал Градов, приходит автоматизм движения, возрастает скорость. После двадцати тысяч раз (в общей сложности) легионеры смогут выполнять свои связки очень быстро, почти молниеносно, на рефлекторном уровне и без всякого страха.

В процессе осуществления своих тренерских задач Роман попытался решить еще одну не дававшую ему покоя проблему.

А именно: что делать с его узбекскими «друзьями»?

Держать все время сенатора в положении спящей красавицы вряд ли удастся. Тем более что Руф уверенно шел на поправку и вновь усилил пошатнувшиеся было позиции своей темнокожей гвардии. Особенно старался в проявлении бдительности побитый журналистом Север. Он неотступно находился рядом с хозяином, чуть ли не на прикроватном коврике сенатора ночуя. В таких условиях продолжать гипнотерапию становилось все сложнее и сложнее.

Тогда Роман решил поговорить с Марком Сервием. Просто пришел к центуриону и напрямую заявил, что ему нужно «пушечное мясо». В смысле материал для тренировок его ребят. Легионеры из других контуберниев не очень подходили на эту роль, поскольку владели той же техникой боя, что и его бойцы. Лучшим вариантом было бы привлечь местных воинов, но это значило бы выдать им свои воинские приемы.

— К чему ты клонишь? — как всегда хитро прищурился офицер.

— Отдайте мне тех двух пленных…

— Колдунов?! — выпучил глаза Сервий. — Как это, отдать?

— Да не насовсем, — успокоил воина Градов. — Только на время тренировок.

— Ты думаешь, с них будет толк? — усомнился центурион, вспомнив жалких на вид людишек. — Мои парни их с одного удара в капусту посекут.

— Недооценивать противника — первый шаг к поражению, — процитировал чью-то военную мудрость русский. — Мне немного знакомы эти люди, я же говорил…

Сервий кивнул.

— Поэтому я знаю, о чем прошу. Обещаю, они сильно удивят вас, доминус. И еще… Вы ведь собираетесь выставить их на играх. Так вот, если отдадите их в таком виде, то, действительно, получится весьма печальное зрелище. В скованном состоянии, лишенные возможности хоть как-то двигаться, люди эти вообще потеряют физическую форму и будут неинтересны зрителям.

— А оно мне надо, заботиться о каких-то там колдунах?

— Но ведь вы цените хороший гладиаторский бой, доминус? — теперь прищурился и журналист. — Я гарантирую, что этот бой надолго останется в вашей памяти.

— Ладно, уболтал, — согласился командир. — Но смотри у меня…

Этот парень, спасший его любимую племянницу, мог уговорить Марка Сервия на что угодно. Кроме, разумеется, измены Отечеству.

Когда с узбеков сняли тяжелые цепи, заменив их более легкими узами, предоставлявшими возможность свободного передвижения и маневрирования, Мирза и Рафик подумали, что пришел тот самый пипец, о котором рассказывается в многочисленных анекдотах. Вот сейчас их доставят к месту казни, поставят на колени, взмахнут мечом (или что там у этих полоумных), и все.

Но ничего этого не случилось. Их просто заставили смотреть на то, как маются дурью молодые и здоровые парни, фиг знает зачем нацепившие на себя древнеримские доспехи.

— Градов, что все это значит? — завидев своего кровника, пристал к нему Рахимов.

— Тренироваться будете, — пояснил русский.

— За каким кутаком? — не понял «мишка Гамми», до сих пор не воспринимавший всерьез все происходящее с ними.

— Во-первых, побудете тренировочными столбами для парней из моей команды…

— Сам ты столб! — возмутился хокимов сынок. — И кто тебя поставил на тренерскую работу? Молод еще!

— Во-вторых, сами потренируетесь, чтоб не пойти на фарш в первые же минуты поединка.

— Какого такого поединка, Роман-ака? — полюбопытствовал и нукер, невзирая на грозные гримасы хозяина, как всегда разгневанного почтительным обращением к врагу.

— Вас собираются выставить на чём-то вроде гладиаторских боев в честь их бога Митры. Через восемь дней.

— Не хочу! — завопил Мирза. — Что я им, клоун?! Какого хрена я должен развлекать этих темных язычников? И вообще…

Тут он заткнулся, уловив на себе полный ненависти и презрения взгляд бывшего однокашника. Вспомнил, как тот вынужден был сражаться не на жизнь, а на смерть перед толпой упившихся и обожравшихся гостей его отца.