Владимир Колычев - Блокпост Страница 47

Здесь же были Скорняк и Чиж. Я не мог поверить своим глазам. Они оба были мертвы. Одному пуля попала в левую глазницу. Выбивать там было нечего, потому что глаз давно уже вытек, но все равно, рана не могла не быть смертельной. Другому разрывная пуля разворотила горло настолько, что можно было увидеть шейные позвонки.

– Это мне снится? – схватился за голову я. – Скажите мне, что это сон?

– Извини, командир, не уберег! – потупился Шпак.

Строевой плац был усеян трупами солдат, которых я при всем своем желании не мог назвать вражескими.

– Ваша работа? – жестко спросил я, обращаясь к сержанту.

– Кто ж знал, что у них группа на выезд собирается. Хорошо, забрала у них были подняты, а то не знаю, как бы мы с ними… Но все равно Скорняк и Чиж нарвались…

– Идиоты!.. Все вы идиоты!

Я увидел, как из казармы, из третьего блока, выскочили два солдата. «Ну вот, началось! – мелькнуло в голове. – Сейчас уцелевшие пограничники – а их, конечно же, ббльшая половина, зададут нам жару. И правильно сделают…» Но, вопреки моим ожиданиям, солдат самих атаковали. Из казармы вслед за ними выпрыгнули сразу три кенга. Одного бойцы подстрелили, а двое других добрались до своих жертв. Жаль, не было с нами следователя из военной прокуратуры, он бы увидел своими глазами, как зосы рвут людей на части.

Я заметил еще трех пограничников. Они появились из-за гаражного бокса, бежали, отстреливаясь, но позади них вдруг выросли косороги и вонзили в них свои острые клювы. Я увидел, как сжимаются, усыхая, тела несчастных. Разумеется, спокойно на это я смотреть не мог, поэтому вскинул автомат. Но Шпак рукой придержал ствол:

– Спокойно, командир, не надо.

– У нас договоренность, – нервно сказал Якут.

– С кем?

– Марица приходила. Сказала, что дела твои плохи. И помогла нам…

Откуда-то с крыши на плац спрыгнул солдат с огромным хвостатым комком шерсти на спине. Комок этот рычал и дергался, вгрызаясь пограничнику в шею…

Я уже понял, что происходит. Марица смогла подбить моих бойцов на эту авантюру. Мало того, подключила к ней и Юлю с Викой. Женщины устроили на контрольно-пропускном пункте бардак, отвлекли внимание постовых, этим и воспользовались мои ребята.

Через контрольно-пропускной пункт, по галерее они прорвались на блокпост и устроили здесь самую настоящую бойню. Они профессионалы, к тому же им сопутствовала удача и Марица. Они по трупам, потеряв Скорняка и Чижа, пробились ко мне в подвал, а на их плечах на заставу ворвались мутанты – начиная от зверопсов и заканчивая косорогами.

Через окна и дверь мутанты проникли в казармы, где сейчас шла самая настоящая резня. Расправились они также и с пулеметными расчетами, о чем стало ясно, когда утихла стрельба на крыше.

Не трогали монстры только нас. Путь в столовую им был заказан, потому что ими руководила Марица – это чудовищное воплощение Аномалья. Мы не вмешивались в происходящее. Да уже и поздно было что-то исправить.

– Уходить надо, – понуро проронил Шпак. – Сейчас патрульный взвод должен вернуться.

– Баран… Какой же ты баран! – обозленно посмотрел на него я. И немного подумав, добавил: – Уходим!

Я понимал, что мы нужны Марице. Но все же принял все меры предосторожности, чтобы избежать нападения со стороны озверевших зосов. Все возможные меры, потому что полностью оградить себя от опасности мы не могли. Нас всего девять, считая женщин, к тому же Шпака слегка контузило, у Пуха ранение в руку. И с нами еще два трупа: их мы не могли оставить здесь.

Мы подходили к проходу в галерею, которая связывала блокпост с контрольно-пропускным пунктом. Бронированная дверь была открыта настежь. И мы уже собирались воспользоваться ею, когда к нам бросилось несколько зверопсов. Оскаленные зубы и морды в крови, в глазах беспробудное бешенство. Возможно, Марица потеряла над ними контроль. Если нет, я все равно не мог ждать, когда это зверье повернет назад, боялся потерять драгоценные метры, отделяющие нас от роковой черты.

И если честно, хотелось всыпать этим собакам за ту резню, которую они здесь устроили. Я нажал на спусковой крючок, и бесшумный «АК-9» выдал одну короткую очередь, затем другую. Якут и Вика поддержали меня огнем. Остальные были заняты – одни тащили на себе мертвые тела, другие находились в арьергарде, держали под наблюдением тыл. Но нам хватило и трех стволов, чтобы отбить атаку.

В бою со зверопсами нужно метко и быстро стрелять. Вика смогла показать себя во всей своей боевой красе… Но главное в такой схватке – не дать застать себя врасплох. Гарнизон заставы стал жертвой внезапной, очень мощной и стремительной атаки. И я, конечно же, знал, кто был главным виновником этой катастрофы…

Мы шли по гулкой галерее, переступая через трупы пограничников. Зосы не должны были нас трогать, но и дорогу нам они уступать не собирались. Три кенга вприпрыжку мчались в сторону блокпоста. Шпак принял правильное решение и вовремя открыл огонь. У меня над головой, оставив на потолке темный след, пролетело вырванное с мясом ухо. Не знаю, может, оно и навело меня на умную мысль.

Я распорядился вооружить убитых кенгов, заставил Якута, Баяна и Гуцула отдать им свои автоматы.

– Пусть думают, что кашу заварили кенги.

Зосы, в принципе, не способны владеть огнестрельным оружием. Но ведь Аномалье не просто расширяется, оно совершенствуется. И пусть здесь думают, что кенги научились стрелять из автоматов…

Мои люди сотворили настоящее злодеяние, но при этом они как были, так и оставались моими.

И я должен заботиться о них, оберегать от опасности. Набедокурили они, но я не хотел, чтобы ими занялась военная прокуратура. Из оружия, которое досталось покойным кенгам, была расстреляна дежурная смена контрольно-пропускного пункта. Следователи возьмут автоматы на экспертизу, сделают выводы…

– Командир, ты гений! – восторженно протянул Шпак.

– А ты осел! – жестко отрезал я.

Запас оружия и боеприпасов мы пополнили в помещении дежурной смены, которую уничтожили мои, слетевшие с катушек бойцы. Там и автоматы в пирамиде стояли, и карабины, и даже пулемет, рядом находились несколько цинков с патронами да ящик гранат.

Карабины – отличное средство против мутантов: головы этим тварям отрывают с потрясающей легкостью. Мои бойцы брали на дело только автоматы с глушителями; потому что им нужна была бесшумность. Но сейчас можно и пошуметь. Даже нужно. Потому что к зданию контрольно-пропускного пункта приближалась огромная толпа зомби.

Тупые, медлительные, они шли на блокпост, ведомые силой злоформера. Глядя на них, я понял, что, возможно, зря вооружил убитых кенгов. Сейчас зомби заполнят заставу и начнут пожирать мертвую плоть. Если патрульный взвод не остановит их пиршество, то вскоре от застреленных солдат останутся только обглоданные останки. Тогда уже никакое следствие не установит, что первыми на блокпост напали живые люди.

Но, чтобы выкрутиться из этой столь отвратительной ситуации, нам нужно было прорваться через ряды зомби, которые, похоже, не собирались уступать нам дорогу. Я распорядился сложить тела наших товарищей на землю, окружить их плотным кольцом. Сам я лицом встал к надвигающимся мертвецам и, едва зафиксировав свое положение, выстрелил из карабина, которым разжился только что. Раздробил голову одному зомби, затем другому…

Зомби ревели, шипели, злобно скалили зубы, плевались кровавой пеной. Но вот настал момент, когда они стали обходить нас стороной. Мы оказались островом, и страшная бурлящая река с двух сторон обтекала нас. Так мы стояли, пока зомби не прошли мимо, втягиваясь потихоньку в распахнутые двери контрольно-пропускного пункта. Только тогда мы направились к открытым воротам и пересекли дробь-пятую границу зоны отчуждения…

ГЛАВА 33

Скорняк смеялся, скалил безгубый рот, рассказывая, как он в свое время стал пулеметчиком. Он только поступил на службу, был еще салагой, когда его взял к себе в помощники башенный стрелок. Они вдвоем ремонтировали поворотный механизм, и штатный номер не мог сорвать какой-то болт. Он с трудом, двумя руками зацепил гайку стамеской, а Скорняку показал на молоток. Как только, сказал, кивну тебе головой, бей по ней. Один кивнул, другой ударил, кувалдой по голове. Так Скорняк и стал башенным стрелком… Шутка, конечно. Но как он веселился, рассказывая эту байку…

А Чиж улыбался сквозь печаль, рассказывая нам свою, такую же вымышленную историю. Обратился он однажды к военному богу, встал на колени, спрашивает, почему он к тридцати пяти своим годам никак не может дослужиться хотя бы до сержанта. Молодые контрактники старшинами становятся, в лейтенанты выбиваются, а он верой и правдой служит, но ему даже несчастной ефрейторской лычки не предлагают. И ответил ему тогда военный бог: «Да, служишь ты отлично, в бою впереди, на кухне позади, все такое хорошее. Только вот одна беда, – продолжает военный бог, – не люблю я тебя. Не люблю!..»