Андрей Николаев - Точка отсчета Страница 47

— Каким способом можно проверить единый организм? Расчленить его? Создавать по кускам? Вы не понимаете, о чем говорите! — вспылила Ингрид.

— Это ваше дело, каким способом, — резко парировал Делануа, — мое дело выявить ошибки, допущенные при разработке «Эволюта». И я их выявил и понял, что никаких теоретических изысканий не было. Были философские рассуждения, подготовившие почву, и был готовый продукт, под который нужно было подогнать теорию и создать видимость научных работ! Вот тогда я и занялся О'Брайаном вплотную.

— Вы сумасшедший, — устало сказала Ингрид.

— Нет! Я всего лишь первым увидел опасность.

— О какой опасности идет речь? — спросил Седов.

— Если я скажу это сейчас, вы тоже решите, что я сошел с ума. Давайте уж по порядку, — сердито сказал Делануа.

— Он считает, что «Эволют» — продукт иной цивилизации, — едко улыбаясь, проговорила Ингрид, — что таким образом нас, то есть человечество, хотят изменить, вывести новый вид существ.

— Ну, это вы, пожалуй, того… — пробормотал Седов, — какие-то пришельцы у вас неторопливые получаются. Это сколько же времени понадобится?

— Всего лишь два-три поколения. Но это только одна из теорий, полностью отвечающих ситуации с «Эволютом». Есть еще одно объяснение. Теологическое. Я не специалист по религиозным вопросам, но попробуйте представить, что Сатана решил переродить людей, переделав их по своему образу и подобию. Подсадить в человека собственное отродье. Вдруг Бог умер и противостоять дьяволу больше некому? Что скажете? Чем плохая теория?

— Ничем, — сказал Седов, думая, что пора заканчивать разговор, — она вполне имеет право на существование.

— Ну, раз так, то вот вам и третья: проект действительно является разработкой гения, который настолько увлечен своей идеей, что ему плевать на последствия. Вы можете сказать, в кого преобразует человека анимат, осваивающийся в его теле?

— Я это узнаю раньше всех, — напомнил ему Седов.

— Несомненно. Только вот останетесь ли вы человеком с обычной человеческой психикой, с общепринятым отношением к жизненным ценностям, к незыблемым постулатам, на которых основано наше общество? Кто может предсказать, как изменится ваше тело, наконец?! Спросите его, — Делануа ткнул пальцем в Седова, — спросите это существо! Что оно вам ответит, хотел бы я знать. Впрочем, я знаю, — он махнул рукой и принялся разжигать погасшую трубку, — оно успокоит вас. Оно скажет: все будет по-прежнему, только ты не будешь болеть, ты откроешь в себе новые таланты, ты станешь сверхчеловеком! Улавливаете? А как поведет себя сверхчеловек среди нас, грешных? Я не знаю, и вы не знаете, и доктор Мартенс не знает. Знал лишь один Сайрус О'Брайан, но его не спросишь.

— Потому, что он погиб из-за вас, — тихо сказала Ингрид.

— Вы так полагаете?

Глава 37

— Я изучил биографию О'Брайана, как свою собственную, — Делануа переключил компьютер на стереовизор и увеличил экран.

В комнате возник еще один собеседник — человек лет тридцати пяти с тонкими чертами лица, небрежной прической и чуть насмешливым прищуром глаз. Он сидел на стуле, закинув ногу на ногу, и смотрел на того, кто делал снимок, устало и немного раздраженно, будто ждал, когда же, наконец, его перестанут отвлекать, и он сможет продолжить прерванное занятие.

— Здесь ему тридцать семь лет. Как раз в этот год вы пришли к нему работать, мисс Мартенс, не так ли?

— Да. Это наша лаборатория в главном корпусе института. О'Брайана снимали для местной многотиражки — я присутствовала при этом.

Он родился и провел детство и юность в поселке Бэр-Крик в семидесяти километрах от Линн Лэйк в Канаде. Вот уж действительно медвежий угол. Озера, леса, первозданная природа. К тому времени, как он закончил местную школу, поселок совсем захирел — местные жители разъехались по городам. Уехали О'Брайан. Судя по его дальнейшей жизни, он планировал продолжить учебу. В Канаде для этого много возможностей и в Оттаве, и в Квебеке, и в Эдмонтоне. Можно было учиться и в Штатах, но молодой О'Брайан исчезает из моего поля зрения на год и объявляется, где бы вы думали?

— Если вы полагаете, что открыли что-то новое, то сильно ошибаетесь, — сказала Ингрид, — всем известно, что он учился в Дрезденском университете на кафедре истории и философии.

— Странно, вы не находите? Он пренебрегает учебными заведениями в США, Канаде, в Великобритании, даже во Франции и отправляется учиться в страну, где говорят на незнакомом ему языке.

— В Дрездене в то время преподавал Генрих Краузе, который и тогда, и сейчас считается одним из основоположников современной социологии и философии. Нет ничего удивительного в том, что О'Брайан захотел учиться именно у него. К тому же, у него были замечательные лингвистические способности. Когда я познакомилась с ним, он знал толи семь, то ли восемь современных языков, плюс латынь.

— Мисс Мартенс, я знаю, что у вас есть ответы на все вопросы, которые так или иначе связаны с вашим учителем. Я не хочу поставить вас в тупик, я хочу показать некоторые нестыковки в биографии Сайруса О'Брайана. Подогнать ответы несложно, однако как это скажется на общем результате? Итак, он заканчивает университет, получает звание магистра и едет в Канаду, в Виннипег, где к тому времени обосновались его родители. Замечу, что О'Брайан за все время учебы ни разу не приехал навестить их, даже во время каникул. Родители погибают в автокатастрофе на следующий день после приезда О'Брайана. Странное совпадение, не правда ли?

— Что странного? — спросил Седов, — просто случайность.

— Возможно. Что интересно, они погибли на пути в Линн Лэйк. Мне представляется, что целью их путешествия был Бэр-Крик, старый, заброшенный поселок, в котором родился и вырос Сайрус О'Брайан. Он с родителями не поехал. Почему они на следующий день после появления сына, которого не видели шесть лет, едут в заброшенный поселок? Что они хотели там отыскать? Есть небольшой нюанс, относящийся ко времени, когда О'Брайаны оставили поселок. За три дня до отъезда с Сайрусом случился странный приступ. Родители нашли его рано утром лежащим возле дома. Трое суток его не могли привести в себя. Это была не кома — он мог шевелиться реагировал на речь и другие внешние раздражители, но при этом никого не узнавал, ничего не говорил и отказывался принимать пищу. Приступ прошел так же внезапно, как и случился.

— Я не пойму, к чему вы клоните, — сказал Седов.

— Он пытается доказать, что О'Брайан был не тем, за кого себя выдавал, — пояснила Ингрид, — этот бред я уже выслушивала на следствии по делу о смерти Сайруса.

— Далее — общеизвестные факты, — не обращая внимания на ее слова, продолжал Делануа, — О'Брайан разрабатывает собственное учение, делает резкий поворот от философии к естественным наукам, работает над проектом «Эволют» и так далее, — Делануа открыл следующий файл.

Сайрус О'Брайан стоял возле глайдера в теплой куртке. Лицо его почти не изменилось, но стало, как будто, жестче.

— Это его последний снимок, — сказал Делануа, — он вылетел из Бостона в Ярмут на ежегодную конференцию по генетике и биотехнологиям. Через двадцать минут связь с глайдером была потеряна, в Ярмут О'Брайан не прибыл. В тот день на море был шторм, ему предлагали лететь пассажирским аэробусом, но он очень спешил и вылетел на собственном глайдере. Обломки машины нашли на побережье в заливе Фанди. Заключение комиссии — Сайрус О'Брайан погиб при невыясненных обстоятельствах вследствие катастрофы над морем.

— Вы забыли сказать, что если бы он не вылетел, его могли обязать не покидать город, — напомнила Ингрид.

— Да, постановление прокурора было подписано часом позже, — согласился Делануа, — однако он вполне мог бы ответить на наши вопросы, получить разрешение на выезд и успеть на свою конференцию.

Седов пожал плечами и взглянул на часы. Время было позднее — первый час ночи. Он привык теперь ложиться спать не позднее двенадцати, поскольку в шесть утра его будил Мук.

— Мне кажется, Делануа, что вы тянете пустышку, — сказал он. — Ну, жил-был обыкновенный гений, ну, погиб при странных обстоятельствах. Ничего сверхъестественного я здесь не вижу.

— А вы вспомните факты, которые я вам перечислил по его работе над «Эволютом», приплюсуйте темные пятна биографии и увидите, что здесь есть над чем задуматься.

— Если только над вашим душевным здоровьем, — ехидно заметила Ингрид, — кстати, а при чем здесь «Биотех»? Вы ведь погорели именно из-за того, что принялись слишком усердно копать под Бриджеса.

Не только под него, не только. Здесь у меня нет однозначных ответов. Я могу доказать, что «Биотех» занимается клонированием людей, если можно так назвать существ, выращенных в инкубаторах и программируемых с определенными целями. Это ведь не секрет для вас, доктор Мартенс? Заметьте, что это клонирование не чисто человеческих особей. Мозг клонов функционирует не так, как мозг обычного человека. Это — биокомпьютер, и в него закладывают определенные программы. Эти существа выходят из инкубатора с карбоновыми мышцами и металлопластовыми костями, их глазные яблоки представляют систему сложных фильтров, способных работать в нескольких оптических режимах, и, наконец: в них заложена длительность жизненного цикла, соответствующая будущему заданию. Это работа на заказ.