Максим Сабайтис - Битва за небо Страница 47

Дмитрий бросился в погоню за американцем, а я поспешил на помощь Алексею. Там, в домике смотрителя, не раздавались выстрелы, но исходящие оттуда эманации вызывали воспоминания о мигрени. Явственные и очень яркие, как будто наведенные опытным «психом». Пользоваться Мастерством без меча, в отличие от выпускников Университета, я умел без изъяна. Ведь меч для «психа» лишь средство усиления своих приемов и простой инструмент для уничтожения чужих энергетических структур. Еще Поликарп Матвеевич говорил, что нельзя позволять мечу становиться важнее человека.

В единственной на весь дом жилой комнате сидели трое. Алексея, усевшегося спиной к двери, я узнал скорее по Намерению, нежели по осанке. Вся воинская выправка куда-то исчезла, в плечах появилась сутулость, шея вжалась в тело – не офицер, а подавленный беженец с севера.

На меня сразу наставили револьверы, я же предпочел от греха подальше вжаться в закрывшуюся за моей спиной дверь и напомнить себе, что она открывается наружу, а потому у меня всегда есть возможность сбежать.

– Еще один механик? – с усмешкой спросил человек с дергаными нервными Намерениями, холодным взглядом и неестественно бледной кожей. – Нам был необходим только один, второго можно оставить здесь, про запас. Все в гидроплан не поместятся.

Гидроплан? Незнакомое слово настораживало. «Гидро» – это, понятное дело, вода. Но что означает «план»? И какое устройство подразумевается? Неизвестный вид транспортного средства или же это просто такой специфический жаргон?

Алексей не спеша повернулся ко мне лицом, с облегчением вздохнул и опять продемонстрировал мне затылок.

– Это мой товарищ, – объяснил Островский, обращаясь скорее к бледнокожему, нежели к тому, кого я счел смотрителем маяка. – Мы вместе с ним пробирались в Калифорнию, он для меня как младший брат…

– Брат или не брат, – нахмурился бледнокожий, поигрывая револьвером, – сейчас вам придется расстаться.

Смотритель, услышав слово «брат», крепко задумался, пришел к какому-то выводу и наклонился к уху бледнокожего.

– Мэтр Джонс, может, не ликвидировать его, а использовать как заложника? – услышал я, сосредоточившись на психотехническом подслушивании. – Прошлого механика никто не контролировал, вот он и сорвался. А если организовать, скажем, контролируемую переписку, отправить паренька подальше от берега – глядишь, и польза появится.

– Объясните, пожалуйста, отчего мы должны расставаться? И сколь велика надбавка за подобную изоляцию от близких?

Пожалуй, Алексей немного переигрывал, но понять это можно было, только сравнив его игру с тем, что вытворял сэнсэй, когда пребывал в отличном расположении духа.

– Через час мы улетаем отсюда, – пояснил бледнокожий, доставая из внутреннего кармана мятого пиджака часы. – Поскольку нам нужен был один механик – не два и не пять, – место зарезервировано только одно. Относительно прибавки – не уполномочен. Все вопросы к шефу, по приезде на объект.

Намерения бледнокожего мне не нравились. Идею с заложником он оценил мгновенно, только переиначил ее по-своему, решив тихонько пристрелить меня незадолго до отбытия. Стилевидение подсказывало мне, что стреляет бледнокожий быстро и метко – без меча не стоило и думать провоцировать его на выстрелы. Дмитрий же, вместо того чтобы оперативно разобраться со стариком и спасти мою шкуру, где-то застрял. Я попытался собрать силы и найти его по Намерению, но с открытыми глазами сконцентрироваться должным образом не получилось, а закрывать глаза я побоялся. Поведение напарника в корне противоречило его Стилю, с ним что-то произошло, – рассчитывать приходилось только на свои силы да на те крохи, которые остались от прощального подарка Сугимото.

– Если намерены прощаться, делайте это быстрее, – нетерпеливо высказался смотритель. – У меня еще генератор не заведен, сообщения не отправлены. Десять минут на сантименты – и выметайтесь.

Волна страха, исходящая от смотрителя, спровоцировала мурашки по рукам. Что его испугало, ведь не перспектива же отправки сообщений? Я вопросительно посмотрел на бледнокожего – тот даже не шелохнулся, отменная выдержка. В школе ходили слухи, будто на таких людей Мастерство не действует вообще, через раз или в сильно ослабленном виде, а поинтересоваться у сэнсэя, правда ли это, я как-то не удосужился. Наверное, побоялся выставить себя на посмешище. Воистину, половина всех бед – от страха.

– Приватной беседы все равно не получится, – ухмыльнулся Алексей, поворачиваясь ко мне лицом. Теперь он хотя бы мог использовать для передачи сообщений свою мимику, в дополнение к исходящему от него Намерению, по которому я догадался о его замысле.

– Будем довольствоваться тем, что есть, – в тон ему постарался ответить я. – А когда вернешься, посидим, поговорим по душам.

После намека на чтение Намерений Алексей позволил себе немного расслабиться.

– Значит, так, Ник.

Островский повел зрачками в сторону бледнокожего. Тот отреагировал на мое американизированное имя, причем довольно остро. Намерение, исходящее от бледнокожего, продемонстрировало мне типичную реакцию кратковременной ложной паники. Неужели его шефа тоже зовут Ник? Удивительное совпадение.

– Ты останешься здесь с Мэттом. – Алексей подразумевал Дмитрия, а также радовался тому обстоятельству, что смотритель и его гость подумали о том революционере, чей паромобиль стоял у них под окнами. Второе совпадение имен. Поневоле задумаешься о том, что все вокруг какой-то театр, иллюзия, морок.

– Слушай его, – добавил Островский с интонациями старшего брата. – Слушай и не беспокойся об Алексе, С Алексом будет все хорошо. Алекс получил нужную работу, на которой сможет принести немало пользы и разбогатеть.

Я послушно кивнул. Если Островскому удастся попасть механиком на субмарину, он действительно принесет немало пользы, раздобудет сведения, необходимые для того, чтобы в нужное время на вооружении России появилась такая же подводная лодка. А заодно, быть может, разузнает о военных преступниках, финансировавших строительство пиратской субмарины. И тогда этих негодяев настигнет возмездие, будет суд и кара.

Я еще раз прислушался к окружающим меня Намерениям. Или Дмитрий далеко, или экранировался так, как это на моей памяти делал только сэнсэй.

– Ты, это… – Я попытался изобразить взволнованного подростка, тут даже особо играть не пришлось – волнение проявилось откуда-то изнутри, как будто только и ждало случая выплеснуться наружу. – Возвращайся, не забывай о нас. Мы будем ждать твоих писем и тебя лично.

Бледнокожий насторожился, вернул опущенный было пистолет в горизонтальное положение, даже слегка перепугался, по-моему, – в этом месте Намерения были нечеткими. Значит, где-то я допустил ошибку или вышел из роли. Думай, Николай, думай быстрее. Вот оно – я употребил местоимение множественного числа, а значит, фактически проговорился, что помимо меня Алекса помнит кто-то еще. Из контекста легко предположить, что этим «кто-то» является уже упомянутый Мэтт. Если же утвердиться в этом предположении да вспомнить еще раз, что паромобиль Мэтта стоит в десятке метров отсюда… ох и сложно все получается. Запутаться можно.

Мы обменялись еще дюжиной внешне безобидных фраз, договорились о связи через доктора Ливси, напомнили друг другу об осторожности. Смотритель устал ждать, пока мы наговоримся, и пошел заводить таинственный «генератор», а бледнокожий демонстративно вытащил из внутреннего кармана часы на цепочке и стал их заводить. Для этой операции ему понадобились обе руки, а потому пистолет он отложил на край стола. Задумай мы воспользоваться моментом и напасть, нас бы остановил крохотный «дамский» пистолетик, припрятанный бледнокожим в рукаве. Однако я сделал вид, будто не заметил, что нас уже не держат на мушке, а Островский сидел к бледнокожему спиной и ничего видеть не мог.

– Вам пора, – оборвал прощание смотритель, спускаясь по винтовой лестнице с листком бумаги в руке. – Условленная точка встречи согласована, вот пароли.

Бледнокожий молча взял бумагу, сложил лист вчетверо и запихнул в задний карман брюк.

– Позаботься о пареньке сам. Время позднее, так что в город его не отправляй. Уложи здесь, желательно сразу после нашего отъезда, чтобы не волновался за товарища.

Смотритель, очевидно, сообразил, чего от него требует гость, поскольку моментально побледнел и покрылся холодной испариной. Бледнокожий отстранился от предстоящего убийства. Из предосторожности, не желая вступать в конфликт с революционерами. Учитывая, что паромобиль Мэтта все еще стоял возле маяка, разумное решение, после которого любую проблему, связанную со мной, можно было бы свалить на обитателя маяка. Я с трудом удержался от улыбки.

– А что сказать господину Мэтьюсу? – робко поинтересовался смотритель, пытаясь избежать ловушки. – Он наверняка будет спрашивать…