Изгнанник. Арка 3. Том 1 - Дмитрий Янтарный Страница 47

В этот момент Таши всё-таки проснулся от моей ходьбы и, отряхнув ноги от песка, ушёл за едой для меня.

В течение всего дня все мои помыслы были только о том, когда же я, наконец, возьму в руки хоть какую-нибудь книгу. Со стыдом стоит признать, что и в Авиале я очень редко читал. Даже сейчас ничего и не вспомню навскидку — разве что во время своего ещё первого визита, когда я преподавал магию воды, то был вынужден читать и местные учебники. Чтобы понять, что за каша сейчас творится в голове у детей. И я страсть как истосковался по печатному слову. Сильнее я тосковал только по Миа… но об этом я запретил себе думать. Иначе, чего доброго, и в самом деле руки на себя наложу.

В перерывы между завтраком, обедом и ужином мне в библиотеку попасть не удалось. Между завтраком и обедом библиотека была закрыта, а между обедом и ужином Моэн, который сегодня отвечал за мою безопасность, буквально взмолился о нескольких часах сна. Меня так поразило и смутило то, что командир моих телохранителей не постеснялся обратиться с подобной просьбой, что я не нашёл в себе сил отказать. В итоге после обеда я тоже решил вздремнуть. Да и, в конце концов, книги никуда не убегут.

И вот я, наконец, нахожусь возле третьего, последнего на сегодня сосуда. И, с любопытством оглядывая лица рано, которые уже пришли за водой, заметил одну весьма знаменательную вещь. От восхищения и преклонения, которые местные жители источали буквально неделю назад, не осталось и следа. Лица были собранные, деловые и внимательно меня рассматривали. И судя по недовольным взглядам, которые я то и дело ловил, они явно предпочли бы, чтобы я двигался расторопнее.

И после того, как я закончил свои привычные манипуляции с магией, случился казус, в равной степени странный и страшный. Едва Моэн и Таши отошли к сосуду, чтобы начать раздачу воды, как на меня внезапно кинулся один из рано, стоявший в очереди.

— Ублюдок! — рычал он, — украл у нас всю воду, урод! И теперь ходит, важничает, чтобы у него простые рано в ногах валялись! Убью…

Впрочем, последнее слово он выговорить не успел. Ибо, помимо обличающих речей, он имел глупость броситься на меня. Это был первый и пока единственный раз, когда я видел в действии гвардейцев Йегероса. Таши мало того, что меньше, чем за мгновение преодолел почти десять метров, так и атаку в мою сторону он прервал, просто шагнув атакующему наперерез. Медленно, нарочито медленно. Казалось странным, что он вообще мог успеть что-то сделать. Тем не менее, когда он оказался рядом с моим обидчиком, с его стороны раздался писк. А десять секунд спустя я убедился, что и выражение «Завязать в морской узел» тоже далеко не всегда может использоваться в переносном смысле. Ибо бедолага с коричневой шкурой был буквально закручен в шар. Рядом с лицом, оставшимся снаружи, с правой стороны была вывернутая ладонь, а с левой — непонятно каким образом оказавшаяся там пятка.

Таши тем временем сурово придавил босой ногой нарушителя, отчего тот ещё более жалобно заскулил.

— Супруга родила? — сурово спросил он. Шар, всхлипнув, прохрипел что-то утвердительное.

— Ну, тогда костей ломать не будем, — снисходительно сказал Таши, убирая ногу, — полежишь пару часиков на солнышке, в себя придёшь, потом тебя кто-нибудь и развяжет. Ну, а ты чего уставился? — требовательно спросил он меня, всё это время неподвижно стоявшего и таращившегося, — ступай, не бойся, никто не причинит тебе вреда. Второму идиоту скидок на глупость не будет, — зловеще закончил он. Тишина в очереди после этих слов стояла мёртвая, все боялись даже просто поднять на меня взгляд.

— Что это вообще такое было? — спросил я Агера, которого Моэн, судя по всему, вызвал, чтобы меня в сопровождении двух охранников, то есть Агера и Таши, сопроводили обратно. Сам же Моэн остался на раздаче воды.

— Когда у нас детки рождаются, у мужчин происходит… помутнение рассудка, — нехотя сказал Агер, — даже седмицу специально для этого случая выделяют, чтобы новоиспечённый отец в себя пришёл. Так что, видать, пошёл за водой для жены и ребёночка — да вот, крыша поехала.

— А не слишком ли вы с ним сурово? — усомнился я, с содроганием вспоминая, как выглядел бедолага, — вы же ему все кости переломали.

— Чешуйка, не суди нас своими мерками, — хмыкнул Таши, — мы куда живучее и выносливее, чем ты можешь себе представить. Уверяю тебя, ни единой косточки. Да и два часа он там валяться не будет, кто-то его уже навернякав сторонку отволок да развязал.

— Ну да, — понимающе пробормотал я, — суровость закона компенсируется необязательностью его исполнения.

— Это ты сейчас чушь ляпнул, — сказал Агер, прекрасно меня расслышавший, — закону должны подчиняться все, от первого властителя до последнего нищего. А если кто-то начинает считать себя выше закона — его необходимо сразу и безболезненно убить. Потому что это — испорченный член общества. Отравленный, ядовитый, порочный. Мы уже знаем, чем это заканчивается. Такие начинают переписывать законы под себя и свои нужды. Забирать себе всё больше и больше ресурсов. В конце концов, за ресурсы и за влияние начинается борьба. И рано или поздно эта борьба перерастает в войну, страдать от которой предстоит простым рано. Поэтому лучше сразу взять кровь на руки и убить возомнившего себя выше закона. Иначе пару десятков аквот спустя это может вылиться в войну, в которой погибнут тысячи ни в чём повинных.

— Тогда почему вы с таким легкомыслием относитесь к тому, что тот нарушитель проведёт в таком состоянии не положенные два часа, а двадцать минут? Вы же, носители власти, объявили ему такое наказание?

— Потому что мы отличаем закон от воспитательной меры, — ответил Таши, — главное, что он уяснил: кидаться на тебя — небезопасно для здоровья. Кроме того, он из-за своей выходки остался