Дюна: Пол - Брайан Херберт Страница 47

Гарни вернулся на Арракис после очередных сражений с мятежниками Торвальда. Войдя в свою пыльную квартиру, Холлик желал только одного – отдыха. Но едва он успел вынуть из носа фильтры и расстегнуть пояс, как в дверях появился посланец Кизарата, одетый в безупречный костюм, а не в защитную накидку. Нахмурившись, Гарни взял из рук курьера присланный ему декрет, снял с него печать и начал читать, не озаботившись тем, чтобы отослать курьера.

От написанного у Гарни захватило дух.

– Зачем, черт подери, Пол это сделал?

Император своим указом официально пожаловал Гарни баронством на Гайеди Прим. Рослый сильный Гарни оцепенел, раздувая ноздри. Он понимал, что Пол сделал это из лучших намерений, что это награда, избавляющая его, Холлика, от ужасов войны, что Пол оказывает милость, отправляя его на родную планету, что это желание доставить радость – такую же, какую испытывал сам Император от посещений родного Каладана. Но несмотря на то, что Гайеди Прим сдалась Муад’Дибу без боя сразу же после падения Дома Харконненов, для Гарни эта планета так и осталась полем битвы – битвы тяжких воспоминаний и раздумий.

Гарни выставил курьера прочь и снова перечитал декрет, машинально сминая бумагу. Потом он снова расправил страницу документа. Пол сделал внизу одну приписку: «Ты сможешь начать исцеление планеты, мой верный друг. Пройдет не одна тысяча лет, прежде чем Гайеди Прим можно будет назвать цветущей благополучной планетой. По крайней мере попытайся превратить гноящуюся рану в свежий целительный рубец. Сделай это для меня, Гарни».

Холлик тяжело вздохнул.

– Что делать, я же служу Дому Атрейдесов, – вслух произнес он, и это не были пустые слова. Он мужественно встретится со своим прошлым, он сделает все, чтобы освободить народ Гайеди от последствий харконненовского угнетения и рассеять тьму народного невежества. Ему предстояло решить нелегкую задачу.

Гарни уже был графом Каладана, но теперь там правит Джессика, и народ любит ее. И не Гарни отнимать у нее власть. Но… Гайеди Прим? Пол оказал ему медвежью услугу.

Гарни часто в своих фантазиях представлял себе, как после всего пережитого в многочисленных битвах он поселится в тихом уютном имении с красивой женщиной, и у них будет дом, полный шумных детишек. Но будущее пока не сулило таких радужных картин.

«Сделай это для меня, Гарни», – сказал Пол.

На Гайеди Прим Гарни встретили как героя, но скромно и без всякой радости. Покорное ко всему население не знало, что ему ждать от нового барина. Он был всего лишь назначенным новым бароном. Очень сомнительная честь. Пол Муад’Диб освободил эту планету из-под железной пяты Харконненов, но люди даже не умели порадоваться этому. Они не привыкли любить своих правителей. Ярмо угнетения было сброшено, но никто не думал устраивать по этому поводу шумные празднества.

Глядя на собравшуюся в центре Харко-Сити толпу, Гарни осознал, какая непомерная тяжесть ложится отныне на его плечи, и почувствовал сосущую пустоту в груди. Изнуренные бледные лица, робость в движениях. Он уже видел все это, такими же были его родители и сестра, бедняжка Бет, которую изнасиловали и убили, угождая своей низменной жестокости, холуи Твари Раббана.

Гарни, конечно же, приложит всю свою энергию, проявит все свое сострадание, чтобы воодушевить этих людей, заставить их преобразить свой мир, переделать его, зарядить созидательной энергией. Но хватит ли у него на это душевных сил? Он ничего не добьется, если просто скажет им: «Вы свободны». Этой фразы недостаточно, чтобы вытравить копившееся поколениями разложение. С точки зрения чистой логики, идея была, конечно, хороша, но неужели сам Пол искренне верил в то, что одно только дарование свободы и самоопределения за одну ночь изменит больную психику целой планеты?

Но это было новое назначение Гарни, и он намеревался до конца исполнить возложенную на него миссию – для Пола.

Вместе с преданными ему людьми, прибывшими по большей части с Каладана, Гарни поселился в прежней резиденции баронов, там же, где находилась резиденция правительства Харконненов. Отсюда начнет он расчистку безнадежно запущенных политических авгиевых конюшен. Гигантское здание было сложено из грубых каменных плит. Везде прямоугольники и четырехгранные столбы – ни одной изящно скругленной линии. Гарни чувствовал себя здесь не в своей тарелке. Даже разрушенная и опустошенная Салуза Секундус, где Гарни одно время жил среди контрабандистов, была более чистым местом. Может быть, потому, что там не воняло Харконненами.

Гарни было очень неуютно в гигантском здании, в каждом углу ему мерещилась скрытая опасность, да он и в самом деле не верил, чтобы Харконнены не попытались оставить здесь какой-нибудь смертоносный сюрприз для новых незваных владельцев.

Гарни приказал обыскать всю большую резиденцию барона Харконнена, комнату за комнатой; вскрыть все помещения и осмотреть их. Были обнаружены многочисленные застенки, в которых, очевидно, пытали людей, заминированные помещения, где тем не менее не было обнаружено ничего ценного, а также несколько запертых подвалов, наполненных монетами, меланжем и невероятно дорогими камнями. Тот факт, что ни одно из этих помещений не было вскрыто и ограблено за пять лет, прошедших после падения барона Харконнена, говорил о страхе, который до сих пор внушало населению одно только имя барона.

Гарни распорядился продать все сокровища, а доходы пустил на оплату общественных работ; это был его первый жест доброй воли.

Гарни созвал заседание правительства и вызвал на него администраторов, де-факто управлявших Гайеди Прим все годы, прошедшие после смерти барона. В такой обширной Империи ни один правитель, будь он даже сам Муад’Диб, физически не мог входить в мелочи управления каждой планеты.

Члены старой харконненовской администрации явно стремились не показываться на глаза новому правителю с самого момента его прибытия на Гайеди Прим, но уклоняться от встречи до бесконечности они не могли. Старые управляющие прятались, зная, что Гарни родился и жил на их планете. Когда они все же появились, то старательно отводили взгляды, стараясь не смотреть на шрам от чернильной лозы; другие принялись безудержно льстить и пресмыкаться в надежде заслужить милости и остаться на теплых местах. Гарни, в сущности, не было до них никакого дела; они могли быть хорошими управленцами при старом режиме, и в их мозгу навеки отпечаталась способность исключительно к жестоким методам правления. Точно так же, как народу Гайеди Прим было неизвестно, что такое свобода, этим руководителям было неведомо чувство простого человеческого сострадания. Придется приложить все силы и всю волю, чтобы не дать планете скатиться в прежний мрак и вернуться к насильственным методам подавления всех свобод.

Придется довести новые правила управления до сознания этих опасливо нервничавших администраторов. Он и так давно откладывал разговор с ними.

– Я хочу осмотреть знакомые мне места, посетить рабские загоны и родную деревню Дмитрий.