Стратегия воздействия - Макс Алексеевич Глебов Страница 47

покорение Франции!? Я не намерен терпеть вашу панику! У Роммеля достаточно танков для продолжения наступления, а контрудары русских выдохнутся не сегодня, так завтра. Свежих дивизий у них не может быть слишком много. Если мы остановимся сейчас, будущие поколения немцев нам этого не простят. Я запрещаю всякий отход с занятых позиций! Приказываю войскам группы армий «Центр» перейти к жесткой обороне на достигнутых рубежах. Всем, кроме танковой группы генерала Роммеля. Его дивизии пойдут вперед и продолжат наступление на Москву!

* * *

Немецкая атака началась с разведки боем. На склоне холма в трех километрах от нас появился десяток танков T-III и семь бронетранспортеров. Пока они находились вне зоны прицельного огня, и пехота не спешивалась, двигаясь под прикрытием брони «ганомагов».

В небе над полем боя появилась «рама». Летчики-наблюдатели в ее остекленной кабине ждали, когда наши пушки откроют огонь, чтобы засечь их позиции и передать координаты артиллеристам и пилотам «штук».

Майор Егоров не торопился. Попасть в танк или бронетранспортер с такой дистанции было почти нереально, да и раскрывать позиции нашей немногочисленной артиллерии раньше времени не хотелось.

— «Кувалда–1», здесь «Лось». Сколько снарядов у вас осталось?

— Двадцать шесть штук на четыре исправных гаубицы.

«Кувалду-2» генерал Захаров у меня забрал. Почти все силы его оперативной группы были задействованы на других участках периметра котла, где противник тоже проявлял активность, явно стараясь предотвратить переброску невеликих резервов окруженной группировки на направление главного удара танков Роммеля.

— «Кувалда-1» отбой, — тратить крохи боезапаса MЛ-20 на то, чтобы напугать немецкую разведку я счел не слишком разумным.

Наша оборона молчала, и немцы пошли вперед. Не думаю, что танкисты «троек» испытывали большой энтузиазм. Поле перед ними было уставлено сгоревшими искореженными обломками машин восьмого танкового полка уже пытавшимися сегодня прорвать наш заслон, казавшийся, на первый взгляд, слабым и несерьезным.

Майор Егоров оказался командиром с очень гибким мышлением, что в Красной армии, к моему большому сожалению, встречалось нечасто. Потенциал попавших в наши руки трофеев он оценил сразу, и мои предложения, связанные с их использованием, воспринял с большим энтузиазмом.

Помимо девяти танков, которые удалось оживить и вывести с поля боя своим ходом, нашлось еще двенадцать машин, неспособных самостоятельно двигаться, но вполне пригодных в качестве неподвижных огневых точек.

Восемь из них мы отбуксировали на подготовленные пехотой огневые позиции на флангах нашей обороны и тщательно замаскировали, а три оставили на месте, примерно в двух сотнях метров впереди первой линии окопов, развернув их лобовой броней в сторону противника. Копать для этих машин окопы мы не стали, но повысить живучесть выносных огневых позиций все же сочли необходимым.

Среди полностью непригодных к использованию танков противника нашлось несколько «трешек» и пара «четверок» с сорванными башнями. Имея девять исправных танков, нам не составило большого труда перетащить их корпуса к новым позициям, развернуть боком и установить в качестве редутов напротив каждой из огневых точек. Теперь из-за импровизированных баррикад торчали только башни танков, а их корпуса были недоступны для поражения из танковых пушек.

Эти три неподвижных танка мы с майором изначально списали в потери, планируя подставить их под огонь немецких гаубиц, а, возможно и под удары пикирующих бомбардировщиков. В каждой из огневых точек находилось два добровольца — наводчик и заряжающий. Делать из них смертников мы с Егоровым не собирались. По условному сигналу они должны были немедленно покинуть машины и укрыться за обломками вражеской бронетехники в восьмидесяти-ста метрах от своей позиции, но это потом, а сейчас именно эти три орудия первыми открыли огонь по наступающим немецким танкам.

Первыми выстрелами добиться прямых попаданий не удалось, но немцы ощутимо занервничали. В ответ их танки открыли огонь с коротких остановок. Несколько снарядов ударило в «редуты», один с воем ушел в рикошет от башни Т-IV.

У немцев не было задачи брать штурмом наши позиции. Они должны были лишь вскрыть систему огня, чтобы потом их гаубицы могли ее подавить, но для того, чтобы заставить стрелять все наши пушки, требовалось создать реальную угрозу прорыва, а как это сделать имеющимися силами, немецкий командир не понимал. Приказ гнал его вперед, но, судя по всему, входить в зону эффективного огня 75-миллиметровых пушек наших трофейных танков немцам очень не хотелось, и когда один из Т-III дернулся и застыл, истекая дымом, а из его люков начали выпрыгивать на снег танкисты, офицер, командовавший разведкой боем, счел свою задачу выполненной, и цепь немецких танков начала пятиться, продолжая вести огонь из пушек.

«Рама» улетела, но ее тут же сменила другая. Это было что-то новое в немецкой тактике воздушной разведки. Я проследил за полетом первого разведчика. Буквально через десяток километров он быстро снизился и сбросил вымпел, после чего вновь набрал высоту, развернулся и лег на курс к нашим позициям.

В условиях нестабильной работы радиосвязи немцы нашли простое, но эффективное решение. Самолету-разведчику не требовалось возвращаться на аэродром, чтобы доложить о результатах наблюдений. Капсулу с донесением и координатами целей он сбросил над позициями гаубичной батареи, у которой имелась телефонная связь с командованием. Стало ясно, что ждать удара немецкой артиллерии нам долго не придется.

— Игнатов, сигнал на выносные огневые позиции!

В небо взлетели сигнальные ракеты. Я надеялся, что парни успеют добежать до укрытий — одна-две минуты у них были.

Генерал Роммель, видимо, затаил на нас немалую злобу. Артиллерии в его распоряжении имелось весьма немало, и сейчас нам предстояло вкусить всю прелесть концентрированного артиллерийского удара. Сателлиты засекли залпы гаубиц и выдали мне координаты целей.

— «Кувалда-1», здесь «Лось». Ваш выход. Примите установочные данные для стрельбы.

Все поле перед позициями майора Егорова покрылось султанами взрывов. По трем трофейным танкам били не меньше пятидесяти стволов, среди которых были и 210-миллиметровые гаубицы. Именно этим монстрам и предназначалась треть невеликого боезапаса «Кувалды-1», однако, по три-четыре снаряда должны были получить и другие немецкие батареи.

На фоне разрывов тяжелых снарядов гул от выстрелов МЛ-20 был почти неслышен, но результат их огня не заставил себя ждать. Первыми замолчали крупнокалиберные «мёзе-18», а еще через минуту сильно ослаб и огонь остальных гаубиц противника.

— «Лось», здесь «Кувалда-1». Боезапас исчерпан. Снимаемся с позиций.

— Принято, «Кувалда». Спасибо за поддержку.

До заката оставалось уже не так много времени, и если немцы хотели вырваться из лесного «коридора» еще сегодня, им следовало поторопиться. Роммель мелочиться не стал, и поднял в воздух все боеспособные самолеты, оставшиеся в его распоряжении. Одновременно пришли в движение боевые машины шестого танкового полка и бронетранспортеры. Теперь моторизованная пехота двигалась впереди