Сергей Лукьяненко - Реверс Страница 47

Жук привередлив – с его способностями это и неудивительно. Жуку страшно нравится проникать в любые отверстия и щели – не найдется ли внутри полости, удобной для устройства колонии? И если таковая обнаружена, очень скоро народится новая матка. Было время, когда дикие колонии карамельных жуков являли собой истинное бедствие для селян и даже горожан. Ведь что такое сельский дом или городская квартира, как не очень большая и очень удобная полость? Никого не удивляло почтенное семейство, бегущее с воплями прочь от своего жилища. Исстари был известен лишь один способ отбить у жука помещение: хорошенько опрыскать его скипидаром. Проблема была в том, что скипидар – совсем не парфюм.

Потом в том мире изобрели дуст.

Введя жука в рамки, люди по-прежнему с удовольствием пользовались его «карамелью». А как же иначе? Человек склонен не убивать лишь тех, кого грабит.

В качестве временных ульев, удобных для переноски колонии с места на место, издавна применялись калебасы из сушеных тыкв.

– Еве памятник ставить надо, – говорил Сергею Тигран под стук колес дрезины. – Открою тебе один секрет Полишинеля: у каждого порядочного контрабандиста, работающего в «фирме», есть свои заначки: мелкие локализации, связи в Центруме и вне его, схроны и тому подобное. Просто на всякий случай. Однажды может пригодиться. Вдруг понадобится спешно уйти или срочно достать что-нибудь. Начальству об этом знать не нужно. Оно и делает вид, что не знает. Аракчеевские методы в работе с проводниками вообще не проходят – люди просто разбегутся. Короче, ты уже понял: Ева задействовала свои заначки. Но как она умудрилась получить из какого-то мира-лепестка эти ульи и доставить их на Землю за одну ночь – не понимаю. Это просто диво дивное.

– Амазонка! – понимающе кивнул Сергей.

– Низко ты ее ценишь. Куда до нее какой-то амазонке. Фурия!

– А я, между прочим, все слышу, – донесся из грузового отделения сонный голос Евы.

– Вот так всегда, – пожаловался Тигран. – Уже и комплимент даме нельзя сказать.

– Так это был комплимент?

– Он самый. Ты спи, спи. Не нравится фурия – пусть будет титан. Ничего, что он мужик, так даже лучше. Ты, Ева, отличный парень.

– В том-то и проблема. – Сергею почудилось, что из грузового отделения послышался вздох.

– Все равно снимаю шляпу.

Впрочем, шляпы у Тиграна не было. Чтобы лысина не обгорела, он обвязал голову платком и время от времени скупо поливал его из фляжки.

Само собой, все это было сказано в первый час движения дрезины, когда Ева прикорнула в грузовом отделении, а Григорий работал как заведенный, пытаясь изгнать из крови алкоголь. Дрезина бежала ходко, давая, на глаз, километров до тридцати в час. Верстовые столбы возле узкоколейки отсутствовали как класс. Как ориентировались паровозные машинисты, понять было невозможно.

Наверное, знали наизусть все особенности ландшафта, не очень-то богатого на эти особенности…

И все же они попадались даже в ровной, на первый взгляд, степи. Надо было лишь присмотреться: там ложбинка, тут купы сухих кустов, вдали не то холм, не то курган, а еще дальше вроде бы даже развалины каких-то строений, давным-давно покинутых людьми… Один раз дрезина прогрохотала по стальному мосту, переброшенному через русло высохшей реки, и был еще карстовый провал – большая дыра посреди неглубокого грабена. Узкоколейка здесь делала крюк, обходя стороной опасное место.

– Когда-то в этих местах было неплохо… – Тигран успевал и качать рычаг, и зорко смотреть по сторонам, и поучать новичков. – Хороший был край, лесостепной. Скотоводство, а главное, нефть. Ее уже начали добывать, когда грянула «высокомолекулярная чума». Ну, а когда нефти не стало, пошли проседания почвы, карстование, вода под землю ушла… Климат изменился, жить стало невозможно. Людишки частью перемерли, частью ушли на север. Мало кто остался…

– Пограничники остались, – буркнул Григорий.

– Ну, эти-то конечно…

Прошел еще час, и Григорий выдохся. Его сменила проснувшаяся Ева.

– Все тихо? – осведомилась она, обтирая лицо влажной салфеткой.

– Пока тихо, – ответил Тигран.

– Ну и хорошо.

– Слишком хорошо – это совсем не хорошо. Тебе… никуда не надо?

– Пока нет.

– А вот это плохо. Может, водички попьешь?

– На такой жаре – что толку? – ответила Ева. – В пот уйдет. На крайний случай у нас есть Сергей.

– А я? – подала голос Алена.

– Ты что, перед патрулем стриптиз изобразишь? Не глупи. Устала?

– Еще чего!

Сергей в этом разговоре не участвовал. Во-первых, успел отмотать руки. Езда на дрезине напомнила ему переход через Канозеро на катамаране при встречном ветре. Правда, там бил в морду холодный дождь и вокруг было сколько угодно чистейшей пресной воды, а здесь все наоборот – но это уже частности. А во-вторых, он наконец понял, к какому типу проводников относится Ева, и посочувствовал ей. Обретать способности проводника лишь тогда, когда давление в мочевом пузыре превысит определенное значение и заставит переключиться некий триггер в мозгу – это… чересчур физиологично, что ли.

Да и попросту неудобно.

Надзиратель ушел. Возможно, побежал докладывать начальству о легкой победе новенького над «серьезными», а может, просто решил, что в камере не происходит ничего экстраординарного. Макс скоротал немного времени, подвергнув тщательному обыску распростертые тела, соломенные матрацы на железных койках и всевозможные укромные уголки. Что-то подсказало ему, что надо это сделать. Нашелся длиннейший остро заточенный кованый гвоздь из тех, какими сшивают бревна, кусок газеты и полотняный мешочек сушеной конопли. Заточку и наркотик Макс выбросил в крохотное оконце, а газету попробовал читать. В обширной передовице сообщалось о происках бандитского правительства Аламеи, еще недавно засылавшего в мирную Оннели всего лишь шпионов, а теперь еще и диверсантов, взорвавших где-то паровую молотилку. Сообщалось также о новом витке тарифной войны, о смерче, прошедшем в южных районах, и о нашествии вредителей на посевы ячменя, причем читатель плавно подводился к выводу о том, что за смерчем и вредителями стоит, конечно же, правительство Аламеи. На обратной стороне обнаружилась статья некоего Рудиста Импетиго о новом прогрессивном способе засолки грибов. Была заметка о скотнице Пилипе Фих, родившей на прошлой неделе шестерню, после чего количество ее отпрысков увеличилось до двадцати. Сообщалось, что гласные окружного совета обратились в правительство с просьбой о присвоении Пилипе звания почетного сенатора, а пока предложили всем обращаться к ней не иначе как «ваше высокоплодородие». Шли также объявления о продаже скота и птицы.