Артем Каменистый - S-T-I-K-S – человеческий улей Страница 47

Забравшись на ржавый остов некогда грозной машины, огляделся. Дорога очень узкая, выложена бетонными плитами. Видно, что сделали ее давно; стыки в печальном состоянии, в них вовсю буйствует зелень; все что только могло перекоситься, перекосилось; вдали видны рухнувшие на покрытие деревья. Засохли уже, но никто даже не подумал убирать эти преграды.

Все ясно – стаб. Большой или маленький – неизвестно, но явно древний. Деревья не первый год лежат, да и бронетехника выглядит плачевно.

А вот с мостом, что некогда был перекинут через канал, не все так однозначно. Очень похоже на следы грамотного подрыва, сами они так не падают.

Спрыгнув, подошел к краю, взглянул на покрытую сплошным слоем ряски воду, и не удивился, увидев торчащую из нее заднюю часть еще одного бронетранспортера. Все нараспашку, ржавчины хватает, но и краска местами уцелела, следов огня на ней не видно. И, судя по присохшему мусору, обвившему торчащий обрубок антенны, тут случаются если не половодья, то приличные подъемы уровня.

Кстати, техника незнакомая. Явно что-то иностранное, с отечественными бронетранспортерами Карат знаком не понаслышке, узнает даже в сгоревшем состоянии.

– Кот, я тут подумал… А как к тебе, собственно, обращаться? А то я все кот да кот. Это все равно, как если бы ты называл меня человеком. В принципе терпимо, но немного не то, сам понимать должен. Шипишь ты здорово, может коброй будешь? Не, это как-то не по мужски получается. А давай будешь Грандом1? У меня, и не только у меня, это слово прочно ассоциируется с чем-то немаленьким, а уж в чем тебе не откажешь, так это в габаритах. Ну так как? Согласен? Или хочешь быть банальным Васькой отечественного разлива?

# # 1 Гранд (grand) – в ряде европейских языков означает большой, великий, грандиозный.

Кот ничего не ответил, и Карат постановил:

– Молчание – знак согласия, так что отныне нарекаю тебя Грандом. А теперь Гранд, нам надо подумать над дальнейшим маршрутом. Если верить здешнему Солнцу, мы последний отрезок двигались правильно, почти четко на запад. Но дальше какие-то хулиганы поломали мост, а лезть в грязную воду мне не хочется. Думаю ты, как истинный кот, тоже не в восторге от купания, так что в этом мы солидарны. Оставаться на месте – плохой вариант. Ну чем мы тут заниматься будем? Вижу лишь одно, в чем здесь можно преуспеть – в ловле лягушек. Болото то еще. В общем, предлагаю шагать вдоль канала пока не найдем место, где можно переправиться не замочив ноги. Согласен? Вижу, что возражений нет. Значит, вперед.

Чем хороши все встреченные Каратом стабы – мертвяков на них нет вообще. Логично, ведь свежей пищи там не дождешься, а картина медленного разрушения наследия цивилизации им неинтересна. В общем, совсем расслабляться на таких кластерах не стоит, но некоторые вольности можно себе позволить.

И потому шагал Карат без долгих остановок со сканированием местности всем набором органов чувств. Но и не лез на открытые участки, использовал для скрытного продвижения заросли деревьев, кустов и даже высокого бурьяна. Заболоченный канал тоже выручал, местами из него вымахивали стены непроглядного тростника, в такие моменты хотя бы с одного направления Карат был надежно защищен от самого пристального взгляда.

Чем стабы плохи – на них нет ничего заслуживающего внимания. Разве что любители побродить в местах вроде чернобыльской зоны отчуждения будут в восторге от здешних красот. Разрушающиеся здания и сооружения; перекосившиеся столбы линий передач с провисшими проводами; местами касающимися земли; зелень, пробивающаяся сквозь вздыбившийся асфальт; ржавые остовы машин на спущенных шинах. Если ты голоден, даже не мечтай отыскать здесь банку консервов. Свежего завоза, увы, нет. Но если даже случится чудо, и такой трофей подвернется, не торопись его вскрывать. Подумай, сколько лет прошло с тех пор, как эту жестянку закатали. Разве мало здесь факторов риска, что ты намереваешься прибавить к их раздутому списку опасность отравления?

Но именно стабы сейчас более всего интересовали Карата. Ведь именно на них где-то существуют поселения местных. Такие как Шуст в них приходят, торгуют чем-то имеющим спрос, делают свои дела. Карат тоже там устроится, дай только добраться.

Поэтому на каждом стабе он удваивал внимание, стараясь заметить следы постоянного пребывания людей. Здесь попалась подозрительная тропка, но, внимательно ее изучив, пришел к выводу, что ее создали копыта диких кабанов или одичавших свиней. В общем – ложная тревога.

Вдоль канала пришлось шагать километра три, и все это время тянулся стаб. Приличные размеры. А это что такое? Там, впереди? Похоже на давно заброшенный дачный поселок, или село. Но уж больно странное. Деревья стоят с почерневшей листвой, будто сажей присыпанные, такого же цвета все остальное. Даже трава похожа на антрацит, так же холодно поблескивает.

Канал здесь заканчивался, его будто обрезали. Дальше тянется неестественная чернота. Граница ровная, будто под линеечку: с этой стороны нормальная зелень, а уже через сантиметр беспросветный мрак.

Чертовщина какая-то, даже наступать на нее не хочется. Но если он не хочет возвращаться назад три километра, ему придется это сделать.

– Ну Гранд, давай лучше на руки. Не знаю, что с этой травой не так, что если это какая-то отрава, не надо таскать ее на лапах. Я вас, усатых чистоплюев, знаю – потом все начнете вылизывать, наглотаетесь яда и коньки отбросите.

Кот плелся за ним будто послушная собачонка, не жалуясь на бескормицу и прочие невзгоды. Вот и сейчас не стал сопротивляться, покорно устроился на руках.

– Ох и тяжелый ты Гранд. Случится голод, я точно не умру потому что ты меня по дружески выручишь. Ну пошли.

Трава, сминаемая подошвой, издавала звук раздавливаемого тончайшего стекла. Будто по электрическим лампочкам идет. Шаг, еще шаг, еще. Вроде все нормально, просто непривычно. А потом небо вдруг поменялось с землей местами, Карат ткнулся лицом в черную поросль, замычал – гадко хрустящие стебли полезли в рот. Ничего не соображая раскинул руки, зажмурил крепко глаза, выждал паузу, раскрыл. Вот теперь прекрасно различает где верх, а где низ, но вестибулярный аппарат взбесился до такой степени, что нечего и думать двигаться дальше на своих двоих. Упадешь – сто процентов. Тело будто вдребезги пьяное, а мозг при этом абсолютно трезв.

Разворачиваться? Дудки вам, ведь до нормальной зелени рукой подать, раз уж он вляпался непонятно во что, отступать и терять время на обход канала с другой стороны не станет.

Дальше пробирался ползком, то и дело зажмуривая глаза, это хоть на пару секунд помогало, иначе через каждые полметра будешь заваливаться то на один бок, то на другой. Еще и ведет из стороны в сторону, сбивает с направления. Всего ничего надо было преодолеть, не больше полусотни метров, но когда Карат вывалился на зеленую траву, ощущал себя загнанной непосильной работой лошадью – по его внутренним ощущениям не меньше трех часов таскал в гору сверх всякой меры груженые повозки.