Юрий Валин - Окраина. «Штрафники» (litres) Страница 48

– Понятно. – Андрей чувствовал, что начинает дергаться, и ничего не мог с этим поделать. – С мальчиком придется разобраться. Выходим, как только будем готовы.

В «Боспоре» царила неизменная тишина, только на втором этаже беззвучно мерцал телевизор. Никого из «целлулоидных» не видно, а они-то как раз были нужны срочно. Андрей натянул свежую футболку и пошел в аппаратную. Никого. Начальник «КП-29» двинул ногой по обшарпанному креслу. Нет, нужно успокоиться. Пока только о раскосых глазах, жмурящихся от боли, думаем, дела не будет. Нужно успокоиться, время еще есть. Полно времени. Усилитель, вытяжка, выпрямители, бобину возьмем снизу… Загудело-засияло, застрекотала лентопротяжка… «Новости дня № 5-82». «На встрече с руководством республики хлопкоробы Ферганы заверили, что…»

– Старые новости, а, Старый? – Горгон крутанулся на кресле, неловко отталкиваясь короткими ногами, сафьяновые сапоги чиркнули подковками.

– Нам новые новости ни к чему, – пробормотал Андрей. – Со старыми новостями как-то спокойнее. Помощь нужна, господин Горгон.

– Да уж вижу, – старик кивнул на забинтованные руки смотрителя, – грабли-то не отвалились?

– Шевелятся.

– Ну и ладненько. Деньги? Путь подсказать? Ножичком поработать?

– Путь знаем, поработаем сами. Оружие бы нам. Как-то случайно голые остались.

– Ну, по железкам вашим – это к сыщику. Сейчас досмотрю, кликну. Может, девчушку прихватите, пусть разомнется?

– По пустякам сеньориту беспокоить не осмелимся.

Горгон ухмыльнулся и отвернулся к экрану. Пока он с глубочайшим вниманием следил за рапортом буровиков, Андрей машинально принялся чистить натяжные полозки. Когда киножурнал окончился, вернул бобину в фильмостат. Из коридора тянуло знакомым сигарным дымом. Комиссар стоял у окна, дымил и разглядывал сумрачное небо.

– Андре, вы неосторожны. Так можно и доиграться.

– Согласен. Извлечем уроки и сделаем выводы.

– Ну-ну, опять большевистские формулировки. – Комиссар откинул полу пиджака, скрывающую продолговатый сверток. – Увы, все, что имелось под рукой. Как я понял, время не ждет?

Андрей развернул небрежно завернутый в кожу угловатый пистолет-пулемет и пару магазинов.

– Благодарю. Полагаю, нам хватит. Дело действительно срочное. – Андрей протянул хозяину шелковисто-кожаную упаковку оружия.

– Это для мадемуазель, – небрежно махнул сигарой комиссар. – Не обижайтесь, но, по-моему, вы ее безвкусно одеваете. Милая ведь особа. Кажется, ее сильно обидели?

Андрей взглянул полицейскому в лицо:

– Если желаете назвать меня тупой скотиной, валяйте. Возразить нечего.

– Ну, старина, не впадайте в крайности. Все наладится. Желаю успеха. Непременно передайте мадемуазель мои наилучшие пожелания.

Генка ухватился за оружие, заклацал-защелкал:

– Ого! «МАТ-49»[10] – я такую штуковину и в руках-то не держал. В наших краях раритет.

– Это в каких ваших? В больнице, что ли? Или вспомнил что конкретное?

Генка смущенно глянул на командира:

– Так я вроде много чего помню. Только главное ускользает. Вроде вот-вот – и ни в дугу. Не могу сосредоточиться.

– Ладно, сейчас на другом сосредотачиваемся. Патронов у тебя не ящик. Улавливаешь?

– Так мы, это, не в карательную же идем? Или в карательную?

– Мы работаем. Никаких воспитательных акций, – строго сказал Андрей.

Генка смотрел с сомнением:

– По-моему, ты их всех в усадьбу загонишь и того… Нет, я не то чтобы осуждаю…

– Заглохни. Только работа. Иди, одевайся, и выдвигаемся.

Андрей повесил дареную куртку на ручку двери радиоузла, собрал в кабинете остатки пиротехники и пошел в мастерскую. Из наличного оружия имелся один «экспедиционный нож» – странная помесь мачете и саперного тесака. Следовало хоть подточить уродца. Андрей поработал с наждаком, взялся за брусок. Среди шорканья почувствовал, что сзади кто-то стоит.

– Ты как?

– Хорошо. Только сидеть не могу, – тихо сказала Мариэтта и вдруг ткнулась лбом в спину начальника. – Спасибо.

– За что?

– За куртец. И вообще.

– Куртку тебе комиссар подарил. Тот, что из «целлулоидных». Попенял, что мы тебя плохо одеваем, и облагодетельствовал.

– Я сама виновата. Вкуса у меня нет. Сергеич, тебе сильно мою попу жалко?

– Мне тебя целиком жалко. Кажется, я их всех поубивать готов.

– Всех не надо. Одного-двух. Я не Хеш-Ке, мне будет достаточно.

– Да, ты у нас девочка скромная. – Андрей осторожно обнял коллегу за шею и поцеловал в волосы надо лбом. Черные взлохмаченные пряди пахли водой Москвы-реки.

– Вообще-то, можно было и не так целовать, – задумчиво заметила Капчага.

– Не начинай. Времени нет и…

В коридоре раздался вопль Генки:

– Ах ты сволочь!

Мимо двери что-то с фырчаньем пронеслось, следом босиком зашлепал Иванов:

– Душман проклятый!

Выскочившие в коридор Андрей и Мариэтта успели проследить, как кот шмыгнул за угол в конце коридора. Генка бессильно тряс автоматом.

Мариэтта захихикала.

– Патроны все-таки экономишь? – сдерживая смех, поинтересовался Андрей. – Жаль, к этому «МАТу» штык-нож не положен.

– Шутите? – возмущенно подпрыгнул на месте Генка. – Эта тварь облезлая мне прямиком в ботинки нагадила. У меня, между прочим, единственная пара обуви оставалась. Босиком идти? В расчете на трофейные лапти?

– Я говорил, дверь закрывай.

– Ага, и еще растяжку поставить. Нет, вернемся, если патроны останутся, я этого плешивого террориста точно пристрелю.

– Он совсем не плешивый, – встала на защиту мелкого диверсанта Мариэтта. – Так, средней пушистости зверек. И он не со зла. Просто демонстрирует самостоятельность и независимость.

– Накласть в обувь соседа, который тебя подкармливает, – признак независимости? – удивился Генка. – Этот котяра, случаем, не украинских незалежных кровей будет?

– Отставить политически близорукие высказывания, – приказал Андрей. – Сейчас выдам из НЗ спирта – продезинфицируешь пострадавшие предметы одежды. И выходим.

Перешли довольно точно. Метили в рощу у усадьбы, оказались прямо на дороге. Поспешно скрылись в березняке. Вроде никто не заметил. Крыша усадьбы проглядывала сквозь веселую весеннюю зелень. Агенты «КП-29» устроились на опушке – отсюда можно было наблюдать большую часть усадьбы и спускающуюся по склону дорогу. Проверили рации – в виде исключения, работали. Генка быстро нарезал ветвей, замаскировал НП.

– Я ближе к тем зарослям переползу, оттуда и двор, и окна просматриваются.

– Давай, только внимательнее. Наткнется кто-нибудь ненароком. И связь поддерживай.

Генка кивнул и уполз по молодой травке.

– А здесь совсем лето, – с завистью отметила Мариэтта.

– При «скольжении» в «Фату» временная параллель довольно относительная. Здесь, наверное, конец мая. Маня, тебе лежать удобно? Вот лежи и наблюдай. Мы не на пикник прибыли.

– Я догадываюсь. Лежать мне удобно, но некоторые части тела напоминают, что не пикник.

– Хочешь, я тебе дам таблетку спогана?

– Не люблю я химии.

– Тогда лежи и наслаждайся природой.

– Да я и так тащусь вовсю. Хорошо, что комаров нет. Вы почему со мной разговаривать не хотите?

– Почему не хочу? Только в засаде болтать не положено.

– А что в засаде делать положено?

– Наблюдать. Слушать. Анализировать. Держать на прицеле подозрительные цели.

– Вы меня прицелом не снабдили, и вообще я всего три патрона имею. А у вас вообще ствола нет.

– Предупреждены, значит, и вооружены. Сама знаешь, времени в обрез было. Держи оптическое вооружение, – Андрей сунул девушке бинокль.

Мариэтта долго рассматривала в оптику строения усадьбы, потом, не отрываясь от окуляров, ляпнула:

– Андрей Сергеевич, я вас все равно люблю. Думала, вы меня в «Боспоре» оставите, а вы как честный…

– Оставил бы, да мощность нашего «Экста» стремительно падает. Без тебя бы загремели непонятно куда.

– Я и говорю, честный вы. На комплиментах и прочей куртуазности экономите. Мне нравится. И то, что мерзкую официальную «Мариэтту» подзабыли. «Маня» прикольно и очень по-домашнему. Серьезно, Сергеич, без ума от тебя девушка. Жаль, пары децелов смелости кое-кому не хватает.

Андрей тяжело вздохнул.

– Нет, я все улавливаю, – продолжала неугомонная Капчага. – Но я все-таки пострадавшая. Мне моральная поддержка необходима. Что, трудно было бы обнять, в пострадавшее место чмокнуть? Я же чувствую, тебе противно не было бы. Хоть как выступай, я тебе нравлюсь.

– Дурочка. Тебя сейчас только в филейные части и целовать. Вот бы кто-то визжал.

– Да я бы обмерла от блаженства. А то вы не знаете, о чем современные женщины мечтают.