Александр Горобец - В лабиринте "Ведьм" Страница 48

— А вы не ответили на мой, — маленькая шишка на левом запястье, начала светиться, будто у Тяжин под кожей был светодиод. И боль… Жгучая боль…

— Зачем ты пришёл? — грозно повторил старец и привстал на стуле.

— С Витей повидаться, — от боли темнело в глазах. Казалось, ещё немного и Китяж будет готов выковырять ножом слезу Бальтазара, лишь бы боль опустила, отошла, спряталась…

— Врёшь, — сурово продолжал давить старец, — Ты пришёл за НИМ…

— И за НИМ, в том числе, батюшка, — Кирилл сжал зубы, — и от НЕГО, — он поднял палец вверх, — в том числе.

«Твоё слово — ЗАКОН!!!» — грохнул в ушах голос Бузони. «Жми его, или он тебя раздавит!!!»

— И если я пришёл к Вите, то я по любому его увижу, — Кирилл вытащил из-за пояса свой огромный Дезерт и приставил к голове старца, — Не сомневайся, Варфоломей. У меня столько козырей, что тебе и не снилось.

— Опусти железо, — выдохнул старец, — Не то, я сломаю тебе руку.

Руку и правда начало ломить так, будто её зажали в тиски

«Не то, Паладин!!!» — орал в ушах Серёга, — «Словом его дави!!! В голову залезь!!! Промой ему мозги!!!»

И Китяж выдохнул. Так же, как когда-то, у винного магазина в Павловске. Сначала он услышал дыхание старца. Затем — гудение электричества в проводах, разговор двух мамочек в соседней комнате, а потом был «ЩЕЛЧОК».

Тяжин снова увидел себя со стороны. Но с этой камерой он уже умел обращаться. Развернувшись, он направил её на Варфоломея? Который застыл как остекленевший.

«Как же тебе в голову залезть?» — подумал Китяж, разглядывая застывшего дедушку, который теперь не казался таким безобидным.

«Очень просто, — ответил ему Бузони, — Через ухо, по слуховому нерву. Дальше, сориентируешься или тебе указателей наставить???»

«Понял», — усмехнулся такому решению, Кирилл подлетел к старому, поросшему волосами уху. Ухо вдруг увеличилось до непривычно-огромных размеров и Камера, а может быть и сам Китяж нырнули туда, куда обычно ныряют только звуки и иногда доктора.

Надо вам сказать, отец Варфоломей был дедушкой чистоплотным и, не в пример современной молодёжи, регулярно чистил уши. Вот только света не хватало.

«СВЕТ!»- крикнул про себя Тяжин. Моментально над «камерой», которой управлял Китяж, загорелся фонарик. Он светил туда, куда Кирилл направлял свою камеру.

Долетев до странной, прозрачной, кожаной стенки, камера пролетела сквозь неё, будто стенки и не было вовсе. Дальше Была огромная наковальня, на которой стоял огромный молот. За ней была подвешена трапеция — стремечко. Всё это сооружение крепилось к хвосту «Улитки».

А у входа в «Улитку» стоял столб. Раскрашенный белыми и чёрными полосками. На столбе красовалась табличка в виде стрелки: «Паладинам туда. Промывка мозгов с 02: 00 до 04:00. Приём ведёт доктор Тяжин».

И тут Кирилл понял, что никакой камеры нет. Он стоит прямо у входа в «улитку»

— Ну и зараза же ты, Бузони, — громко сказал Кирилл.

— Сам такой, — захохотал Серёга откуда-то сверху, — ну не мог я тебя не приколоть, дружище. Вот только, ты поторопись. Времени у тебя не так много. Придётся пробежаться.

— Добро, — выдохнул Тяжин и побежал в огромную улитку.

По идее, стенки «Улитки» должны были сужаться. Но они этого не делали. «Значит, уменьшаюсь я», — подумал Китяж, — «Тоже мне, Алиса в стране чудес! Откусишь с одной стороны — вырастешь. С другой — уменьшишься. Вот только ни гусениц не грибов я здесь не вижу.»

Направление бега изменилось. Если раньше Кирилл бежал по спирали, постоянно забирая вправо, то теперь он бежал по мягкому, как ковёр, белому тоннелю. «Слуховой нерв, скорее всего. Такими темпами я анатомию буду знать лучше Дона.»

Вдруг тоннель кончился и Китяж оказался в огромном кожаном, не то цирковом шатре, не то ангаре. Вдоль стен были какие-то сосуда в которые были наполнены какой-то жидкостью. Некоторые почти пустые, а некоторые, залитые под завязку. Напротив него виднелся такой же тоннель. «А это, судя по моим познаниям, внутреннее ухо и вестибулярный аппарат». В стене рядом с сосудами Китяж увидел дверцу на которой было написано «МОСК ТУТ».

— Берегись, Светлейший, — послышался голос Серёги.

Но, Кирилл уже распахнул дверь и увидел то, что есть у любого человека в голове.

Нет, друзья мои, не мозг. Мозги есть далеко не у каждого человека. Зато, у каждого человека есть свои ТАРАКАНЫ. Огромное, усатое насекомое, шевеля усами начало вылезать из-за двери, пытаясь протиснуть в неё своё хитиновое тело.

Китяж моментально отошёл от двери и достав Дезерт Игл, не задумываясь, выстрелил в это огромное чудище. Таракан дёрнулся и рассыпался в пыль.

— Любопытному на днях прищемили нос в дверях, — ухмыльнулся Китяж и шагнул в самое потаённое место отца Варфоломея. Он залез в его голову.

И оказался в лабиринте.

— Это — его извилины? — уточнил Китяж у невидимого Серёги.

— Верно. Вот только указателей здесь я тебе поставить не могу.

— А кто это был? — Китяж указал на горстку пыли в дверном проёме.

— Любопытство. Не путай с любознательностью. Любознательность — добродетель. Любопытство — порок.

— Ишь ты, как загнул. Слышь, Серый. А у меня в голове тоже тараканы есть?

— B ещё какие, — Вопрос Бузони явно развеселил, — Вот только некоторые из них маленькие, а некоторые попадаются такие отожравшиеся.

— А кто они?

— Пороки. Человеческие пороки. Вон один, смотри внимательно. Сейчас за поворот сиганёт. Вали его!!!

Но Кирилл не успел выстрелить. Огромный, и как ему казалось, неуклюжий таракан, действительно прыгнул за поворот. Вот только там извилина Варфоломея заканчивалась. Это был тупик. Кирилл медленно поднял пистолет. Почуяв свою кончину, Таракан вдруг стал уменьшаться в размерах, пока не превратился в маленького, привычных размеров таракашку.

Стрелять в него было уже не целесообразно, поэтому Китяж просто наступил на него.

— У страха глаза велики, — довольно произнёс Серёга, — Это — трусость. Сидит в каждом человеке. Вот только в некоторых она так и остаётся маленькой. Незаметной. А некоторые раздувают её сами до поистине, чудовищных размеров. Когда она маленькая — это называется страх. Большая — трусость. Пошли дальше.

— Слышь, «Власть». Ты меня прописным истинам учить будешь? И как долго я буду выслушивать твои нотации.

— А вот и в тебе твой тараканчик заговорил. Самомнение… оно порождает Гордыню… А ведь я тебе всего лишь хочу показать человеческие пороки. Я готовлю тебя к серьёзным испытаниям…

— Ну, извини, — Пожал плечами Китяж, — Ой, Ё-МОЁ!!! Это что???

— Это, дружище… — Серёга замолчал на миг. Похоже, он и сам видел такое в первый раз, — Это — БЛУД. Ты Китяж, слыхал анекдот про Василия Ивановича, Петьку и квадратный трёхчлен?

На Тяжина, из-за очередного поворота вышло не просто насекомое, а смесь насекомого и членистоногого. Причём слово ЧЛЕНИСТО — НОГОЕ, я бы писал через дефис, потому что вместо ног у него были… Правильно догадались. Они самые!!!

— Кир, берегись. Этой твари от тебя только одного надо!!! Хотя, постой, — странного вида таракан шевельнул усами и повернулся в другую сторону, — Смотри! Вот тебе ещё один урок.

Членистоногий подошёл к другому таракану, который просто лежал, ничего не делая, и начал делать с ним то, от чего даже Китяжу стало противно. Всеми своими шестью членистоногами…

— Смотри, Тяжин, — вещал Бузони, — Это — обыкновенная человеческая ЛЕНЬ. Мораль — не ленись, а то вые…т как таракана. Понял?

— Понял, — Тяжин поднял пистолет и сделал два выстрела, прервав тем самым эту кошмарную оргию.

А когда осела пыль, на месте двух кучек появился третий таракан и, не обращая ни малейшего внимания на Китяжа начал рыться в кучках, которые остались от таких же, как и он сам.

— Ой ли, — усмехнулся Серёга, — и ЖАДНОСТЬ тут как тут. Вали её, не задумываясь.

Кирилл сделал ещё один выстрел.

— Жадность фраера сгубила, — он сплюнул на новую кучку пыли, — сколько их ещё, Серый?

— Остался ещё один, — Серёга напрягся, — Брат жадности и трусости. Вот только, я его найти не могу.

— А кто он?

— Да, нет его здесь, — раздался голос за спиной у Китяжа. И от этого голоса он вздрогнул и резко повернулся. Перед ним стоял его старый приятель, ангел — «ВЛАСТЬ», Серёга Бузони, — Ну, здравствуй, Майор Тяжин, — Серёга раскрыл объятья.

Вот только с ногами у него была какая-то проблема. Слишком уж они были худые. У Кирилла создалось впечатление, что ног там вообще нет. Одни палки.

«Или лапы… Тараканьи лапы… И назвал он меня как-то странно…», — подумал Тяжин и улыбнувшись Серёге в ответ, поднял пистолет и выстрелил ему прямо между глаз. Тут-то он и рассыпался в пыль.

— Уфф, — выдохнул Бузони сверху, — Как он мне канал связи перерубил, я до сих пор не понял. А ты-то, как его раскусил?