Олег Таругин - Маятник Смерти. «Оборотни» Спецназа Страница 48

Ну а из минусов у нас — полное отсутствие еды (оставшаяся банка консервов не в счет) и лишь теоретически известный маршрут движения, не подкрепленный знанием реальной местности. Вот и все, пожалуй.

Остальное, опять же, общности, будь они дважды и трижды неладны!

Прерывая мои размышления, платформа ощутимо дернулась, вдоль всего состава грохотнули сцепки — поезд замедлял ход, явно готовясь к остановке. Вдали замелькали огни, в предутренней дымке проступили темные контуры каких-то зданий, и, наконец, мимо проплыла укрепленная над пустынным в этот час («без четверти пять» — отметил я, автоматически взглянув на часы) перроном табличка: «Котовск». Что ж, все верно, значит, мы с капитаном не ошиблись — состав идет в Одессу, поскольку, направляйся он куда-нибудь в сторону Кировограда или Днепропетровска, мы бы уже ехали совсем по другой ветке, гораздо восточнее. Значит, опять свезло — настолько, что это уже начинает вызывать у меня определенные опасения из серии «как бы чего не вышло». Когда все идет слишком хорошо, начинаешь, как известно, ждать какой-то каверзы. Особенно будет обидно, если замеченные при посадке контейнеры на самом деле поедут в Одессу, а «наши» грузовики будут сгружать здесь — вот вам и обещанная каверза. Ладно, может, и пронесет…

Пронесло! Оставив пассажирский перрон позади, состав прогрохотал на стрелке и, протянув на малом ходу еще пару километров, начал вновь набирать скорость. Ну и славненько. А вот диспозицию уже пора менять — светает.

Поднявшись с насиженного места и закинув свое импровизированное сиденье в угол платформы, я полез в кузов, едва не столкнувшись при этом с собравшимся наружу капитаном:

— Что там?

— Котовск, — лаконично сообщил я, забираясь в кузов, усаживаясь на лавку и с наслаждением вытягивая ноги. — Едем в Одессу, тут другой крупной ветки все равно нет.

— Неплохо. — Сергей отогнул край брезента и осторожно выглянул наружу. — Ого, скоро совсем рассветет!

— Ага, утро уже, — откровенно зевнул я. — Если смываться, то прямо сейчас, потом не получится. Как думаешь?

— Может, рискнуть? — Особой уверенности в капитанском голосе я не почувствовал. — Нарвемся на кого — шухер будет…

— Согласен. — Стянув с головы ненужный больше «ночник», я протянул Сергею автомат и самым наглым образом разлегся на скамье. — Садись, не маячь, нам еще ехать и ехать, так что расслабься пока. Давай-ка мы сначала доедем, а там уж будем решать, что и как дальше делать.

— О'кей. — Капитан опустился на скамью с явным намерением подежурить.

Вот и правильно, коллега, очень актуальное решение, а я пока подремлю.

Впрочем, благие намерения, как известно, существуют исключительно для того, чтобы ни в коем случае не сбываться. Или сбываться совсем не так, как ожидается, заводя намеревающегося в одно не слишком хорошее место.

И эта жизненная мудрость конечно же подтвердилась и на сей раз…

Проснулся я от непривычной после стольких часов дорожного грохота тишины. Сквозь щели в брезентовом тенте пробивался яркий дневной свет, и я машинально посмотрел на часы — половина десятого. Да я, оказывается, неплохо поспал!

Приподнявшись, я огляделся. Коллеги в полном составе стояли возле заднего борта, внимательно высматривая что-то снаружи. Интересно! Что за станция такая, Бологое иль…

Заметив, что я уже проснулся, капитан призывно кивнул, приглашая меня присоединиться, и, как только я подошел, тихонько проинформировал:

— Раздельная, название видел, когда вокзал проезжали. Я думал, мимо пройдем, как в Котовске, но нас почему-то на запасной путь отогнали, так что особо не высовывайся.

Я кивнул и, отодвинув в сторону Вовчика, осторожно выглянул. Обзор был не очень, но кое-что рассмотреть можно. Да, похоже, Серега прав: типичные запасные пути, обязательный атрибут любой мало-мальски крупной железнодорожной станции. Последний приют списанных вагонов и, если верить одной старой песне, место тайной парковки наших бронепоездов — несколько приземистых зданий с давным-давно лишившимися стекол окнами, ржавая электричка на подъездных путях, нависший над рельсами арочный кран…

Ну и зачем нас сюда загнали? Не самое подходящее место для транзитного состава, следующего в областной центр. Странно.

B следующую минуту мы получили ответ — рядом с «нашей» платформой громко захрустел гравий под чьими-то подошвами, и да нас донесся недовольный голос:

— Ты что, этих начальничков не знаешь? Они, б…, хоть когда-то хоть что-то объясняют? Я их спрашиваю: «Какого х…, мол?», а они мне: «Тебе что, партбилет надоел? Много знать хочешь? На выходной отметке проходи стрелку и загоняй состав на двенадцатый, б…». А у нас теперь весь график на х… летит, значит, перед Выгодой опять, б…, час ждать будем, пока они нас со встречными поразведут. Тебе-то ладно, не твоя смена, а мне… Уроды, б…!

— Опять небось намудрили чего-то, — подал голос собеседник невидимого матерщинника, нервно чиркающего спичками. — Помнишь, как весной было? Ну, когда спецсостав ихний на разъезде не туда свернул, и пришлось ему «зеленый семафор» до самой Одессы по-новому делать? Тогда целых три состава в отстойники отвели.

Поклонник ненормативной лексики шумно высморкался и разразился новой тирадой, на сей раз сплошь матерной, с упоминанием уже не только женщин легкого поведения и всем известного адреса, но и куда более заковыристых понятий. Суть выступления (в более литературном переводе конечно) сводилась к тому, что ему глубоко плевать на все проблемы этих самых «начальников» и их спецпоезда, из-за которых он, второй машинист Петрович, потом получит по голове от уже своего начальника, потеряет премию и вообще создаст аварийно-опасную ситуацию на перегоне Раздельная — Выгода — Одесса-товарная. Ну, молодец, мужик, вот это слог, аж послушать приятно!

А если серьезно, то огромное тебе спецназовское спасибо, товарищ «второй машинист Петрович» — и за то, что остановился перекурить именно в этом месте, и за поистине ценнейшую информацию! Боюсь, что в отличие от тебя мы очень хорошо догадываемся о причине всех твоих нынешних проблем.

Потому что, скорее всего, это по нашей вине тебе пришлось поломать свой путевой (или как он там у вас называется) график. И это нас ищут неведомые «начальнички»… Но ты не переживай, Петрович, мы тебя не подставим, поскольку не собираемся доставлять им удовольствия личного с нами знакомства. Считай, что нас здесь уже нет и никогда не было!

Гравий под ногами вновь захрустел, однако теперь шаги удалялись — машинист-матерщинник и его собеседник уходили в сторону «хвоста» поезда. Пора и нам тоже куда-нибудь удалиться. Быстро и по-английски.