Роман Глушков - Штурм Страница 48

Кальтер не хотел портить с новичком отношения. Но когда тот уподобился голодному зверю и оскалил зубы, доказывать ему что-то на словах стало бесполезно. Огрызающийся зверь понимает только язык силы, которую настоящий хозяин пакаля ему немедля и продемонстрировал.

Он рассчитывал на то, что зуботычина вправит наглецу мозги и тот поймет, что в этой компании хватать чужие трофеи не принято. Но удар лишь еще больше его разъярил. Вскочив с пола, он сплюнул кровь, проорал в адрес Кальтера какую-то угрозу и бросился к валявшемуся на полу копью, которое он выронил, когда упал.

Но поднять копье с пола ему не удалось. Оно откатилось к ногам шотландца, и тот наступил на него своим грязным стоптанным сапогом. Что, разумеется, еще больше взбесило коротышку. Забыв о Кальтере, он выхватил из-под накидки кинжал, намереваясь поквитаться с горцем за его выходку… И упал к его ногам с разрубленным черепом. Вернее, даже с двумя разрубленными черепами, поскольку меч рыжебородого рассек не только голову пикта, но и водруженный на нее «медвежий» шлем.

Плюнув в сердцах на лежащий в растекающейся луже крови труп, шотландец вытер меч о его накидку и сунул тот обратно за пояс. После чего подошел к Кальтеру и, протянув ему руку, произнес фразу, в которой тот явственно расслышал имя «Джон» и относительно известную фамилию «Огилви». Не иначе избавивший калек от необходимости ввязываться в новую драку, горец наконец-то решил предложить им руку дружбы. И Куприянов не видел причин, почему он должен был отказаться пожать эту самую руку… или, правильнее сказать, лапищу.

– Бег-лец! – произнес он в ответ по слогам на русском языке. Кальтер не видел резона представляться своим настоящим именем даже там, где в такой конспирации, казалось, не было ни малейшего смысла. Но что поделать – сила привычки. И привычки отнюдь не вредной, учитывая специфику его прежней службы.

– Бэг Лэц! – повторил шотландец, указав на Кальтера. А затем стукнул себя кулаком в грудь и тоже повторил: – Джон Огилви!

И протянул руку Сквозняку, предлагая ему тоже представиться.

– Поп-рыгун! – ответил тот по примеру напарника, также выдумав себе на ходу фальшивые имя и фамилию.

– Поп Рыгун! Бэг Лэц! Джон Огилви! – Горец по очереди указал на всех участников их новоиспеченного тройственного союза. Вернее, испекся-то он давно, но лишь сейчас был завизирован посредством джентльменского соглашения… Если, конечно, кого-то из присутствующих можно было отнести к джентльменам.

Само собой, что оставлять в стороне японца никто не собирался. Благо тот и сам был не прочь познакомиться. И когда все взоры обратились на него, он снял шлем и, поклонившись, представился:

– Вада! Кан! – После чего последовала длинная фраза, где Вада, видимо, уточнял, какому клану он служит. Но Кальтер так и не разобрал эту японскую фамилию, которая, надо полагать, была весьма почтенна в ту эпоху, откуда забросило сюда Кана.

Протягивать самураю руку Джон, что характерно, не стал. То ли ему уже доводилось общаться здесь с японцами, и он был в курсе их традиций, то ли вид у Вады был такой, что Огилви инстинктивно почуял: вряд ли у этого сурового народа принято касаться друг друга во время приветствия. Поэтому вместо рукопожатия горец отвесил Кану такой же поклон. Который получился у него весьма неуклюжим, но Вада, кажется, не обиделся.

И уж тем более не обиделся он на поклоны Бега Леца и Попа Рыгуна, которые вышли у них практически образцово-показательными. И немудрено, ведь в отличие от дремучего шотландского горца они все-таки мало-мальски разбирались в японской культуре.

Глава 21

Само собой, что после церемонии знакомства ни Огилви, ни Вада не стали пытаться отобрать у калек «горячий» пакаль. Подняв тот с пола и положив на край постамента, Кальтер посмотрел на компаньонов. Его немой вопрос – ну что, продолжаем эксперименты? – поняли все без исключения. И все его, разумеется, поддержали. Шотландец пробасил ему в ответ что-то одобрительное, японец молча кивнул, а Сквозняк пожал плечами и бросил с ехидной ухмылкой:

– Давай, Бег Лец, вынь нам еще одного кролика из шляпы. У тебя это здорово получается! Или нет, лучше вынь дюжину – полезный запас, как известно, в заднице не свербит.

Снова намочив тряпку, на сей раз Кальтер воспроизвел на доске Мастера мост. Тот самый, что был изображен на зеркальном пакале, который они со Сквозняком тоже использовали в качестве ключа. Когда-то в Скважинске «мост» также доказал Куприянову свою исключительную полезность – восстановил настоящий мост через реку, разрушенный без малого сто лет назад. И если этот артефакт не утратил былой силы, он мог теоретически проделать нечто подобное и здесь. Например, если компаньонам вдруг преградит путь разрушенная переправа или обвалившийся тоннель.

Однако вторая попытка вопреки ожиданиям потерпела фиаско. Яркий свет не вспыхнул, и на том месте, где Кальтер обнаружил «молот», так ничего и не появилось.

Среди компаньонов прошел ропот разочарования. Даже молчаливый японец не сдержался и пробормотал что-то себе под нос. Поморщившись, Кальтер пригляделся к своему художеству. Нет, грешить на неточность в работе было не резон. Этот рисунок вышел еще больше похожим на оригинальный, чем предыдущий, поскольку нарисовать арочный мост было гораздо проще. Чего там мудрить: всего-то шесть прямых линий и две кривых… Да и те вскоре исчезли без следа: либо «волшебная» вода так быстро испарялась с камня, либо впитывалась в него.

– Похоже, Мастер Игры – не фраер, и так легко его не обдуришь, – молвил Серега, поцокав языком и покачав головой. – Чую, не выйдет у нас набить пакалями карманы на все случаи жизни. Тут у них, небось, как в аптеке: раз положен тебе по рецепту один пакаль в одни руки, то больше ты не получишь, и даже не упрашивай.

– Сдается мне, все именно так и есть, – согласился Кальтер, мысленно похвалив «серых» за предусмотрительность. И хотел было вручить «кисть» напарнику, но тут к нему неожиданно обратился Джон:

– Эй, Бэг Лэц!.. – И он, дабы зазря не тратить слов, которые калеки все равно не поймут, сначала указал на копье с тряпкой, затем – на себя, а после проделал руками движения, похожие на те, которые только что проделывал Куприянов, когда творил свое художество.

Пускай Огилви был дремуч, но технологию добычи пакалей он уяснил быстро. И сейчас просил дать ему возможность попытаться достать некий артефакт, с которым он, очевидно, тоже был знаком и от которого надеялся получить пользу.

– Да ради бога – пусть рисует сколько ему влезет, – махнул рукой Серега, ничего не имея против того, что шотландец хотел занять его очередь. – Только давай отойдем подальше, чтобы этот Пикассо в юбке нас токсичной водой не забрызгал.