Игорь Подгурский - Т-34 — амазонский рубеж Страница 49

— Ать!

Шкипер пожаловался из-под стола плаксивым голосом:

— Иногда мне не хватает соленого бриза в лицо. — Он одним движением поднялся с пола и пощупал затылок.

Шкипер ушел на кухню за новой порцией рыбных блюд.

— Непрост этот морячок. Чует мое сердце, ох непрост, — пробормотал себе под нос Ковалев.

Уоррен его услышал и неожиданно согласился:

— Непрост, но мужик надежный.

«Опять я за старое. Откуда у меня эта привычка думать вслух?» — подумал Александр.

— Вы тут хорошо устроились, — заметил Линд, внимательно оглядывая роскошный стол.

— В смысле? — поинтересовался Витька, приканчивая очередной кусок.

— В смысле перекусить, — пояснил свою мысль Уоррен. — Сам сеньор Грустный Шкипер у вас за кашевара.

— За кока! — поправил его вернувшийся с кухни моряк и многозначительно добавил: — Молодые люди сегодня славно потрудились. Когда у них еще выдастся минутка-другая по-человечески поесть за столом?

— А что вы делали, когда сходили на берег? — решил поддержать разговор Степаныч.

— О-о! Когда мы пришвартовались, то зацеловывали всех портовых девчонок до дыр! — весело осклабился Шкипер, вспоминая радостные минуты.

— Метафора, — веско заметил Суворин.

— Нет, это идиома, — тут же возразил Чаликов.

Утренняя лекция Мариса по филологии не прошла для друзей даром.

— Вовсе нет, — озадачился моряк. — По-моему, их звали иначе. Девчонок с такими именами я не припомню. Хотя кто его знает, столько лет прошло, всех не упомнишь.

За разговорами незаметно стемнело. Из пустых бутылок соорудили некое подобие подсвечников. В горлышки воткнули по свечке, которые давали ровный и достаточно яркий свет. Немигающее пламя освещало веселую компанию за столом. А по углам, наоборот, заплясали изломанные тени.

Шкипер наклонился к уху Ивана и доверительно сообщил:

— Линд — славный парень. Ты не смотри, что он молодой. Внешность бывает обманчива. Понял?

— Ага! — подтвердил Суворин, но так ничего и не понял.

— Лучше умереть, стоя на палубе, чем жить на дне, — шепотом поделился свежей мыслью Шкипер. Новый друг вызывал у него полное доверие и желание высказать сокровенное. — Там тихо. Очень тихо. Так приятно слышать, как еле-еле шелестят водоросли, когда трутся стеблями друг о друга.

Иван с сочувствием смотрел на соседа по столу. Похоже, у того начался пьяный бред. Танкисты пока держались. Мальвазия давно закончилась, и все перешли на ром, который обжигал горло не хуже спирта и теплым мячиком скатывался в желудок. Крепчайший ром, вышибавший слезу после изысканного вина, — вот это по-нашему.

— Нет ничего лучше, чем настоящий ямайский ром к серьезному разговору. — Линд не стал открывать новую бутылку, как Шкипер, — ударом по горлышку. Он вышиб пробку резким, мощным ударом ладони по дну. Пробка с чавкающим хлопком вылетела из горлышка и, упав на пол, закатилась под стол. Уоррен всем налил по очереди. Кроме Суворина. Тот успел накрыть ладонью свою кружку. Правда, со второй попытки. Он с тяжелым вздохом сказал:

— Благодарю. На сегодня мне достаточно.

За сегодняшний вечер механик-водитель исчерпал личный лимит вежливости на пятилетку вперед. Положа руку на сердце, можно было сказать, что Иван сделал это, почувствовав на себе испепеляющий взгляд командира, который он физически ощутил на себе. Таким взглядом можно танк остановить, а не только напомнить перебравшему подчиненному о нормах трезвости и допустимом градусе застолья. «Выпить — дело хорошее. Но меру надо знать, — любил говорить старшина из их второй роты, выдавая за обедом наркомовские сто граммов водки. — Хотя бы для того, чтобы солдат чувствовал себя живым».

Над ухом прозвенел комарик, будто стрела, выпущенная из крошечного лука. Марис отмахнулся от кровососа, примерившегося к посадке на его шею. Виктор снял с шеи шнурок с личным коммуникатором. Он одновременно нажал двумя пальцами кнопки биозащиты на жетоне. Кровососы, привлеченные светом и теплом свечей, исчезли, словно их сдуло порывом ветра.

— Старшие контролеры считают, что готовится вторжение на перекресток Палец Дракона, — глухо произнес Уоррен.

— Надо взять и изолировать перекресток на время. Всего-то делов! — Морская душа Шкипера тяготела к простым решениям.

Линд отложил вилку с наколотым на зубья аппетитным куском и со вздохом ответил:

— Мы не можем просто так взять и заблокировать крупнейший перекресток. Слишком много энергии уйдет на это в ущерб другим объектам. Еще немного промедлить, и гархи рука об руку, тьфу ты, в обнимку с другими тварями полезут из всех щелей. Придется обходиться собственными силами. Да и помощники у нас есть.

— Да-да, плавали-знаем! Капитан с юнгой сравнялись в мастерстве. Это ты не мне, а госпоже Принципал рассказывай. Последний раз я такое слышал, когда мы днище пропороли о рифы. Шлюпок было ровно в два раза меньше, чем нужно для спасения команды. Тогда коку пришлось встать к штурвалу! — взвился Шкипер и, присосавшись к горлышку, глотнул прямо из бутылки.

— Зря ты так! Ребята матереют на глазах, недавно без нашей помощи завалили одного из старших гархов. В одиночку! В клочья разодрали. Самый крупный кусок от шкуры не больше твоей ладони. Вот такие дела, — закончил Линд и пододвинул Шкиперу кружку. Но тот присосался к горлышку бутылки, как пиявка, и, похоже, отлипать не собирался. — Попробуй из кружки. Может быть, понравится.

— Смешно! — Моряк поставил на стол бутылку, показавшую дно. Он обтер рукавом камзола подбородок и, заметно повеселев, сказал, лукаво глядя Ковалеву в глаза: — То-то я смотрю, они вернулись на своей железной повозке, выкрашенной в кроваво-красный цвет. А они — пыльца, пыльца! — Шкипер задумчиво покрутил в руках пустую деревянную кружку, словно видел ее в первый раз. — Мало того, что смелые, так они еще и скромные… Не люблю противоречий.

— Славным капитанам самое время подышать свежим воздухом! — Линд встал из-за стола и первым вышел из горницы на крыльцо. — Проветримся. — Следом двинулся Шкипер. Его заметно штормило, хотя в комнате стоял полный штиль.

— По местам стоять! С якоря сниматься! Отдать швартовы!

В дверной проем он прошел со второго раза, чуть не своротив дверь с петель.

На крыльце было относительно светло. Из раскрытого окна падали отсветы от зажженных свечей. А дальше все тонуло в непроглядной чернильной темноте. Редкие звезды сияли украшением ночного небосвода, едва освещая силуэт застывшей громады танка.

— Говори, зачем звал? — без предисловий потребовал Шкипер.

— Приказ госпожи Принципал персонально для тебя: убыть в район перекрестка Палец Дракона. Будете защищать его вместе с драконом Ска. Скоро там будут гости… незваные гости. Он один не справится.

— Я ему не мальчик на побегушках, — заносчиво ответил моряк. — Нашли юнгу.

— Каждый сам себе начальник. Он на суше, ты на море, — устало пояснил Уоррен. — У вас только задача одна — не допустить прорыва к перекрестку.

— А по коммуникатору нельзя было сообщить? — сварливо поинтересовался самолюбивый моряк. — Заставили тащиться в такую даль.

— Все приказы на перемещение Хранителей теперь отдаются при личной встрече. Нашей связи госпожа Принципал последнее время не доверяет, — терпеливо разъяснил Линд. — Между прочим, это я мотаюсь как мальчишка-посыльный! И ничего!

— Чую, до последнего дня задания осталось не так долго ждать. — Голос Шкипера стал серьезным.

— Гархи будут, скорее всего, прорываться к перекрестку с двух сторон. Плюс ко всему появилась третья сила, которую мы еще точно не идентифицировали, — уклончиво продолжил Линд.

— А что, гордые амфиптеры уже не надеются на свои собственные силы? — язвительно поинтересовался морской волк.

— Все будет нормально, — подчеркнуто ровным тоном сказал Уоррен. Но было видно, что спокойствие дается ему с трудом. — Есть задачи высшего порядка. Нашего мнения никто не спрашивает.

— Конечно-о-о! — Шкипер упер руки в бока. В его голосе прорезались скандальные нотки, как у портовой торговки устрицами. — Все кладбища усеяны оптимистами. А соображениями высшего порядка можно оправдать все!

— Долги надо возвращать! — по-змеиному зашипел Линд. — Обратно на дно хочешь гнить? Или ты в обличье Хранителя только щупальцами шевелить можешь? Так пошевели мозгами! Не начинай заново старый спор! Не надо!

Последние слова были сказаны особым тоном. Есть такие интонации в голосе, услышав которые сразу хочется держаться поближе к туалету. На всякий случай. За себя уже не отвечаешь.

Ковалев стоял в сторонке, благо широкое крыльцо позволяло, и курил папиросу, глядя перед собой в темноту. В спор старых боевых товарищей он не собирался вмешиваться. Похоже, за долгую совместную службу у них успело поднакопиться взаимных упреков и невысказанных обид.