Рус Агишев - Зеленый фронт (СИ) Страница 49

— Не надо, командир, даже не пытайся, — твердо проговорил Абай, качай головой. — Ты не справишься со мной! Аал Луук Мае наделила меня силой! Теперь я Элей Боотур, сметающий врагов в славу Великого Леса.

— Что здесь такое твориться? Что с тобой сделали, Абай? — шипел от боли капитан, поворачиваясь на бог, чтобы освободить кобуру. — Это Голованко? Да?! Отвечай, старый кусок дерьма, когда тебя спрашивает твой командир!

Кобуру он уже давно держал расстегнутой. Оставалось только левой рукой достать пистолет и расставить все точки над «и».

— Тебе же говорят, не спеши, разведка, — в кобуру вцепилась чья-то рука. — Сейчас тебе все объяснят… Что вы все какие, чуть что, так сразу за пистолет хвататься? А?

Ненавидящий взгляд наткнулся на присевшего рядом старшину.

— Не надо, не надо, — вновь проговорил Абай, садясь чуть ближе. — Старшина все расскажет, старшина все знает…

— У тебя ведь много вопросов, Игорь? — при свете костра Голованко выглядел столетним стариком, который чудом доживает свои последние годы. — Думаешь, мы от тебя что-то скрываем… Да-да! Скрываем! Но, поверь мне, плохое это знание. По нем, лучше бы тебе этого и не знать… Что не согласен? По глазам вижу, что не согласен! Ведь свои же шлепнут, если что прознается. Понимаешь, какие тут вещи замешаны?

Капитан набычился.

— Не тебе решать, кто и что должен знать, — пробурчал он, продолжая баюкать поврежденную руку. — А ты, гад, под трибунал пойдешь! — бросил он в сторону приумолкнувшего Абай. — Говори, что хотел или идите оба к черту!

Старшина устало вздохнул и разве руками, словно говоря, что предупреждал.

— Ты искал, почему немцы так интересуются этим районом? Тогда вот в чем дело! Абай, покажи! — длинный потертый плащ явно с чужого плеча распахнулся. — Смотри, вот оно…

Ничего не понимающий, Игорь наклонился вперед. Костер уже догорал и было сложно что-то разглядеть в его свете.

— Повернись-ка к свету, — буркнул он якуту. — Ни черта не видно!

Тот послушно повернулся и совсем освободил руку из рукава.

— Что это такое? — в первое мгновение капитана чуть не вывернуло на изнанку от увиденного. — Старшина, какого черта это у него?

— Это дар Аал Луук Мае, командир, — прошептал Абай с благоговением ощупывая коричневые наросты на коже. — Теперь я настоящий воин подобно героям древности! Теперь я Элей Боотур!

Освещаемое красноватым пламенем обнаженная часть тела выглядела ужасающе. Багровые сполохи играли на выбивающихся тот там тот тут из тела крошечных, небольших и совсем огромных рубцов, так похожих на отвратительных червей. Абай, видя брезгливость на лице капитана, приподнял руку и медленно ее согнул в кулаке…

— Черт! — отшатнулся разведчик. — Что это за дерьмо такое?

Пальцы осторожно сжимались, заставляя темные наросты набухать и двигаться одновременно с этим.

— Это всего лишь одежда, — шептал Абай, поворачивая руку перед глазами капитана. — Она ни что!

Он вытащил из брезентового подсумка мутноватый патрон, еще хранивший остатки смазки, и сжал его двумя пальцами.

— Что за фокусы вы мне показываете? — разведчик взял протянутый ему патрон. — Объяснит мне кто-нибудь или нет?!

Металлическое тельце, удобно устроившееся между двумя пальцами, было окончательно изуродовано. Его сплющили, словно это была пластилиновая трубочка.

— Игорь, — негромко произнес старшина. — Тут такое дело… Я сам сразу не поверил, ну, потому что такого просто не могло быть… Этот лес, что вокруг нас… Он не простой! Вот!

Капитан чувствовал себя так, словно над ним издевались. Да, да, издевались, в прямом смысле этого слова! Ему, боевому командиру, разведчику, рассказывали какой-то бред, достойный в лучшем случае в качестве сказок для малышни.

— Короче, не могу я рассусоливать, что да как…, — решился, наконец-то, старшина. — Лес этот живой! Вот так-то, разведка.

Чувство нереальности от происходящего с ним еще более усилилось. Капитан еще раз бросил внимательный взгляд на сидевших напротив него людей.

— Подожди, подожди, не делай поспешных выводов! — словно прочитав что-то в его глазах, вскочил Голованко. — Подожди несколько минут! Андрей! Андрей, ты слышишь меня! Покажись ты, черт тебя дери, а то капитан может наделать глупостей…

«Надо решаться, — капитан как можно более естественно подтянул руку к поясу. — Их только двое! Абая придется в расход, а то проблем потом не оберешься с этим психом. А вот чертова погранца надо бы взять живьем…». Кончики пальцев левой руки скользнули к кобуре, нащупывая ребро пистолетной рукояти. Пока все шло именно так, как и должно быть. Старшина стоял не так далеко и смотрел в сторону высокого дуба, продолжая сотрясать воздух. Сидевший на корточках Абай, также не отрывал взгляда от дерева.

Ноги отозвались ноющей болью, когда разведчик попытался резко вскочить. «Черт! Скрутило! — чертыхнулся он, вырывая пистолет из кобуры. — На!». Вскинутая рука направила оружие прямо на якута. Шаг в сторону, чтобы удержать равновесие. Еще один напротив!

— А! Падла! — зарычал он от боли в ногах. — Отпусти!

Кто-то резко подсек его сзади и всей своей тушей капитан нырнул прямо к костру. Бесполезный пистолет выскочил из его руки прямо под ноги старшине.

— Что за сволочь? — попытался всем телом выгнуться капитан, чтобы добраться до нового противника. — Где ты?

Сзади никого не было! Лишь только его ноги, почти у самых сапог, были крепко прихвачены каким-то странным, блестящи при свете костра, ремнем, конец которого уходил под землю.

— Аал Луук Мае, — с придыханием прошептал якут, успевший к этому времени схватиться за винтовку. — Явила свою волю…

— Андрей, но не так же, — недовольно произнес старшина в никуда, пытаясь развязать этот жгут. — Зачем это было делать? Просто показался бы и все!

— Хорошо, хорошо, — ворчливо кто-то пробурчал. — Вот он я…

Почти около них что-то заскрипело. И звук был какой-то непонятный… То ли скрипели плохо смазанные дверные петли, то ли какой-то механизм с трудом проворачивался… Вдруг, раздался громкий хруст, и резко вспотевший капитан почувствовал, что его кто-то приподнимает за шиворот.

— Что за… — едва начал он, заелозив ногами. — Черт!

Через мгновение он уже висел над поляной, как провинившийся кутенок, которого хозяин прихватил за шкирку.

— Ты все еще не веришь в меня, человек? — звук раздался прямо у самого уха, будто кто-то залез на дерево, потом прополз по ветке и наклонился к повешенному человеку. — Веришь? Или повесить тебя чуть выше?

Снизу, где-то метрах в двух — двух с половиной, открыв рты смотрели люди.

— Отпусти меня, — сипло прошептал капитан, горло которого ощутимо сдавило. — Отпусти, поговорим…

— Но смотри у меня! Не лапай больше оружие, пока с тобой говорят! Понял?!

Хруст повторился и подвешенное тело начало медленно опускаться. Едва его ноги коснулись земли, как он шумно задышал…

— Черти полосатые! — отдышавшись произнес капитан, демонстративно держа руки чуть согнутыми в локтях. — Хорошо! Давайте поговорим… Где этот ваш Лес? — Чуть не задохнувшись, Игорь, как ему казалось, был готов практически ко всему. — Поговорим…

Стоявший перед ним дуб неожиданно встряхнулся. Это чем-то напоминало то как у кошки волосы встают дыбом на холке. С неуловимым шуршанием по стволу пробежала серая волна, после которой бугристая кора начала трескаться. На ее неровностях поплыли острые валы, глубокие ямы, тот тут то здесь начали образоваться светлые проплешины.

— Стоп, стоп, — забормотал пораженный капитан, непроизвольно нащупывая кобуру. — Что это вообще такое? Лес? Какой к черту Лес? Старшина, — в какой-то момент ему даже захотелось сбежать, но он с трудом пересилил себя и остался стоять. — Все хватит! Хватит! Кто ты такой?

Кора вмиг одеревенела! Древовидные чешуйки вновь застыли неподвижной стеной!

— Теперь я Лес! — зашуршала словно от сильно ветра листва дуба. — Я Лес! — голос послышался уже чуть ближе. — Для тебя я лес! — твердо проговорил кто-то.

51

г. Москва. 2 июля 1941 г. далеко за полночь.

Окна в кабинете задернуты тяжелыми шторами, но все равно несколько еле заметных лучиков выбивается.

— Ты когда-нибудь думал о том, почему я такой? — давно погасшая трубка лежала на зеленом сукне, словно напоминание о позднем времени. — А, Лаврентий?

Сидевший напротив него невысокий мужчина бросил массировать переносицу и попытался встать со стула, но был остановлен взмахом руки.

— Иосиф Виссарионович…, — начал он.

Тот вскинул голову и недовольно произнес:

— Брось ты это… Мы с тобой не первый год знаем друг друга… Скажи мне честно, ты думал о том, почему я такой жесткий?

Молчание было недолгим.