Андрей Круз - На пороге Тьмы-2 Страница 49

– Давай, удачи, потом еще увидимся.

А что я могу еще про эту машину сказать? Наследников у Ромы, похоже, нет, как у половины местного населения, но мне он за нее честно заплатил, так что уже не мое. А так, глядишь… черт его знает, но у меня один союзник в запасе получился. Пусть будет.

Когда садились в мой «кюбель», специально осмотрел сиденья, но никаких следов смеси крови с глицерином, или что это было, не обнаружил. Дверки-то и в этой машине не запираются, только захлопываются на защелку. Вообще, похоже, машину без присмотра оставлять уже не стоит. Не кровью помажут, так гранату в комплекте с килограммом тротила под днище засунут. И от чеки проволоку на колесо. Надо будет с утра заглядывать вообще-то.

– Куда теперь? – спросил Федька после того, как «кюбель» тронулся с места.

– По домам. Все на сегодня. Завезу тебя, потом Настю с аэродрома заберу.

– Может, вместе за ней заедем?

– Все равно тебя завозить. Не, давай тебя сначала.

Ехали молча, мыслей в голове было столько, что на слова места уже не оставалось. Разве что у Федьки спросил разок:

– У нашей группы в «Горсвете» дежурство когда?

Федька задумался, что-то повычислял на пальцах, затем вполне уверенно ответил:

– Завтра на сутки заступают.

– Понятно.

– Зачем тебе?

– Хочу на Пашу глянуть.

– На хрена?

– На хрена? – переспросил я, сам задумавшись. – Да так… есть у меня ощущение, что с Пашей бы поговорить нужно всерьез. Там, где никто нам не помешает. И задать ему все-все вопросы, которые у нас накопились.

– Хм, – явно удивился Федька. – Потом ведь просто разойтись не получится, так? Гулять ведь его не отпустим, выходит?

– Выходит что так, – согласился я с таким его выводом. – Но других вариантов не вижу, если честно. Да и причин его отпустить ты мне как-то не дал. На хрена его отпускать? Чем заслужил?

– Черт его знает, – озадачился Федька вконец. – Как-то странно просто, служили вместе, пили вместе, жрали вместе, а тут вот так. Как можно?

– А как нужно, Федь? Ты что предложить хочешь?

– Да не знаю я, – отмахнулся он.

– Ну видишь, не знаешь. А я знаю, что Паша знает много такого, за что ему по всем понятиям башку проломить можно.

– Ты проламывать будешь? – посмотрел он мне в глаза.

– Да хоть бы и я, – не отвел я взгляда. – Кто-то же должен, верно?

Федька только вздохнул тяжело. Я его понимаю, поскольку все мои планы пока только в теории. А во что выльется практика – я ни малейшего представления. В людей мне уже стрелять приходилось, и раньше, в восьмидесятых, и недавно совсем, уже здесь, да только все в бою. А вот так, чтобы самому приговорить и самому же казнить… И ведь понятно, что другого выхода нет. И Пашу надо… того, изымать из оборота, как мне кажется. И сделал он для этого более чем достаточно, похоже, и знает он много наверняка. И знает то, что и нам бы узнать не помешало.

Доехали до общаги на Засулич, Федька вышел и направился к освещенному подъезду, а я, стоя у машины с карабином наготове, прикрывал до тех пор, пока он не скрылся в подъезде. Только после этого я погнал «кюбеля» на Краснопролетарскую, к аэродрому. И лишь теперь, когда остался один и не с кем стало разговаривать, понял, насколько натянуты нервы. Пока ехал, постоянно поглядывал в зеркала, проверяя, никто следом не тащится? Пару раз даже останавливался за поворотами, выключая фары и ожидая, что кто-то проскочит мимо, но ничего такого не происходило. Карабин лежал на соседнем сидении, только руку протяни, ремешок на кобуре откинут.

Но ничего не произошло. Я подогнал машину к опущенному шлагбауму аэродрома, остановил, огляделся, прислушался. Нет, все тихо. У входа в ангар стоят обе аэродромные машины, и полуторка, и АР-43 с поднятым тентом – вполне лихой джип советского производства, который в моей действительности в серию так пойти и не смог. А жаль, хорошая машина.

Работу они закончили, все уже переоделись, но никто не расходился. У меня сложилось впечатление, что из-за Насти, то ли она что-то сказала, то сами люди что-то почувствовали. Ну и хорошо, большое спасибо, мне так тоже как-то спокойней. Поздоровался со всеми, а заодно и попрощался, потому что эти «все» сразу к выходу потянулись. Николай с механиками в АР-43 загрузились, ну а Настя, понятное дело, ко мне.

– Как у тебя? – спросила она, когда машина тронулась с места и я развернул ее на узкой подъездной дороге, мешая снег колесами.

– В рабочем порядке. Кстати, ты не хотела бы недельку-другую в Сальцево пожить?

– Медовый месяц устроить решил? – улыбнулась она.

– Можно и так сказать, – кивнул я. – Только не с тобой, потому что я в городе останусь.

– С ума сошел? – спросила она вполне доброжелательно.

– Мне бы так спокойней было, если честно. Или больной объявись и просто дома посиди, никуда не выходя. Чем-нибудь подперев дверь для надежности.

– Даже вот так?

– Как-то так, – кивнул я. – Похоже, что мы кучу дерьма разворошили.

– Я не могу, у нас работы полно.

– Погода нелетная, справятся без тебя. Давай я завтра на аэродром сгоняю и скажу, что ты гриппом заболела. Давай?

– Нет, не давай. Обещаю только из ангара вообще не выходить. Годится?

Ну хоть так. Если честно, я просто упертого «нет» ожидал. У женщин как-то среднего не дано обычно, или истерика, или упертость. И никакой между ними золотой середины. Почему так, интересно? Мой личный опыт подсказывает, что в принятии решения женщины обычно руководствуются не оценкой обстановки, а исключительно манерой «подачи материала». Настя вот первое счастливое исключение из правила. Хотя, может я и не прав, настаивать не буду.

– Вообще не выходить, хорошо? То есть ни на секунду, – сразу начал я закреплять отвоеванные позиции.

– Вообще, – подтвердила она.

– Люблю тебя! – сказал я со всей искренностью.

В этот момент я любил ее особенно сильно за то, что она освободила меня от необходимости долго и безуспешно ругаться, чего я ожидал. Хотя и так люблю, что уж скрывать. Даже если бы поругались, то все равно бы любил.

До дома от Краснопролетарской доехали минут за пять. Когда я проехал мимо подъезда, не остановившись, Настя лишь спросила:

– Переутомился?

– Нет, проверяюсь просто. Ты тоже смотри.

– На что?

– Машины с кунгами, которые тут раньше не стояли, машины с людьми, просто люди, просто твари… всех ищи.

– Даже так? – насторожилась она.

– Ну да, примерно.

Но улицы вокруг нашего дома были пусты и темны, ничего подозрительного обнаружить не удалось. Была мысль плюнуть на все, развернуться, да поехать ночевать в «Деловой клуб» Шалвы, авось там свободный номер есть, да не озаботились ни сменой белья, ни туалетными. Так что в конце-концов приехали домой, загнав машину на задний двор, за забор, удивив тем самым коменданта Петра Геннадьича. Обычно я ее просто у подъезда бросал, но вот теперь не хочется так делать. Впрочем, ключи от ворот он дал без всяких возражений и забрал обратно после того, как мы вошли в подъезд через черный ход.