Сурен Цормудян - Наследие предков Страница 5

Огромный плавающий транспортер, способный вместить в своем кузове даже БТР, продолжал свое размеренное и упрямое движение по песку, оставляя за собой четкий отпечаток траков. След, так не вписывающийся в окружающий пейзаж, начисто лишенный за долгие годы после катастрофы каких-либо признаков человеческой жизнедеятельности. Во всяком случае, этих признаков не было на поверхности.

В кабине сидели четыре человека. Еще четверо находились в кузове, среди пустых бочек для горючего, лениво перекатывающихся по днищу «лодки». Люди были облачены в ОЗК. Общевойсковые защитные костюмы делали их всех жуткими близнецами с безжизненными резиновыми лицами и стеклянными взглядами масок противогазов, порожденными мировой катастрофой. Люди молча взирали своими пугающими масками по сторонам. Нечасто выпадала возможность отправиться на поверхность в поисках артефактов канувшего во мрак мира, необходимых для продления своего существования. Нечасто и не всякий удостаивался чести видеть внешний мир.

Изуродованные химией деревья подступающего к морю леса, нависающего порослью жутких представителей адаптированной новой флоры над бежевым песком мертвого пляжа. Ленивые бурые волны, накатывающие из желтого тумана и оставляющие в полосе прибоя ржавую пену. Сам туман, словно не было его, а просто воздух потускнел, потерял прозрачность и обрел грязный желтый цвет. Проступающие в туманной дымке силуэты одиноких мертвых деревьев в тех местах, где растительность не смогла перенести агонию мира, оставив на обозрение редким свидетелям лишь свои сухие ветвистые скелеты.

Борис Колесников — статный русоволосый мужчина с голубыми глазами и шрамом от ожога на правой щеке — повернул голову, глядя на пройденный путь. Параллельные линии оставленной гусеничным ходом колеи уходили вдаль, повторяя изгибающуюся прибрежную линию, тянущуюся к мысу, где взор уже мог различить руины города Янтарный. Внезапно монотонно ревущий двигатель машины сменил свою тональность, и двадцатичетырехтонный ПТС резко остановился, клюнув бронированным носом и задрав кормовую аппарель. Бочки с грохотом опрокинулись и покатились в сторону сидящих в кузове людей.

Борис остановил катящуюся на него бочку ногой, и та загромыхала назад, повинуясь инерции опустившейся после остановки машины кормы транспортера. Колесников постучал облаченной в трехпалую резиновую рукавицу ладонью по заднему стеклу кабины. Двое из четырех людей, находившихся внутри, обернулись. Борис кивнул им, вопрошая этим жестом о причинах столь резкой остановки. Те задергали своими головами-масками и стали показывать резиновыми «клешнями» вперед, на лобовое бронестекло кабины. Колесников снова кивнул и развел руками, давая понять, что ни черта не понял. Сидящие в кабине снова принялись торопливо жестикулировать, указывая вперед. Тогда он и находившиеся в кузове товарищи поднялись на крышу машины и осмотрели пространство впереди транспортера.

То, что предстало перед их взорами, заставило людей даже протереть перчатками глазницы противогазов. Нет. Не померещилось. Метрах в тридцати впереди, насколько позволял видеть медленно ползущий туман, пляжный песок пересекала вереница диссонировавших с окружающим пейзажем следов человека. Следы шли прямо от воды, где уже были зализаны грязными и ленивыми волнами моря. Двигаясь поперек пляжа, некто поднялся на песчаную дюну и, похоже, удалился в заросли сухого кустарника, разграничивающего приморский лес и широкую полосу песка…

Часть 1

ТУМАН

Глава 1

ЭКСКЛАВ

Три человека, облаченных в ОЗК, стояли в дегазационной комнате, терпеливо ожидая результата замера. Местный химик тщательно изучил показания приборов, постучал ладонью по толстому стеклу, отделяющему дегазационную от комнаты контроля, и кивнул. Затем он исчез из поля зрения спустившихся с поверхности людей. Заскрипела тяжелая гермодверь. За ней показался химик, облаченный в похожий ОЗК. Только белого, а не болотного цвета, да вместо противогаза — широкое панорамное стекло с респираторной маской под ним.

— Норма, мужики, — пробубнил он сквозь маску. Гости последовали за ним. Химик плотно закрыл дверь. Затем троица прошла в раздевалку и стала разоблачаться. Даже если к ОЗК не пристала химия или радиация с поверхности, входить в жилой сектор бункера в них не разрешалось. Одежда для поверхности была только для поверхности. В отличие от них химик мог передвигаться в своем костюме в остальном замкнутом мирке подземелья свободно — он в своем костюме наружу не ходил.

Майор Стечкин аккуратно сложил свой ОЗК на скамейке, извлек из портупеи черный берет и по обыкновению водрузил его на коротко стриженную голову, стянув ближе к затылку. Майор был крепко сложенным морпехом, чей возраст уже подходил к пятидесяти. Тем не менее он был в прекрасной форме. Седина чуть тронула короткие кудрявые черные волосы на крупной круглой голове. Брови сильно наплывали на глаза, что вкупе с бычьей шеей и поданной чуть вперед головой придавало ему угрожающий вид. Но стоило Стечкину заговорить, как первое пугающее впечатление размывалось в неожиданно мягком, бархатистом и чуть приглушенном, словно от насморка, голосе.

— Долго возитесь, гвардия, — сказал он двум остальным, вперив кулаки в бока и улыбнувшись, показывая заметный просвет между передними резцами.

— Сейчас, Павел Васильевич.

— Ну, давайте, давайте. — Стечкин легонько махнул своей здоровенной ладонью и, повернувшись к химику, подмигнул ему. — Здорово, Менделеев!

Пожилой химик улыбнулся и кивнул.

Майор вышел из раздевалки и двинулся по коридору бункера. Замаскированный командный пункт «Блок-6» находился под землей в лесу возле поселка Красноторовка, что в семи километрах от Янтарного. Людям, что служили тут до катастрофы, посчастливилось иметь под боком такой объект. Большинство из них и членов их семей выжили. Также убежище здесь нашли и многие из Балтийска, находившегося чуть менее тридцати километров южнее. Одним из них был и человек, ставший главой общины «Блок-6» — Павел Васильевич Стечкин.

Коридор освещала одна-единственная лампа. Этого было достаточно, чтобы видеть стены и двери. У дальней двери, за которой когда-то было караульное помещение, а теперь — жилище главы общины, стоял пожилой, но высокий и широкоплечий мужчина. Как и Стечкин, он был одет в камуфляж «флора», только без портупейного ремня.

— С возвращением, командир! — старший прапорщик Шестков сверкнул редкозубой улыбкой.

— Привет, Эдик! — Майор пожал ладонь старика и вошел в свои апартаменты.