Марик Лернер - Будущее воина Страница 5

– Кто постоянно ходит дорогой смерти – легко привыкает дарить ее другим по прихоти. Ты не переступил черты, превращаясь в жаждущего крови.

– Это намек на Денеса? Да, он недобр, безжалостен и любит мучить людей, если уж называть все своими именами. При этом не враль и не станет губить из личной выгоды. Одно другому не мешает. Ума не лишился, а способности к подсматриванию оказались куда как к месту. Он ищет врагов и удачно находит.

Дверь отворилась, и внутрь проскользнул Возмездие. Предупреждать о своем появлении рычанием или еще неким способом он не читал нужным. Повелитель и так его чувствовал вблизи, а на остальных он чхать хотел. Причем то, что они достаточно долго находились вдвоем без присмотра демона, – это признание Шарлотты в числе близких. Помимо детей, он мало кому позволял беседы с глазу на глаз. Практически всегда присутствовал, бессменно исполняя обязанности телохранителя. За все годы после взятия Града так и не последовало покушений, но он не человек и успокаиваться не собирался.

– Знаешь, – после паузы, возникшей от появления Возмездия, произнесла женщина, – один медвежонок постоянно менял логово. Запах был крайне неприятен. Встретив в лесу старого медведя, горько пожаловался на сложности. Тот выслушал и поразмышляв ответил: «Посмотри внимательно – от того, что ты постоянно меняешь логово, ничего не меняется. Запах, который тебе мешает, – от тебя самого».

– Здесь должна присутствовать мораль?

– Пока, – сказала Шарлотта с нажимом, – не выдумывает вин. Кто может уверенно предсказать, останется ли так в будущем, или он примется сводить счеты? Наступят на ногу – а в ответ на дыбу!

– Пока, – подчеркнуто повторил Блор, – не слышал от него наветов. А ты не рвалась украсть мое золото или еще чего хуже. А я пока не подозреваю всех подряд в заговоре и не скармливаю своему зверю.

– Есть кандидаты?

– Помолчи,  – беззлобно приказал Блор. В данном случае это определенно была шутка, и не стоит злиться.

– Любой поклеп я проверю, – сказал вслух. – Его, твой или от Одрика – не суть важно. Ничего на слово не принимаю. Кстати, не стоит рассчитывать на ответную возможность упрекнуть. Одно другому абсолютно не мешает. Обоих на правеж отправлю, но казнить без веской причины не стану. А вот если таковая обнаружится, просить и плакать будет поздно…

– Ну да, – слегка улыбнувшись, согласилась она. – «Всем подданным тцарства мово помнить надлежит: все прожекты зело исправны быть должны, дабы казну зряшно не разорять и Отечеству ущерба не чинить! А кто станет прожекты абы как ляпать – чина лишу и кнутом драть велю!»

– И скажи, я был не прав, диктуя такое? Я – фем, предпочитающий меч имуществу, а не полный идиот. Парочку выпороли, и сразу умников поубавилось. Исключительно по серьезному делу обращаются.

– Можно ведь наказывать и по-другому.

– А это мысль, – поднимаясь, сказал Блор. – За пререкания необходимо указать на место.

Двигался он со звериной пластичностью и скоростью. Шарлотта еще не успела сообразить, что происходит, как была схвачена и невольно вскрикнула, очутившись прямо на столе поверх крайне важных документов. Мужские руки знакомо прошлись по телу и полезли к бедрам.

– А до кровати мы никак не доберемся? – задыхаясь, спросила женщина.

– Это уже выйдет поощрение, а не наказание. Унизить до предела – вот моя цель. Прямо на рабочем месте, нахально и бесстыдно.

– Тогда хоть выгони его!

– Визи? – он настолько удивился, что остановился.

– Не могу я, когда он смотрит. Все время кажется, ухмыляется.

– Выйди, – приказал Блор. – За дверь.

Демон нехотя поднялся, прервав довольную мысленную усмешку. Ей совсем не казалось, так оно и было. Что-то она чувствовала и достаточно точно. А Анжи вообще эмоции ловила от Возмездия не напрягаясь. Разговора девочка не слышала, но общий настрой брала без сомнений. В младенчестве демон ее даже успокаивал, специально транслируя довольство. По наследству досталось умение или случайно совпало – Блор не интересовался. Может в будущем пригодиться, а пока все равно бессмысленно.

– Ты видишь, какой я хороший? – потребовал у Шарлотты. – Прислушиваюсь к словам женщины.

– А она выпила настой от беременности,  – доложил зверь уже от двери, поделившись соответствующим запахом. Отомстил за изгнание.

Не буду об этом спрашивать, решил Блор, приступая к действию. Несложно догадаться о причине и без того.

– Наша Империя, – сказал Хайме задумчиво, реагируя на очередной тост с не самым приличным упоминанием далеких чиновников, – очень странное образование.

Ужин сегодня как-то незаметно превратился в обсуждение ситуации. Будущее волновало всех. Если не считать Хайме, все свои, да и его особо не стеснялись. В политику не лез, занимаясь своими невразумительными шаманскими делами, но если нечто говорил – стоило обратить внимание.

Обычно в это время все уже отправлялись спать. Сегодня задержались, и не случайно. Блор хотел услышать подтверждение своему решению.

– Ваша, – достаточно внятно пробурчал вечно всем недовольный Джаха, – Империя.

– А вы тоже входите в нее, пусть и не явно, – спокойно ответил шаман. – Хорошо это или плохо, а общая структура государства рыхлая и мало напоминает державу с единым центром.

– И очень даже прекрасно, – скалясь прекрасными белыми зубами, сообщил Ледек. – Я не собираюсь умирать за чужое дело, по приказу, пришедшему из неведомой дали, по соображениям, мне не разъясненным.

– А помощь от нее федераты брать не прочь, – с насмешкой сказал Чипинг.

– Это дань, – ничуть не смущаясь, заявил Джаха. – Нам платят за спокойствие. Не мы! Нам!

Он как-то в подобные моменты забывал, что уже не числится в списках федератов, искренне продолжая считать себя одним из них.

– Ага, – согласился Чипинг, – и Блор тоже. Очень-очень боится нападения из Гезерди.

Упомянутый промолчал, глядя на блик от факела, отражающегося в чаше. В некотором смысле он только теперь начал понимать выражение «положение обязывает». Он совершенно не испытывал радости от замены глиняных мисок на серебряные. То есть они ему нравились внешне, все эти кубки, чашки, кувшины, блюда, тарелки и солонки с ложками, украшенные звериными мотивами, но вкус еды от этого совсем не изменился, а где-то в голове все еще сидело воспоминание о ночном горшке из серебра. У того предмета и этих чересчур много общего – страстное желание выставиться и продемонстрировать богатство. Он в этом совсем не нуждался. С другой стороны, если оно имеется, не использовать глупо. Красота должна не лежать в подвале, а быть видна людям.

Впрочем, сейчас его занимали другие мысли. Никто не может править достойно при отсутствии в сердце мечты об улучшении жизни для подвластных ему людей. Иначе в чем смысл власти? Создать нечто лучшее, чем застал, и подняться на ступеньку выше при перерождении. Пусть не для себя, а для преемников своих. Проблема в том, что его опять несло по течению. Обратить судьбу вспять даже богам не дано, но, похоже, они вновь приложили руку к происходящему. Впереди очередная война вместо нормальной жизни.

– Меня гораздо больше занимают гелонцы и их очередное переселение, – сказал вслух.

Для того и собирал своих полковников. Северные общины и племена последний год беспрерывно слали своих представителей, слезно умоляя оказать помощь против агрессии. Но хуже оказались сами гелонцы, направившие посольство с требованием пропустить их на юг. Мало того, они желали, чтобы Блор посетил лагерь захватчиков и выслушал их. Пойти навстречу столь высокомерным действиям значило поставить себя в униженное положение. Естественно, он ответил, что если он нуждаются в его присутствии, могут и сами прислать своих руководителей для встречи.

Со стороны гелонцев уже самая натуральная наглость. Зато замечательный козырь для обсуждения с федератами. Теперь они уже не посмеют делать вид, что очередное вторжение их не касается. Хотя назвать происходящее можно разве переселением. Островитяне явились несколькими волнами, у них элементарно не хватало судов, потому что везли с собой семьи, скот и практически все имущество.

Усиление холодов затрудняло сельское хозяйство и скотоводство на островах, лишая привычных условий и приводя в упадок поселения. Второй раз за последнее столетие север сковало льдом на восемь месяцев. Повторения не пережил бы никто, и начался исход.

Если раньше набеги совершали дружины в несколько сотен человек максимально и некие шансы для живущих на берегах моря все же имелись, сейчас первая же высадка дала пятнадцать тысяч человек, и остановить ее не смогли. Пришельцы не собирались на этом успокаиваться. Их подпирали все новые многочисленные группы, которых даже лучшие земли вновь обретенных территорий прокормить не могли.