Александр Сапегин - Столкновение Страница 5

Всё проходит. Постепенно парень втянулся в суровые будни одинокого бобыля. Ему было не привыкать справляться по хозяйству, за пару скорбных дней он незаметно для всех превратился из недоросля в самостоятельного взрослого мужчину, которому по плечу преодолеть житейское море. После похорон пришлось корректировать планы на осень и зиму. Вычеркнутым оказался пункт, согласно которого намечался калым на кедровых орехах. Выезд в тайгу предполагал занять пару недель, но корова, свиньи и пчёлы никак не вписывались в сие расписание, поэтому от орехов пришлось отказаться. Покупателей на пчёл тоже не нашлось, кому охота выкладывать деньги за семьи, не зная, как они перенесут зиму, мало ли хозяин говорит, что протравливал и обрабатывал, клещ и обработанных пчёл уничтожал за милую душу. Наступит весна, там ясно будет. Вадим прикидывал и так и эдак, по всему выходило, что от коровы к лету придётся избавляться, никто не будет ухаживать за чужой животиной, пока хозяин постигает азы науки. Только что делать с домом? С посудой и Библиями проще, их можно сдать в какой-нибудь банк на хранение, а дом ни в одну ячейку не влезет, продавать он его не собирался. Сдать бы кому-нибудь в наём, но кому? Сплошные вопросы и никаких ответов или подсказок на оные. Не надумав ничего конкретного, он решил сначала дожить до весны, а там вернуться к назревающей проблеме.

Пока суть да дело, потихоньку пополнялись бочки с груздями, осень выдалась тёплая и парень старался урвать причитающееся. На соседнем участке появились строители. Внучок Ширшихи подозрительно долго крутился у дома бывшего директора лесхоза, к бабке не ходи, мордатый владелец японского внедорожника стал обладателем лесопилки, иначе, зачем ему понадобилось строительство нового дома? Приезжие оказались иркутянами. Фирма с берегов Байкала специализировалась на строительстве домов из оцилиндрованного бревна. Местные пророчицы в кои-то веки оказались правы — лесопилка и деляна под вырубку сменили хозяина. Мордатый быстро перетасовал кадры, поменяв таёжнинских мужиков на китайских гастрабайтеров, готовых работать за сущие копейки в самых нечеловеческих условиях. В посёлке и так было туго с работой, а тут последний законный заработок уплыл на сторону. Мордатому намекали не злить лихо, в каждом первом дворе имеется ствол, а то и не один, да через один нарезной, но тот чужих советов не слушал и не обращал внимания на затаивших злобу безработных лесорубов. Китайцы моментом понаставили на пятнадцать километров вокруг деляны капканов и петель, хищнически уничтожая дичь. Охотники из местных пару месяцев терпели, в конце концов навестили южных соседей. Под блеск чёрного воронёного металла они потребовали унять аппетиты, в противном случае никто не гарантирует пришлым браконьерам, что пуля-дура не спутает их с каким-нибудь редким зверем. А там тайга большая, пойди, разберись, кто стрелял? Петли и капканы исчезли через три дня, русский язык, как оказалось, понимают все без исключения, если он подкреплён соответствующими доводами, а то, что китайцы рубят лес, то их хозяин на лесоповал загнал, а кушать каждый хочет, китаец он или русский Ваня, тут к трудолюбивым работникам нельзя придираться.

Поселковые и мировые новости проплывали мимо сознания Вадима, разум которого был занят другими вещами. Без внимания остались статьи в газетах и телепередачи, освещающие строительство таинственных порталов в Индии и соседнем Китае. Сельчан не трогали победные реляции, посвящённые открытию новых заводов на Урале и западе России, ветер пропагандируемых перемен дул как-то мимо дальневосточной глубинки и никак не отражался на благосостоянии простых россиян. Ну, строят что-то там в Комсомольске-на-Амуре, так до того строительства полтыщи вёрст раком по буеракам. Парень активно зубрил школьный курс органической и неорганической химии. Нанятая им старая школьная учительница, лет десять как ушедшая на заслуженный отдых, поражалась упорству Белова-младшего, от всего сердца желая нанимателю успешно поступить в намеченное учебное заведение.

В январе в Таёжный приехали дедовы знакомцы из Хабаровска. Узнав, что Михаил Пантелеевич почил в бозе, они сперва опечалились, как же — коммерсанты надеялись отовариться лесными разносолами, но внук почившего успокоил покупателей. Есть, мол, партия товару в количестве пяти столитровых бочонков. Парни тут же обрадовались, озвучив закупочную цену, оказавшуюся несколько ниже той, по которой они работали с дедом. Чего греха таить, на сто рублей за килограмм ниже. Видно рассчитывали, что молоденький хозяин берлоги в дремучем углу польстится на общую, довольно приличную сумму. Но молодой медведь оказался совсем не тем косолапым увальнем, которого в нём увидали. Вадим покивал, улыбнулся и вытурил незваных гостей за калитку. Езжайте, гости дорогие, туда, откуда приехали, за те смешные деньги, которые вы предлагаете, он сам свезёт грузди в город и продаст по четыре сотни за кило. Или вы рассчитываетесь по заранее оговорённой с дедом таксе, причём сразу, а не после продажи товара, или уматывайте. Купцы удивились озвученным условиям: почему сразу? За наглость. Да будет им известно, хрустящие дары леса третий год собираются исключительно им и дед не делал перед внуком никаких коммерческих тайн. Победила молодость. Несколько расстроенные любители солёного сначала не хотели слушать про мёд, но были сражены наповал запахом и вкусом сладкого товара из "особливых" туесков. Дед успел откачать по бидону из трёх ульев, ради эксперимента выставленных в огороде рядом с "медовым" деревом. К тому времени Вадим продал большую часть мёда, взятого с семей на пасеке по бросовым ценам скупщикам из районного центра, придержав главный товар. Чуть белесый, карамельного цвета медок до одури пах летом, бархатом, и солнцем, плавно тянулся за ложкой, переливаясь золотистыми искрами. Золото, а не мёд. … Опять победила молодость. Купцы выставили мировую, переночевали у молодого и не по годам ухватливого продавца, и по зорьке двинулись обратно. Почему-то Вадим не сомневался, "особливые" туески вряд ли будут выставлены на витрину — разойдутся по друзьям и знакомым в виде дорогих подарков. Себе он оставил один молочный бидон.

Долго ли, коротко ли, просвистел ветрами февраль, Зорька отелилась голенастым телком, на завалинках потемнел и осел снег. Строители с берегов Байкала закончили возводить хоромину мордатому внучку и теперь подводили верхние венцы баньки, вставшей в пятнадцати метрах от дома у излучины ручья. Соседями они оказались хорошими и не пакостливыми. Бригада иркутян работала давно и была на диво сплочённой — мужики стояли друг за друга горой. К слову, сдать объект они рассчитывали к концу января, успев до морозов залить фундаменты дома и бани, но форс-мажоры со снегопадами и общая удалённость Таёжного от железной дороги, существенно сдвинули сроки окончания стройки. Пришлось мужикам задержаться. Сказать, что у них не было конфликтов с местными задиристыми петухами, значит соврать, были и гулянки, и мордобои. Как всегда делили не водку — делили баб. Вадиму причины были не интересны. Он, к собственному удивлению, разбирался с последствиями…

Первый раз ЭТО случилось второго января. Посёлок гулял. Кто из россиян не любит Новый Год? Сложный вопрос, народный праздник требует народных гуляний, но не выносит излишних возлияний. В любом случае найдутся те, кто нажирается больше, чем может выпить, но меньше, чем хотел. Таким господам окрестные моря становятся ниже щиколотки, а душа требует простора. Один из таких "распростёртых" топал на автопилоте мимо дома Ширшихи, совсем некстати вспомнив учинённые пришлыми строителями обиды. В роли яблока раздора в этот раз выступала эфемерная то ли Елена Прекрасная, то ли Манька Грудастая с Заречной улицы. Вспомнить-то он обиды вспомнил, но доказать их и наказать виновного в личных горестях не смог. Иркутяне ласково проводили незваного гостя. Как ласково? Синяк под глазом у того был почти не виден. Носитель блеклой подстветки, как мультипликационный Карлсон, обещал вернуться. Через час у калитки будущего особняка ошивался пяток "приведений с моторчиком", в том смысле таких же синих и прозрачных, как трезвышко охотников до молодецкой забавы — кулачного боя. На всю улицу сыпались угрозы, иркутянам предлагалось "ответить за базар". Слово за слово и пару пузырей подогрева, завязалась потасовка между самими правдолюбцами. Драчунов вынесло к дому Вадима, где они расставили точки над i, проверили целостность физиономий, перетёрли по понятиям и решили выпить по мировой. Где брать "мировую"? Да вот же дом, попросим хозяина, он нальёт, но хозяин наливать отказался… Ах, ты-ж, сука, своих не уважаешь? Вадим "приласкал" троих не сходя с места. Может он и охромел после аварии на одну ногу, но кулаки у него меньше не стали и стать Беловская никуда не делась. Один из стукнутых свалился на землю, зайдясь в припадке. Назревающая драка затихла сама собой. Тут на Вадима накатило, он, придавив коленом припадочного (им оказался Кирилл Нежданов, старший брат одноклассника Вадима, был он лет на пять старше самого хозяина дома), положил ладони ему на голову и подержал с десяток секунд. Парень перестал дёргаться, чуть-чуть полежал на снегу и открыл совершенно трезвые глаза.