Виталий Башун - Мартин Сьюард или рояль в кустах Страница 5

Ладно. Проект запущу сразу по приезду в имение и тогда отдыхать не получится. Придется контролировать массу вещей, забыв про сон и забавы, зато в случае удачи мое баронство увеличит доходность минимум в полтора раза. А то и в два.

Даже не знаю, как посмотрю в глаза нашему с братом Виктором тренеру по фехтованию, старому разведчику, служившему еще моему батюшке. Тот убежден, что все болезни от недостаточной тренированности, чему сам служит хорошим примером. Деду под восемьдесят. Он ни одной тренировки не пропускает, а в свободное от махания мечами, ножами и кулаками время, если не занимается заточкой клинков, служанкам юбки задирает. Кобель старый. И гордится этим, страсть как. Так-то он очень хороший и добрый, но на тренировках зверь лютый. Ему до звезд, что я девушка и баронесса. Ладно бы над братом измывался, так ведь нет. Как он говорит: «Для меня вы неуклюжие и хлипкие новобранцы, которых надо научить так жить, чтобы их суслики походя не затоптали. А пока вас самый толстый, уставший от обжорства хомяк, левой задней лапой уделает». Надо сказать, он во многом прав. Братец ленится, а я на себе заметила — после тренировки и думается лучше и энергия появляется. Пока тренируешься голова более-менее от забот отдыхает. А это очень помогает не свихнутся и не остервенеть от груза ответственности, свалившегося на меня в тринадцать лет.

Тогда от болезни умерли мои родители и остались мы с братом одни. Дядя, конечно, как услышал про наше несчастье, так сразу приехал и стал помогать, но помощник из него получился… мягко говоря, не очень. Он и своим-то баронством управляет кое-как. Скорее совсем не управляет. Низкий поклон вассалам — они дядю очень уважают за неимоверную храбрость, готовность защищать их хоть перед всеми богами и императорами. А еще его просто любят за добрый нрав и покладистость, чем некоторые пользуются. Но не наглея.

Вот так и получилось, что брату на тот момент всего двенадцать и ветер в голове. Дяде тридцать два, но тоже ветер в голове. Жена далеко, так он в одностороннем порядке заключил сам с собой договор — осушить половину нашего винного погреба. Может и больше, потому что взятые на себя обязательства принялся тут же выполнять с небывалым рвением. Откуда взяться времени на управления хозяйством? Только и радости, что прикрывает меня своим титулом и мужским достоинством… не-а… не тем достоинством, о котором можно подумать, а просто принадлежностью к соответствующему полу. К тому же нельзя сбрасывать со счета то, что опытный и заслуженный рубака, прошедший к своим годам минимум десяток войн, вполне мог дать отпор на любую наглую вылазку.

То, что фактически управлять приходилось мне, по договоренности с дядей мы никому не рассказывали. иначе кто будет слушать девушку, да еще и соплячку? Никто. Соседи не упустят случая урвать кусок другой «бесхозного» баронства и дядя ничего не сможет сделать, поскольку отстаивать свое право придется не в сече, а в суде, где дядя откровенно слаб. Король тоже не замедлит прислать сироткам управляющего из своих родственников, которые быстро переведут имущество в казну.

До сего дня меня еще отчасти спасал возраст. До шестнадцати лет не могло быть и речи о замужестве, хотя некоторые особо шустрые дворяне уже засылали в гости своих отпрысков с заданием вскружить голову глупышке и стать первыми претендентами на мою руку, сердце и земли. Причем первые два пункта можно смело после свадьбы выбрасывать на помойку. Но после представления ко двору в числе прочих дворянок, достигших совершеннолетия, и бала теперь я с точки зрения законов могу быть взята в жены. Меня прямо коробит от такой формулировки — взята (!) в жены. Как бы, моего согласия никто спрашивать не обязан — пришли и взяли. Словно сундук с приданным.

А все-таки бал мне очень понравился. Блеск! Роскошь! Размах! Столько денег на ерунду вбухано. Я не жадная скотина и тоже умею устраивать для своих подданных праздники и денег на них не жалею. Людям отдых от забот тоже нужен и праздники для этих целей идеально подходят. Мне они нужны не меньше. Переодеться попроще, украсить себя дешевенькими украшениями и полностью отдаться… ни-ни никаких конюхов на сеновалах! и вааще, я еще девственница! А отдаться бесшабашному веселью, радости, поесть крестьянских деликатесов, попить свежего пива с густой шапкой мелкой-мелкой пены… Невместно благородной госпоже? А вот и вместно! Баронесса — тоже человек и ничто человеческое ей не чуждо. А уж постоять за себя старый разведчик научил меня очень хорошо. Я не боюсь, что затащат в кустики и познакомят с любовью земной, да так, что небо в овчинку покажется. Раз попробовали какие-то парни из дальнего селения, потом долго выспрашивали у местных: кто это был. Спрашивали те, кто сквозь выбитые зубы и обратно вправленные челюсти способны были более-менее внятно прошипеть вопросы. Некоторые из них даже пробовали жестикулировать сломанными конечностями, поскольку словам, будто одна хрупкая девушка умудрилась отметелить шестерых дюжих парней, никто не верил. Это ж какую силищу надо иметь, думали все? Только мой Учитель ухмылялся в усы. Уж он-то лучше всех знал, как с помощью ловкости, скорости и точности обернуть силу противника против него самого. Так что ребята обломали сами себя. С моей скромной помощью. По-честному, мне и силу-то применять толком не пришлось — так, слегонца подталкивать в нужном направлении и не мешать парням делать за меня всю работу. А уж запутать неумелых крестьян так, чтобы один со всей дури выбивал зубы товарищу, а тот в это время с энтузиазмом ломал ногу другому, было не просто, а очень просто.

И все же королевский бал есть королевский бал. Мне он точно запомнится на всю жизнь. Много-много молодых, красивых, дворян и барышень. Блеск жемчужных зубов в улыбке, блеск глаз, горящих восторгом и ожиданием чуда, блеск драгоценностей на платьях, руках и в ушах, блеск натертого паркета, блеск магических огней в бокалах королевского игристого… и музыка. Волшебные мелодии в исполнении королевского оркестра. Тот виконт был на диво хорош. Почти идеал мужчины, если бы… не был так туп. Безупречно танцуя, пытался увлечь меня разговорами о статях лошадей и окрасе борзых. А его комплименты реально ставили в тупик. Чувствовала себя наполовину лошадью с сухими ногами и роскошной гривой, наполовину собакой с идеальным прикусом и нюхом (волосы помыла ромашковой водой, что мне знахарка наша дала).

Но все равно. Я ему явно понравилась. Достав зеркальце не удержалась и стала по частям (а как еще? в карету ростовое не запихнешь) рассматривать свое лицо. Угу. «Свет мой зеркальце скажи, да всю правду доложи… ». Не идеал и не красавица писанная… Х-хи, кем, кстати, писанная?! И чем? Ой, это я от старого разведчика нахваталась. Наставник по этикету и философии, услышав, точно лекцию-истерику закатил бы часа на полтора на тему: Как подобает мыслить и говорить воспитанным барышням. И все же без ложной скромности могу про себя сказать, что далеко не дурнушка. Лоб высокий и чистый, глаза серые с листочками зелени, ресницы длинные и пушистые, овал лица и линия подбородка вполне себе милы и очаровательны, губы, как говорят, чувственные, немножко припухлые.

— В тебе, Линда, есть один существенный недостаток, — говорил мне дядя. — Взгляд слишком умный. Женихи бояться будут. Всем нужны глупенькие красотки, а ум портит женскую красоту.

— А моя тетя разве не умница? — невинно спросила я.

— Т-шшшшшшшшшшшш! — дядя, даже зная, что жена далеко, все равно огляделся по сторонам и громко произнес. — Твоя тетка, моя жена, — единственная и неповторимая! Она совмещает ум и красоту!

— Так почему мне нельзя? Как тете? — невинно хлопая ресницами, спросила я.

— А потому, что такого как я, красавца и умницу, — подмигнул мне знаток женской красоты, — не боящегося умной жены, еще поиска-а-ать. Да вряд ли найдешь, — он комично приосанился, пытаясь держаться прямо и с достоинством. Это после третьей бутылки магорского крепленого, изничтоженной за обедом. — Такие женихи — большая редкость!

Вывернулся. А как он «не боится жены». я прекрасно знаю и не надо мне укроп в уши втирать.

Глядя в зеркальце я замечталась. Представила себе, что за спиной стоит тот самый виконт (да плевать, что глупый, зато красивый) и нежно обнимает меня. Левая его рука медленно и нежно гладит мой живот, правая, едва касаясь, тихонько сдвигает платье обнажая мое плечо. Губы целуют шею, поднимаются выше, захватывают мочку уха и язык начинает ласково теребить и щекотать его. А-а-х! Чувствую, как внизу живота появляется сладостная истома. А левая рука виконта, поглаживая и лаская, опускается все ниже и ниже и ниже… В то же время правая рука будто невзначай скользит к груди и начинает со сдержанной страстью тискать и мять ее. Совсем не больно, а… восхитительно желанно. По спине пробежал холодок желания и страсти. Я застонала и… почему-то в зеркале увидела образ отнюдь не виконта, а… нового слуги и отчетливо поняла: а ну его этого виконта! Кого я обманываю? На самом деле мне хочется, чтобы руки этого паршивца так вольно и так ласково до страстной дрожи скользили по моему… да-да-да… обнаженному телу. Чтобы его (!) губы и его (!) язык ласково теребил мочку уха… и не только ее. До боли. До содроганий хотелось…