Михаил Ахманов - Путь на Юг Страница 5

— Рахи, болван, да поразит тебя Шебрет бессилием от пупка до колена! — вдруг гаркнул целитель. — Я ведь вижу, что ты слышишь меня!

Одинцов слабо улыбнулся:

— Да, Арток.

— Темен путь богов, и для нашего Рахи он еще не свернул к Югу, — заметил Чос. Словно по волшебству в руках у него возникла миска, над ней вздымался аппетитный парок. — Жрать хочешь? — прозаически осведомился скуластый.

Одинцов кивнул, приподнявшись на локте. Чос потянулся к поясу, тихо лязгнул металл, и у губ Одинцова возник ломоть мяса, наколотый на тускло блестевшее лезвие. С внезапной жадностью он рванул кусок, прожевал, сглотнул. Чос уже протягивал чашу с кислым прохладным вином — запить. Под одобрительные кивки Артока Одинцов быстро разделался с едой и с облегченным вздохом снова вытянулся на спине.

— Завтра нам в караул, — сказал Чос. — Ты лежи, октарх, мы обойдемся.

Внезапно Одинцов сообразил, что с ним говорят не на русском, испанском или английском и что на арабский, который он худо-бедно знал, язык тоже не похож. Но казалось, что он понимает его не хуже родного и даже думает на нем, вставляя русские слова, когда не хватало подходящих терминов. Скажем, вроде контузии и амнезии, о которых здесь не имели понятия… А вот с караулом все было ясно, как и со званием октарха. Невысокий чин! То ли сержант, то ли десятник…

— В этот раз обойдемся, — повторил скуластый. — Но если ты не оклемаешься за пару дней, Рат обещал скормить тебя саху.

Акулам, мысленно перевел Одинцов. Хотя эти саху не совсем акулы, поменьше и плавают стаями.

— Не болтай, глупец, — строго прервал Чоса целитель. Он поднялся и отступил к стене. Одинцов, глаза которого привыкли к полумраку, увидел, что лежит в каморке метров пять площадью и что его топчан находится против занавешенного темной тканью узкого проема. Арток чуть отодвинул занавес, прислушался — до Одинцова долетели храп и сонное бормотанье. Под мерное покачивание судна там спали люди; видимо, час был поздний.

— Ты начал лечить, ратник, я закончу, — усмехнулся Арток и повелительно кивнул Чосу в сторону проема. — Сходи-ка за этой девчонкой… как ее?.. Зия?..

Скуластый хихикнул и беззвучно исчез, прихватив миску и чашу. Целитель покопался у пояса, вытащил крохотную бутылочку, заигравшую стеклянным блеском, и сунул ее под матрас, рядом с левой рукой Одинцова.

— Выпьешь… потом. — Он протяжно зевнул, прикрывая рот ладонью. — Выпьешь, чтобы спать крепко и видеть сладкие сны. Кости у тебя не сломаны, и духу жизни нет препятствий ни в груди, ни в животе. Но запомни, Рахи… запомни, Аррах бар Ригон, носитель тайны, наследник славного рода… если ты еще раз свяжешься с Ратом, я сам прикажу швырнуть тебя в море.

Задув светильник, он тихо, как тень, выскользнул из каморки. Одинцов нахмурился. Тайна? Какая еще тайна? Только этого ему не хватало! Может, дело в том, что его появление здесь столь же таинственно и непостижимо для окружающих, как для него самого? Нет, целитель имел в виду другое. Откуда-то он знал, был уверен, что тайна связана не с Георгием Одинцовым, а с Рахи, с этим Аррахом бар Ригоном. Поразительно! Похоже, что Одинцова тут никто не заметил. Есть Рахи, и этого вполне достаточно.

Силы вернулись к нему — силы, но не ясность памяти. Сознание было по-прежнему затуманено, и временами происходящее казалось то ли сном, то ли театральным действом, в которое он попал не по своей воле. Если не считать этой продолжавшейся амнезии и странного ощущения раздвоенности, все остальное было в порядке. Чуть саднило ребра, слева, куда пришелся башмак Рата, да на правой скуле он нащупал кровоточившую ссадину, покрытую слоем пахучей мази. Мелочь, ерунда! Глубоко вздохнув, Одинцов сел, спустил ноги с топчана, провел ладонью по обнаженной груди, животу, короткой набедренной повязке. Знакомое тело… сильное, мощное… чего-то, однако, не хватает… Он ощупал бедро, плечо, колено, которое собирали из осколков, дотянулся до спины. Ни рубцов, ни шрамов! Под пальцами гладкая кожа, упругая, как у юноши…

Одинцов снова вздохнул, заставив себя успокоиться. Не стоит торопить события; два-три дня или неделя, и он все вспомнит, как после той контузии. Разум и память снова станут ясными; они, в отличие от тела, способны восстановиться полностью. А с телом непорядок… Хотя как считать: он ведь дрался с Ратом, а в сердце не кололо, будто нет там никакого осколка. И теперь не колет…

Занавес у входа дрогнул, послышался шорох, и рука Одинцова непроизвольно метнулась к изголовью. Он знал, что ищет там, в углу, под досками топчана, — и почти не удивился, когда пальцы легли на рукоять клинка.

В полумраке раздался тихий журчащий смех.

— Отважный господин Аррах разрубит меня мечом? Я больше люблю, когда ты пускаешь в ход свой дротик. У тебя это неплохо получается.

Гибкое девичье тело опустилось к нему на колени, нетерпеливые руки дернули узел набедренной повязки, потом обвили его шею. Незнакомка пахла морем и ветром, а нежные, чуть шершавые губы хранили привкус соли. Ладонь Одинцова скользнула к стройной талии, нащупала плоский живот, короткую юбочку, гладкую кожу бедра. Потом его пальцы пропутешествовали обратно, нырнув под тонкую ткань ее символического одеяния, пока не наткнулись на полную грудь.

«Кем она приходится Арраху?.. — подумал Одинцов. — Возлюбленной? Случайной подругой? Женщиной, решившей утешить проигравшего схватку бойца?»

Действовала она с умением и завидной быстротой — поджав коленку, повернулась и скрестила ноги на пояснице Одинцова. Ищущий язычок коснулся его губ, и он ответил поцелуем на поцелуй; что бы ни случилось, он не желал отказываться от такого подарка судьбы. Впрочем, отказываться было поздно — обхватив его за плечи, незнакомка уже ритмично раскачивалась, испуская глубокие вздохи. Губы и пальцы девушки тоже не оставались без дела, пока мышцы ее не расслабились, и в этот миг теплая волна наслаждения накрыла Одинцова. Раздался слабый стон, и, содрогнувшись, она приникла к нему в последнем усилии.

— Рахи… милый… — Шепот был едва слышен, тело ее обмякло, губы ласкали его шею. Он прижал ее голову к груди, поглаживая короткие завитки волос. Странная история! В первый момент ему подбили глаз и чуть не сломали ребра, зато дальнейшее искупало первую неудачу. Подумав об этом, Одинцов усмехнулся. Мясо, вино и женщина! Что еще нужно солдату? Пусть чин октарха невелик, но для начала и это совсем неплохо! А что касается Рата… ну, через пару дней он разберется и с ним. Возможно, скормит акулам-саху.

Он нежно погладил девушку по спине, затем подумал о том, какой бесценный источник информации расположился на его коленях. Упускать этот случай не стоило. Он не уверен в своем прошлом — тем более надо обогатиться знаниями о настоящем и будущем. Эта девушка — кажется, Зия? — может немало порассказать, если провести допрос с умом.

— Ты вернула меня к жизни, дорогая, — шепнул Одинцов, решив, что такой комплимент уместен в сложившейся ситуации.

— Я стараюсь возвращать долги, — выдохнула Зия в его ухо.

Долги? Интересно! Похоже, в его кошельке уже завелась пара монет в местной валюте.

— Этот Рат… пузатый мерзавец… теперь снова будет приставать! Думает, что с алархом пойдет любая девушка! Болван, клянусь благоволением Ирассы!

Так, ясно, вот и причина недавнего поединка. Но он выступил не лучшим образом, а Зия, надо думать, полагалась на него… Одинцов хмуро сдвинул брови и пощупал ссадину на скуле. Поражение было позорным. Особенно если учесть, что этот Рат не владел приемами самбо и бокса и не имел понятия о карате.

— Аларх Рат получит свое, — твердо произнес он. Потом, чуть поколебавшись, спросил: — Вчера… Как было вчера? Я плохо помню…

Рассмеявшись, Зия игриво куснула его за ухо.

— Ты почти уделал его! Потом… потом вдруг схватился за голову и закричал… страшно, будто тебя поразила молния Шебрет! Тут он и ударил… — Вздрогнув, девушка торопливо добавила: — Но все было честно! Ратники видели… собралась почти вся ваша ала, кроме караульных. Твои разозлились. — Одинцов почувствовал, что она кивнула в сторону проема, откуда доносился храп. — Каждый потерял монеты!

— Они ставили на меня?

— Конечно! Не на Рата же!

— А ты?

— Я? Откуда деньги у рабыни? Да и зачем они мне? Я чищу котлы, варю похлебку… а потом сплю с кем захочу.

Одинцов почесал в затылке. Смутные воспоминания бродили под черепом — о сфере интимных услуг в Тегеране и Гамбурге, о темнокожих девушках Анголы и тоненьких хрупких вьетнамках. Те, кто был живым товаром, без денег ничего не предлагали, нигде и никогда. Но здесь, похоже, рабский статус не влиял на отношения полов. Отработал, значит, свое у котла и спи с кем хочешь. Только не с пузатым мерзавцем Ратом.

Зия устроила голову у него на плече.

— Скучно, — вздохнула она. — Плаваем по Ксидумену туда-сюда, возим снаряжение да прожорливых ратников Береговой Охраны… Тоска!