Уильям Дитц - Проклятый Легион Страница 5

Сент—Джеймс помолчал и обвел глазами плац.

— «Подразделения Легиона могли бы сопровождать караван… но они несли караульную службу вдоль Мексиканского залива».

Сент—Джеймс посмотрел в документ.

— «Генерал Эли—Фредерик Фори выразился так: «Я предпочел отправить иностранцев, а не французов охранять самый нездоровый район — тропическую зону от Веракруса до Кордобы, где… царствует малярия».

Сент—Джеймс усмехнулся.

— Звучит знакомо?

Взрыв смеха подтвердил, что знакомо. Легиону всегда поручали самые безнадежные дела, и до сих пор он не отказывался от чести их выполнить. Генерал подождал тишины.

— «И вот командующий Легионом полковник Пьер Дженнингрос послал две роты, поредевшие из–за болезни, встретить караван и проводить его на базу на горе Чикиуите.

Через два дня разведчик принес тревожные известия. Несколько батальонов пехоты, кавалерия и местные партизаны готовили засаду. В надежде избежать несчастья Дженнингрос послал еще одну роту вниз по дороге: предупредить караван или установить контакт с неприятелем. Он выбрал 3–ю роту 1–го батальона, в которой не осталось годных для службы офицеров.

И тогда капитан Жан Данжу, представитель штаба, вызвался повести этот отряд. К нему присоединились два младших офицера. Из ста двадцати бойцов роты только шестьдесят два были годны для службы».

Сент—Джеймс посмотрел на слушателей и понял, что хотя большинство уже много раз слышали эту историю, она захватила их. Подобные битвы случались после Камерона и произойдут снова. И возможно, следующая история расскажет о них. Он сделал глубокий вдох.

— «Рота вышла еще до рассвета тридцатого апреля и зашагала к побережью. Они шли быстро и еще затемно достигли поста, на котором несли службу гренадеры того же батальона. После завтрака — кофе с черным хлебом — марш возобновился.

Данжу предусмотрительно вывел своих людей на заре, так как день обещал быть исключительно жарким.

За следующие несколько часов они миновали ряд деревень. Одна такая деревня — захудалое скопище лачуг — называлась Камерон.

Данжу, ветеран Крымской войны, возглавлял колонну. Вместо левой руки у него был деревянный протез, но это ему нисколько не мешало.

Около семи утра легионеры вошли в Пало Верде. Вокруг не было ни души. Они сварили кофе и пили его, когда Данжу заметил приближающееся облако пыли. Это облако могло означать только одно — всадники, и много.

— Aux armes [2]*! — закричал Данжу.

В Пало Верде рота была вся на виду, поэтому они отступили к Камерону и искали место для позиции». Сент—Джеймс поднял голову и продолжил по памяти.

— «Раздался выстрел, и один легионер упал. Остальные бросились на ветхую гасиенду, но снайпер сбежал. Данжу собрал свой отряд и повел в соседнюю деревню. Но стрельба насторожила мексиканских кавалеристов. Они перешли в галоп.

Данжу взмахнул саблей.

— Построиться в каре! Приготовиться к бою!

Мексиканцы разделились на две группы и приближались шагом. А затем, подъехав на расстояние шестидесяти метров, пришпорили коней и бросились в атаку.

Данжу приказал своим бойцам стрелять, и тридцать пуль ударили в плотную группу всадников. Он снова отдал тот же приказ, и прогремел второй залп. Едва эта первая атака была отбита, мексиканцы приготовились к новой. Данжу приказал легионерам стрелять по собственному усмотрению.

Мексиканцам потребовалось время, чтобы перегруппироваться. Это дало Данжу и его людям возможность прорваться через строй противника и добежать до покинутой гасиенды.

В последующей неразберихе отряд лишился вьючных животных с большей частью провизии, воды и боеприпасов. Шестнадцать легионеров были убиты. У Данжу осталось два офицера и сорок шесть солдат.

Между тем мексиканская кавалерия получила подкрепление — на ферму просочился отряд партизан. Они обстреляли Данжу и его бойцов, когда те бежали к конюшне, под прикрытие полуразрушенной стены. Сержант Моржики забрался на крышу конюшни и сообщил, что «их окружили сотни мексиканцев».

Сражение то разгоралось, то снова затихало, но даже периоды затишья то и дело прерывались неожиданными нападениями и снайперским огнем.

Тем временем три батальона мексиканской пехоты, находящихся примерно в часе пути от Пало Вер–де, получили известие о битве и направились в Камерон. Около девяти тридцати к гасиенде приблизился мексиканский лейтенант с белым флагом и предложил легионерам сдаться.

— Нас здесь две тысячи, — сказал он.

— У нас достаточно боеприпасов, — ответил Данжу. — Мы не сдадимся.

Вернувшись к своим бойцам, Данжу попросил их стоять насмерть. Они обещали, что так и будет.

Через два часа Данжу застрелили. Командование принял младший лейтенант Наполеон Виллен, на груди которого ярко блестела медаль за доблесть. К полудню были мертвы два самых молодых бойца роты — Жан Тиммерманс и Иоган Реус.

Заиграл горн, и Моржики сообщил, что прибыло еще около тысячи солдат, вооруженных американскими карабинами. Мексиканцы снова призвали легионеров сдаться и снова получили отказ.

Около двух часов пополудни пуля попала Виллену между глаз и убила его на месте.

Легионеры гибли один за другим. Среди погибших были старший сержант Генри Тонел, сержант Жан Жерме, капрал Адольфи Делкаретто, легионер Дюбо и англичанин Питер Дикен. Уцелевшие обыскивали их одежду в поисках боеприпасов, еды и воды.

К пяти часам в живых осталось девять легионеров. Потери мексиканцев исчислялись сотнями.

Когда наступил вечер, мексиканцы навалили к внешней стене конюшни сухой соломы и подожгли, чтобы выкурить противника. Повалил дым, и легионеры, не в состоянии что–либо разглядеть, стреляли по теням. Мексиканцы еще раз призвали их сдаться и получили отказ, после чего на штурм гасиенды пошли свежие войска. Пули летели сотнями. Сержант Моржики и с ним еще трое были убиты.

Осталось пятеро: младший лейтенант Моде, капрал Майне и легионеры Като, Константин и Уензел. У каждого оставалось по одной пуле.

Моде повел атаку. Пытаясь защитить своего офицера, Като рухнул, сраженный девятнадцатью пулями. Моде получил тяжелое ранение, но Майне, Константина и Уензела не задело.

Они встали совершенно неподвижно.

Полковник Кампас вышел вперед.

— Теперь вы сдадитесь.

— Только если вы оставите нам наше оружие и позволите лечить лейтенанта Моде, — сказал Майне.

— Никто и ни в чем не откажет таким людям, как вы, — ответил Кампас.

Вскоре после этого их представили полковнику Милану. Он посмотрел на адъютанта:

— Так вы говорите, что это единственные выжившие?

— Да, сэр.

Сент—Джеймс опустил глаза на документ, чтобы правильно прочитать по–испански.

— Pero, non son nombres, son demonios! [3]* Прежде чем убитых похоронили, прошло несколько дней, и за это время крестьянин по фамилии Лангле нашел деревянную руку Данжу и впоследствии продал ее генералу Базену за пятьдесят пиастров.

Высокие стены форта отражали звук голоса генерала Сент—Джеймса, и только через минуту эхо умолкло.

Солнце уже садилось и казалось теперь красновато–оранжевым пятном.

Хлопнули, зажигаясь, газовые факелы, поставленные по одному в каждом из трех углов форта, и центральный оркестр, традиционная часть 1–го полка, заиграл торжественную панихиду.

Вспыхнули прожекторы. Они освещали гигантский шар, стоящий в самом центре плаца. Основание шара охраняли четыре бронзовые фигуры, представляющие различные периоды в истории Легиона. Самым последним был киборг.

В этот момент почетный караул, включающий по одному представителю от каждого полка, размещенного на Альгероне, вынес футляр с деревянной рукой капитана Данжу к Монументу Павшим и опустил ее в армапластовый контейнер. Там она останется на время торжеств.

Затем полки построились и один за другим промаршировали на огромные лифтовые платформы, которые спустят их вниз. А там их отпустят праздновать. Если судить по прошлому опыту, празднование продлится шесть–восемь часов.

Генерал Айан Сент—Джеймс ненадолго задержался. Его глаза смотрели на Монумент Павшим, но мысли были о женщине, находящейся от него в световых годах. Генерал Марианна Мосби. Как и он, она должна будет читать эту повесть своим войскам и присутствовать на последующих торжествах.

Подумает ли она о нем, когда церемония закончится? О ночах, которые они провели вместе на Альгероне? Или кто–то другой уже завладел ее вниманием? Звезды подмигнули, но не дали ответа.

Вдумчиво, неторопливо и с большим почтением Сент—Джеймс отдал честь павшим, повернулся и пошел вниз.

Над ухом зазвенел будильник, Були застонал и похлопал рукой по пульту. Отключить кнопку удалось лишь с третьей попытки.

Он полежал еще минуту, потом спустил ноги с кровати и сел. Дюракретовый пол был ледяным.