Леонид Сурженко - Я пришел умереть Страница 5

Санькину хату я хорошо знал. Подойти к ней можно было от леса — хмурые сосны заходили чуть ли не сам двор. Уже в сумерках я легко перескочил через невысокие жерди забора, обошёл хату со стороны хлева и ступил на крылечко. Заметил свет в окошке — живой свет от печки или керосиновой лампы. Постучал.

Мне открыл сам Саня. Мне опять больно кольнуло сердце: не таким я его помнил. Я помнил его разбитным, весёлым парнем, с душой нараспашку, с опасными, но открытыми глазами, с вечной издевательской улыбкой на губах. Теперь это был совсем другой Санька. Это был Санька, прибитый горем и Зоной, обожжённый Чёртовым Маревом и обложенный со всех сторон, как загнанный зверь.

Я вошёл. В хате было темновато, и только живой огонёк печки давал какой-то свет. Впрочем, и этого света было достаточно, чтобы разглядеть, что в кухоньке был кто-то ещё.

— Настя, не бойся, это Кир… — глухо промолвил Саня, и я понял, чья это фигура застыла в уголке.

— Заходи, братуха… Я знал, что ты не откажешь…

Я пожал плечами: мол, мелочь…

— Давай за стол… Небось, не жрал давно? Сейчас соображу чего-нить… Настёна, помоги…

Наблюдая, как деревянно, как какая-то большая, плохо смазанная кукла, поднимается тёмная фигура, я испытал настоящий ужас. Бог ты мой! Да это же — это ж натуральный мертвяк! Как спутать такое с чем-то ещё? Какая это — Настя? Я вжался в стену и остро пожалел, что не притащил с собой чего-нибудь огнестрельного… Какого хрена я согласился ночевать?

Видимо, Саня перехватил мой взгляд. Он мягким движением ладони подтолкнул существо, названное Настей, в сторону плиты:

— Сальца пожарь, Настюш…

И сел рядом со мной.

— Такие дела, братишка… Видишь, вон что сделали с моей Настей…

И Отморозок рассказал мне свою историю. Про то, как пропала Настя. Про то, как трое суток он шатался по Зоне, выискивая её. Про то, как нашёл. Как сам попал в Марево. Как отнял Настю у спецбригады. О том, как обложили его местные и власти.

Оказалось, вся Хвоя воевала с ним: не в открытую, нет, а войной партизанской, подлой. Ведь все знали, кого он привёл Оттуда. Скрыть было невозможно: достаточно было взглянуть на Настю лишь разок, чтобы всё стало на свои места. Чтобы никогда, никогда в жизни (да и после смерти, что гораздо страшнее) не смыть страшного определения: мертвяк. Местные, бывало, видели их — этих живых мертвецов, которые иногда забредали к самому периметру. Бывало, что кто-то из местных становился Таким. По неосторожности, по небрежности, самоуверенности, в результате чьей-то глупости или злой воли. Попасть под излучение было несложно. Выкарабкаться назад, в мир людей — невозможно.

Но Отморозок не хотел этого знать. Он сражался за Настю на всех фронтах: доставал какие-то зелья, отвары, таблетки; выискивал каких-то знахарок да ведунов; связывался со светилами медицины и науки, таская им всякую ценную чушь из самых опасных мест Зоны… Но что он мог поделать? Местные боялись его самого, изменившегося, обожженного Маревом, пусть ещё не мертвяка, но уже и не того Саньку — Отморозка, коим он был недавно. Тогда его окрестили Мёртвым — и немудрено, что страшную пару боялись и, следовательно, ненавидели многие сельчане. Саня Мёртвый и мертвячка Настя…

Саня почти не выпускал Настю из дома, дабы уберечь её от неожиданностей. Он не расставался с обрезом и широким, тяжёлым тесаком, который таскал за халявой прочного армейского ботинка. Раза два или три приезжали спецбригады за Настей — но неизменно уезжали ни с чем. Брать штурмом Санину хату не решались. В самом деле, не взвод же солдат вызывать ради какого-то отмороженного местного и его пришибленной подружки. К тому же, по слухам, тихой и безобидной… Кое-кто в Хвое жалел Мёртвого и Настю. Таких было немало — но они боялись в открытую заступаться за странную пару. А общался Саня только с двумя местными — с Гугой да Бурым, двоюродным братом Насти.

— Не смотри, что она такая… Это привычку надо, — вдруг отвлёкся от рассказа Саня.

— Она отойдёт… Ты увидишь — ей уже лучше. Она выздоровеет…

Мама родная! И как ты в это можешь верить, Санёк? Хотя бы один мертвяк выздоровел? Стал обычным человеком? Что-то я не слыхал о таком… Как бы в ответ на мои сомнения Отморозок продолжал:

— Мне отлучиться надо. Слыхал про хрень такую — «Крыло ангела»?

Конечно, слыхал. Видеть только не приходилось… Артефакт есть такой. Редкий очень. И дорогой. Страшно дорогой. Найти такой артик — и до конца жизни будешь в шампанском купаться. Говорят, лечит он. Здорово лечит. Самые тяжкие недуги. За то и ценится… Только вот добытчиков для этого арта найти непросто — мало кому захочется в пси-поля залезать. А водится он только там, да ещё где излучение посильнее, да ещё чтоб обязательно рядом вода была. А водоёмчики в Зоне — это, я вам скажу, штука особая. Фонят так, что воду можно прямо в реактор заместо урана заливать… И ещё условие маленькое: чтобы при этой водичке обязательно Винт окопался бы. Аномалька такая. Редкая, как само Крыло Ангела. Мерзкая, как Мясорубка или Петля. Вот и ищи ветра в поле, если давно известно, что Марево над водой — нестойкое и недолговечное, а Винт — штука подвижная, да в пси-поля ох как редко заходит… В общем, где достать-то такое чудо?

— Посиди завтра с Настей, хорошо, Кир? Мне только туда и назад… Полдня — и вернусь. Я место знаю, не думай… Мне только забрать…

— Ты чего, Сань, серьёзно? Я в глаза таких артов не видел…

— И я не видел… Вот, и посмотрим…

Сказать по правде, предложение Отморозка меня не вдохновило вообще. Сидеть в одной хате с… Кем теперь была Настя? Саня утверждает, что она «отходит», что ей лучше, но… Но нужно же реально смотреть на вещи… Нет, наверное, нужно как-то выбираться из этой ситуации. Что у меня, дел срочных не может быть? Отморозок и сам странный до невозможности, небось, хорошенькую дозу хватанул, не в себе он — это явно… А мне-то что делать?

Я уже прикидывал варианты, как мне с наименьшими потерями выбраться на волю, и вдруг…

Она подошла совсем близко. Протянула тарелку с кусочками жареного сала. Неловко протянула, как тяжело больной или ослабевший человек… И тут я разглядел её лицо. Осунувшееся, похудевшее, невыразительное. Но глаза — глаза Насти жили. Отморозок не соврал. В них был огонёк, слабый, беззащитный какой-то, но — живой…

— Ку-шай, К-кир… — с трудом, но отчётливо произнесла Настя.

И в эту секунду я понял, что не смогу бросить их.

— Ладно, Сань… Останусь на завтра. Давай прикинем, что и как…

Саня ушёл ранним утром. Я даже не заметил, как. Хотя спал, в общем-то, погано. Отморозок уступил мне свой диван, а сам улёгся на полу, закутавшись в ватник. Насте досталась единственная порядочная кровать в доме — та, где когда-то спала Санина мать.

Мне полночи снилась какая-то муть, но под утро, когда я уж надумал подыматься, вдруг накатил мощный цепкий сон, и я провалился в него, как в яму. Минут двадцать я лежал, не желая вставать с постели. Всё же диван, пусть и старый, — гораздо лучше ночёвок в Зоне, где вообще спать не рекомендуется настоятельно.

Настроение было бы вовсе радужным, если бы я не вспомнил, для чего я здесь. Настя. Настя, которая немного… не в себе. Я должен следить за ней. Мысль эта сразу же испортила мне настроение. Я не знал, чего ожидать от… существа, которое теперь неподвижно лежало на кровати. Вчера мне показалось, что Настя… Что в её глазах осталось что-то живое… Но сегодня сомнения с новой силой обуяли мою душу.

Я оделся и направился на кухню, заглянув, впрочем, на Настину постель. Настя лежала не шелохнувшись. Её глаза были открыты… Спят ли они вовсе, эти… Я не знал. Никто не видел, чтобы мертвяки спали. Может быть, просто потому, что они быстро погибали в Зоне — в течение нескольких часов. Не были эти существа бессмертными, совсем не были. Да, возможно, они совсем не чувствовали боли — и потому никак не реагировали на попадание пули или укус твари. Если только эта пуля не пробивала мозг или позвоночник. Тогда они гибли. Почти как обычные люди. Потому что мертвяк — это не зомби из фильма ужасов. Это страшнее…

Я закурил. Вообще-то курил я редко: в Зоне это накладная привычка. И опасная, к тому же. Но теперь мне хотелось согреться и успокоится. Мне нужно было как-то провести этот день. С неподвижной Настей в единственной комнате… Не стану её будить. Если, конечно, она спит. Пусть лежит на своём месте, а я тут…

Отморозок предупреждал, чтобы я не пускал никаких гостей. Оставил свой «ТТ», десяток патронов. Я надеялся, что это не понадобится. Стрелять вне Зоны я не собирался. Мне хватало проблем и по эту сторону периметра. — — Ес-ть будешь? — от этого тихого вопроса у меня за спиной я чуть не свалился со стула.

Настя! А я ещё собирался сесть так, чтобы не поворачиваться к комнате спиной… Расслабился. Я обернулся.

Это была она. Теперь, при солнечном свете, который щедро проникал через окна хаты, я смог её разглядеть. Признаюсь, любопытство моё было даже каким-то болезненным: как будто я собирался рассматривать инвалида или редкого уродца. Всё-таки я никогда не наблюдал мертвяков так близко — на расстоянии руки…