Андрей Круз - Эпоха мёртвых. Начало Страница 5

— Откуда такая вирулентность? И что получилось?

— О вирулентности… Вот изображение вируса… — Я покликал мышкой на экране монитора, выведя изображение чего-то, напоминающего цифру 6. Поэтому и вирус мы прозвали «Шестёркой». Решили, что называть «Девяткой» — много чести. — Видите эти волоски? Раньше их не было, а теперь вирус «полетел», чего раньше за ним не наблюдалось. А по поводу впрыскивания крови мёртвой обезьяны живым крысам… Получилась неожиданность. Все крысы умерли в течение часа и через пять минут восстали из мёртвых. Они не проявили никакого интереса друг к другу, но когда рядом с их клетками я поставил клетки с живыми крысами, зомби впали в агрессию.

— Живые крысы инфицированы? — уточнил шеф.

— Именно! — подтвердил я. — Инфицированы все до одной, но помирать не собираются и чувствуют себя прекрасно! Никаких признаков какой-либо болезни. Более того, две крысы были из числа «гепатитных», и теперь вирус гепатита у них явно находится в подавленном состоянии. «Шестёрка» уничтожает заразу. Тогда я сделал следующее: запустил в клетку к крысе-зомби живую крысу. Зомби намного медленней живой крысы и явно слабее, но у живой крысы началась настоящая паника, она даже не могла обороняться. Как будто все её оборонительные инстинкты дали сбой, в них не заложена схема обороны от ожившего трупа.

Я дал шефу с Джеймсом полюбоваться на видеозапись мечущейся по клетке белой крысы. Вторая крыса неуклюже преследовала её, переваливаясь с боку на бок.

— Возможно, — поджав губы, произнёс Биллитон. — И что было дальше?

— Крыса-зомби сумела всё же отхватить изрядный кусок мяса с живой крысы, — продолжил я. — Рана не была смертельна, я рассадил крыс снова в разные клетки, а раненой крысе даже сделал перевязку. И она умерла примерно через час. И через пять минут воскресла. Повторный опыт с этой мёртвой крысой и крысой живой дал другой результат — живая крыса отбивалась и даже напала на мёртвую, сильно ту покусав.

— И тоже умерла? — спросил Дегтярёв.

— Именно, — подтвердил я.

Шеф помолчал, переваривая информацию, затем сказал:

— То есть получается, что заражение, произведённое воздушно-капельным путём, делает особь просто носителем. Даже ведёт к улучшению состояния. А заражение, когда вирус попадает непосредственно в кровь, ведёт к смерти и последующему оживлению?

— Именно так. Похоже, что ударная доза чужого вируса, уже изменённого под конкретного носителя, попавшая прямо в кровь, вырабатывает токсин. И он убивает, а дальше включается механизм оживления. Кофе будете?

Я подошёл к кофеварке и включил её.

— Нет, спасибо, потом ночью не усну, — покачал головой Дегтярёв. — Я лучше покурю здесь у тебя, не возражаешь?

Как всегда. Я не курю и дым на дух не переношу, но шефу отказать не могу. Не потому, что он шеф, а потому, что он мне по-человечески очень нравится. Уважаю я его. А если бы кто другой в моей лаборатории курить вздумал — вылетел бы отсюда в два счёта. Я даже Оверчука дважды выставлял с сигаретой.

— Что с вами сделаешь, курите.

Я достал из шкафа жёлтую пластмассовую пепельницу с логотипом сигарет «Кэмел», которая хранилась у меня специально для таких случаев, и выставил на стол. Откуда она здесь взялась — сам не знаю. Исторически сложилось. Дегтярёв щёлкнул зажигалкой, прикурил и выдохнул дым в сторону от меня. И за то спасибо.

— Давай, Серёжа, продолжай.

— Продолжаю, — кивнул я, разогнав дым рукой. — Именно так и получается. Тогда я, к стыду своему, взял грех на душу и впрыснул одной из инфицированных, но живых крыс раствор мышьяка. Угадайте, что получилось?

— Крыса умерла и воскресла?

— Именно так, — подтвердил я, после чего заявил: — То есть мы имеем ситуацию, что если вирус вырвется за пределы этой не слишком хорошо охраняемой лаборатории, то он вызовет гибель всей человеческой цивилизации.

— Гхм… ты уверен? — чуть не подавился дымом шеф. — Очень уж радикальный вывод.

Вывод куда как радикальный, надо объяснять. Попробую.

— Я не уверен, разумеется, опыты на людях я не ставил, но полагаю, что если воскресшие обезьяны нападают на живых обезьян с целью их съесть, если воскресшие крысы нападают на живых крыс с той же целью, то и что-то подобное может произойти с человеком.

— С этим согласен, — кивнул Дегтярёв. — И что?

— А возможность инфицироваться, просто находясь рядом с зомби, составляет почти сто процентов, вы понимаете? — Я сделал некий жест, долженствующий изображать полёт. — Вирус летает в воздухе, он буквально испаряется. Как будто таким образом поддерживает свою популяцию в организме не выше некоторого предела, который полагает для организма безопасным.

— И?..

— И тогда любой мёртвый восстанет, необязательно даже быть жертвой нападения. Жертва аварии, жертва несчастного случая прямо в «скорой помощи» и так далее. Любой инфицированный. И нападёт на живого, а живой заразится непосредственно от нападения, вскоре умрёт, восстанет и так далее. Фильмы ужасов отдыхают.

Дегтярёв вздохнул, помолчал, глядя на своё отражение в тёмном стекле окна. Во дворе уже ночь была. Затем сказал:

— Знаешь, это возможно. Опасность в том, что вирус не вызывает болезни у переносчика. Сначала переносчик должен погибнуть, чтобы «тёмная сторона» вируса себя проявила. А пока он жив, то и жаловаться ему не на что. Он ведь даже гриппом болеть не будет.

Ну вот, долго объяснять не потребовалось. Шеф быстро соображает, понял, в чём настоящая проблема.

— Именно так. В этом и опасность, — продолжил я. — Будь моя воля, я сейчас уничтожил бы все образцы этого модифицированного нами вируса. Пусть останется тот, который мы нашли в экспедиции — нулевая вирулентность, содержится исключительно в организме некоторых глубоководных рыб, и даже если ты рыбу съешь, то всё равно не заразишься. Начнём работать заново, от отправной точки.

Если честно, то у меня волосы на голове последние сутки шевелились не останавливаясь. Я просто представил себе, что же это такое. Эта зараза может распространиться по всему миру, и никто даже тревогу не поднимет. Представьте себе одну из великих пандемий прошлого, хоть ту же «испанку», благо её природа тоже вирусная. Люди болели и именно поэтому с ней боролись, как могли в то время. А теперь представьте, что люди не болели, а наоборот, лучше себя чувствовали. Кто-нибудь стал бы бить тревогу? Сомневаюсь. Весь мир бы спокойно заразился. А затем начали бы подниматься мёртвые, чтобы «питаться от живых». И тогда бороться с вирусом было бы поздно. Почему? А он уже у всех у нас внутри.

— Это не так просто, — подумав, сказал шеф. — Он есть у американцев, например. Программа международная, и даже если мы уничтожим образцы здесь, то это мало что изменит. А вот поднимать тревогу надо, в этом ты полностью прав. Этот НИИ совершенно неприспособлен для работы с опасными инфекциями, нет ни требуемых мер безопасности, ни охраны. Я завтра же выйду на наше руководство и потребую перевести дальнейшую работу в место, где меры безопасности выше. А сейчас мы ничего дополнительно сделать не можем. Что мы ещё знаем?

— Примерно то же, что знали раньше, — ответил я. — Но есть нечто интересное. Когда из поля зрения крыс-зомби исчезла потенциальная добыча, две из них как будто продолжали искать её, а затем впали в некую кому. Две других вели себя пассивней и впали в летаргию сразу. Однако стоило поблизости появиться живым крысам из числа инфицированных, и они снова начали оживать. Я пересадил крыс-зомби в одну клетку и запустил туда крысу из числа инфицированных. И они её съели, не оставив почти ничего, но даже то, что осталась, ожило. От неё осталась голова и треть туловища, ни одной лапы, вся кровь вытекла, но она всё равно ожила.

Дегтярёв кивнул, как бы подтверждая, что усвоил информацию, затем спросил:

— Самый, возможно, важный вопрос: как убить зомби?

Верно, до этого должно было дойти. Как убить то, что уже давно мертво? Звучит странно.

— Я пытался сделать это несколькими способами, — ответил я. — Ни яд, ни травматические повреждения на них не действуют. Удалось достигнуть результата двумя способами — разрушение мозга и удар электричеством. В первом случае я просто пробил череп крысы шилом, во втором — поднёс к животному электроды и дал сильный разряд.

— Не воскресли заново?

— Нет. — Я даже сделал жест некоего сверхотрицания. — Я не стал забрасывать их в печку пока, продолжаю наблюдать, но они стали самыми обычными трупами.

— То есть поражение центральной нервной системы, и всё? — уточнил Дегтярёв.

— Да, только центральной нервной системы, — кивнул я. — Повреждения позвоночника вызывают частичный паралич, как и у живых, разве что зомби, судя по всему, дискомфорта от этого не испытывают. Просто часть тела отключается. В общем, оживший труп всё же можно убить, но с большим трудом.