Дмитрий Казаков - Сборник рассказов. Страница 5

День сменялся днем, посещение резиденции Понтия Пилата сменялось экскурсией к пирамидам Египта или осмотром садов Гефсимании. Но все когда-нибудь заканчивается, подошла к концу и экскурсионная программа. Остался один-единственный день и гвоздь программы — распятие Иешуа, Иешуа из Назарета, которого через века миллионы людей по всему миру будут чтить как Иисуса Христа, Мессию, богочеловека, победившего смерть.

Утро последнего дня путешествия выдалось жарким и душным. Солнце палило немилосердно, и знойное марево колыхалось над каменным городом. Но людей на улицах и площадях великого Иерусалима было все равно очень много, ибо кто же усидит дома в великий праздник Пасхи. Кроме того, глашатаи еще с вечера прокричали о предстоящей казни разбойников на Лысой горе и посмотреть на оглашение приговора и на казнь хотели многие. На улицах бурлила толпа, в которой таллифы иудеев смешивались с плащами бедуинов и греческими хитонами.

Группа туристов удобно расположилась на узкой улочке, ведущей к западным воротам Иерусалима. Огромная толпа к этому времени забила площадь, где Пилат должен был огласить приговор, толкаться там никому не хотелось. Но осужденных повезут на казнь, к Лысой горе, именно по этой улице. Все остальное — и приговор, и казнь, будет на голографических кассетах, что вручает своим клиентам компания по окончании тура. Солнце с усилиями ползло по небосклону, тени укорачивались и укорачивались, но только после почти часа ожидания показалась процессия: редкая цепь римских солдат, повозка с палачами и трое осужденных, закованных в тяжелые цепи. Несмотря на акклиматизаторы, жара докучала туристам. В тот момент, когда осужденные проходили мимо, Агамемнон как раз подносил ко рту флягу, замаскированную под глиняный кувшин. Услышав плеск, смертники подняли головы. Двое из них выглядели так, как и должны выглядеть разбойники:

грязные, темноволосые, заросшие неопрятными бородами, с угрюмыми, злобными лицами. Неожиданно светлые, голубые глаза третьего, что казалось, светились на темном от загара лице, поразили Сфера. Взгляд Иешуа, мессии-неудачника, пронизывал насквозь, и Ага почувствовал себя очень неуютно.

— Дай нам напиться, добрый человек — голос Иешуа был тих, но звучал не мольбой о помощи, в нем чувствовались уверенность в себе и спокойствие, странные для человека, которому вскоре предстояло погибнуть крайне мучительной смертью.

Двое его спутников подвинулись ближе к Ага, жадно глядя на кувшин. Цепи звякнули, тощие кадыки нервно дернулись.

— Иди, иди, не останавливайся, — взгляд Иешуа напугал Сфера и тот, как привык, попытался скрыть испуг грубостью.

Лед затянул бездонные озера глаз Иешуа, и ответные его слова полны были холода:

— Иди и ты, иди и не останавливайся, Ага Сфер — конвоир подтолкнул Иешуа и осужденные двинулись дальше по пыльной дороге навстречу своей судьбе.

Ледяная лапа страха погладила Сфера по спине, дрожь прошла по коленям» Откуда он знает мое имя?». От переживаний его отвлекла легкая, едва ощутимая вибрация под хитоном и тут он испугался еще сильнее — заработал хронобумеранг, хотя до планового возврата осталось еще больше часа. Не успев как следует удивиться, он рухнул во тьму междувременья, и уже не слышал ни визга Хелен, ни возгласов удивления прохожих.

От удара в пятки Агамемнон едва не упал, извернувшись, сохранил равновесие. Голова почти сразу перестала кружиться, в глазах прояснилось, он смог оглядеться.

Вымощенная булыжником улица, камни которой и ударили его по ногам, строй двух и трехэтажных островерхих домов с черепичными крышами, торчащие там и тут церкви. «Похоже, это Европа» — подумал Сфер и взглянул перед собой. Открыв рот, на него пялился полнотелый господин в наряде, который смутно напомнил американцу виденный давно исторический фильм: камзол, башмаки с застежками, напудренный парик, трость. Круглое лицо его выражало безмерное удивление.

— Где я? — откашлявшись, спросил Ага. Горло повиновалось плохо и слова вышли тихими, более напоминая шипение.

— Was? Ich verstehen Sie nicht Что? Я не понимаю (нем)… — господин в парике покрепче ухватился за трость.»

Немецкий. Это Германия» — Сфер нашарил в памяти скудные остатки знаний по немецкому языку и после некоторого размышления составил вопрос:

— Wo bin Ich? Где я? (нем)

— Das ist Leipzig Это Лейпциг. (нем)., - ответ не удивил Сфера. Точка выхода после переноса через время сдвигалась и в пространстве, подчиняясь сложным математическим законам и, отправляясь в путь в Северной Америке двадцать первого века, вы могли очутиться в Австралии четырнадцатого.

— Welcher ist Jahr jetzt? Какой сейчас год? (нем) — рот немца открылся снова, однако он быстро овладел собой и ответил:

— Jetzt 1642 Jahr seit von heute an unsere Herr Jesus Cristos Geburt. Und wer bist Sie?

1642 год от Рождества господа нашего Иисуса Христа. А кто вы? (нем)

— Meine Name ist Sfer, Aga Sfer Меня зовут Сфер, Ага Сфер. (нем), вопль ужаса прервал ответ, его недавний собеседник удирал по улице со всей прытью, какую ему позволяли башмаки на каблуках, громко вопя:

«Agasfer, Agasfer der Fluchkt, retten!»

Агасфер, Агасфер, проклятый, спасайтесь! (нем).

Легкая вибрация отвлекла Ага Сфера от наблюдений. На пальце вновь наливался светом, мигал рубиновым оком алый кристалл аварийного перемещения. «Вечный Жид, вот как, и так до второго пришествия…» — успел подумать он, прежде чем исчезнуть с улиц Лейпцига.

Вопрос выживания

Новая версия того, почему вымерли динозавры — в этом виноваты кровожадные инопланетяне! Но как же тогда нашим предкам удалось выжить?

Громовой раскат прокатился над равниной, и перемещатель исчез, уйдя в не-зримость. Аргхр-Кр посмотрел туда, где только что висел огромный корпус, напоминающий песчаного жука, что водится в красноватых песках родной планеты. Никак он не мог привыкнуть к чуду перемещения через не-зримость: вот ты здесь, а в следующий миг — в другом мире, и ничто не помешает твоему полету…

Жаль, что в другие звездные системы летать нельзя — слишком высока вероятность катастроф.

От размышлений его отвлек восхищенный вопль напарника:

— Смотри, какая громадина!

К замершим инопланетникам приближался исполинский зверь: гибкая шея, длиной с хорошее дерево, туша, размерами спорящая с холмом, и мощный хвост, ударом способный раздробить скалу.

Гигант вряд ли заметил двух крошечных восьмируких существ, замерших перед ним, и запросто мог бы на них наступить, и Аргхр-Кр решил не рисковать. Он поднял убиватель к лицу, направил на грудь животного, и легко дунул в прицельное отверстие.

Жалобный рев пронесся над травой и земля содрогнулась, когда зверь рухнул.

— Не забывай, Крегхр-Уб, сын моей сестры, — сказал Аргхр-Кр напарнику. — Что мы прибыли сюда как добытчики, а не как зеваки! Это планета, столь близкая к нашей родной, воистину богата мясом, а поставки продовольствия для нашего народа — вопрос выживания.

Крегхр-Уб, более молодой и порывистый, вздохнул, но ослушаться дядю не посмел. Он навел на поверженного гиганта раструб отделителя, и легко щелкнул по нему.

Повинуясь невидимому силовому полю, мясо животного само очищалось от шкуры, слезало с костей, и ровными длинными ломтями летело по воздуху в бездонную пасть накопителя.

Аргхр-Кр вздохнул. Чтобы наполнить эту ненасытную утробу, потребуется не один десяток подобных животных. И только тогда можно будет вызвать из не-зримости перемещатель, чтобы вернуться домой, на планету, что недобрым красноватым оком блестит в здешних небесах. Жители родины страдают от нехватки продовольствия, и бороться с ней — долг добытчиков.

Когда на земле остался выбеленный костяк, воротца накопителя захлопнулись, и Аргхр-Кр поднял планетный перемещатель повыше. Отсюда хорошо была видна серо-зеленая поверхность равнины, бродящие по ней разнообразные существа, и зеленая кромка леса на горизонте. Жаркое солнце приятно нагревало чешую.

— Запомни, сын сестры, основные правила, — сказал Аргхр-Кр сурово. — Ты первый раз на добыче, и должен запомнить их крепко! Необходимо брать плоть всякого существа, вне зависимости от размеров, но ни в коем случае не трогать омерзительных созданий, что покрыты шерстью! Ты понял?

— Да, — уныло кивнул Крегхр-Уб, и почесал лоб правой третьей рукой. — А надолго ли хватит запасов мяса на этой планете?

— На двадцать — двадцать пять миллионов оборотов нашей планеты вокруг солнца, или на тридцать — сорок пять миллионов оборотов этой планеты.

— На нашу жизнь хватит, — здраво рассудил Крегхр-Уб.

— Тогда за дело, — сказал Аргхр-Кр.

Планетный перемещатель легко скользнул туда, где на опушке паслось большое стадо диплодоков. Инопланетники летели решать свой вопрос выживания.

Дитя света

Странный мир, где обитателям ненавистен свет солнца. А в ярком небе этого мира парит таинственное существо, несущее гибель непредусмотрительным детям ночи.