Дмитрий Янковский - Правильный выбор Страница 5

Чтобы принять взвешенное решение, я договорился с механиками и пробрался в ангар с “D-22”. Новые истребители были великолепны – черные, покрытые пористым слоем активного плазменного поглотителя, с ромбовидными боковыми щитами магнитной брони, с четырьмя маршевыми дюзами, две из которых были резервными на случай перегрева основных. Клиновидный корпус с загнутым вниз клювом венчался, как короной, прозрачной кабиной. Такое “штурмовое” расположение пилотского места на истребителях применялось впервые, что выводило проект в особый боевой класс.

Я стоял, глазел на это чудо инженерной мысли и думал о том, что у меня скорее всего не хватит решимости войти в число соискателей, что скорее всего на стремительной совершенной машине летать будет кто-то другой. И тут я вспомнил о программе, написанной для меня Дораном. А ведь правда, почему бы и нет? Почему бы не переложить на эту игрушку ответственность за решение? Найдя знакомую иконку, я запустил программу и спокойно спросил:

– Мне идти в соискатели? “Обязательно”, – высветилась на экране надпись.

– Ну так и будь что будет, – со вздохом облегчения сказал я. – Если проиграю, по крайней мере родители будут довольны.

Бросив взгляд на новенький истребитель, я с возрастающей уверенностью отправился писать рапорт на вступление в группу соискателей. В штабе базы выяснилось, что до меня подали заявления всего семь человек, включая Дорана и Чапу. Это, с одной стороны, меня расстроило, поскольку придется соревноваться с друзьями, но, с другой, давало шанс, пусть и мизерный, выиграть всем. Тогда новое ударное истребительное крыло окажется почти целиком сформировано из выпускников одного курса.

В ночь перед состязанием я почти не спал. Прекрасно понимал, что бессонница подточит силы, но ничего не мог с собой поделать. Конечно, настоящий истребитель должен лучше владеть собой, но в этом я пока был далек от совершенства. Зато в других боевых дисциплинах я оставался одним из лучших, что вселяло некоторую уверенность в благоприятном исходе предстоящего испытания.

Утром к старту были готовы десять человек, включая меня. Остальные восемьдесят пилотов боевого полка не решились рисковать ради более совершенной машины. Надев защитные противоперегрузочные костюмы и маски, мы построились перед ангарами в короткую шеренгу, ожидая представителя командования базой. Наконец он прибыл и поприветствовал нас. Мы отсалютовали, вскинув руки в перчатках к забралам шлемов.

– Сегодня шестеро из вас покинут полк, – начал генерал с самого для меня неприятного. – И каждый должен отдавать себе отчет, что это может случиться именно с ним. Еще не поздно. Если кто-то не уверен в своем выборе, может прямо сейчас покинуть строй.

У меня чаще забилось сердце.

“Вылечу с гарантией, – пронеслось у меня в голове. – Тут собрались лучшие пилоты, а я сопляк в сравнении с большинством из них”.

Надо сказать, что все мы трое – я, Доран и Чапа – были сопляками в сравнении с более опытными республиканскими асами. И чего меня угораздило подать рапорт на соискание? Летал бы себе… Честно говоря, я уже всерьез был готов покинуть шеренгу, но, как обычно, замешкался с решением.

– Хорошо, – кивнул генерал. – Раз все остаются в строю, значит, каждый знает, что и зачем делает. По машинам!

И после этого мне оставалось только выполнить команду. Честно говоря, двигался я как во сне, скорее на спинномозговых, вбитых на тренировках рефлексах, чем по велению воли и разума. Меня словно вышвырнуло на баллистическую траекторию, где можно ничего не делать, ничем не управлять, поскольку импульс задан, законы гравитации действуют, а пилоту, чтобы попасть в заданную точку, надо просто не трогать рукоять управления двигателями. Заскочив в ангар и вскарабкавшись по короткой лесенке, приставленной к борту моего истребителя, я протиснулся под открытый колпак кабины и опустил тело в кресло. Это своеобразный психологический якорь – стоит оказаться на месте пилота, тут же один за другим включаются все нужные рефлексы, и ты уже действительно становишься пилотом, сросшимся с машиной мутантом, а не двуногим “мягким”, какие остались на пирсе. И маска на лице уже не мешает, и перчатки становятся чувствительней кожи, и шлем превращается в дополнительный слой твоего собственного черепа. Однако этого мало, психика психикой, но для поддержки таких ощущений, с учетом катастрофических боевых нагрузок, требовалась и химическая поддержка. Набрав на пульте только мне одному известную комбинацию цифр, я подал в дыхательную смесь дозу специального психостимулятора, призванного повышать эффективность пилота в бою. Он, конечно, немного присаживал сердце и давал дополнительную нагрузку на почки, зато значительно повышал реакцию, а заодно являлся мощным обезболивающим, что снижало реакцию организма на перегрузках. Кроме того, препарат повышал устойчивость к стрессам, что тоже немаловажно. Ощутив в носу характерный щекочущий запах и горечь, я на пару секунд зажмурился, пропустив по телу несколько судорожных волн. Затем сердце застучало быстрее, на лбу выступила легкая испарина и состояние нормализовалось.

– Формируетесь в два крыла, – сообщил диспетчер, после чего выдал в эфир состав двух противодействующих группировок.

Я порадовался, что у командования хватило ума оставить нас, молодых, в одной команде, а не выставлять сразу друг против друга. Каждому крылу была выделена для связи отдельная частота, чтобы мы могли переговариваться, не слыша противника и не выдавая ему своих замыслов.

– Старт разрешаю, – сообщил диспетчер.

Дальше все зависело от командира крыла. У нас им назначили Кува Бешеного, бывалого пилота, пережившего несколько схваток с Бессмертными.

– Всем продувка! – приказал он.

Я немедленно запустил электронные цепи и подал порцию сжатого газа в камеры сгорания всех моторов.

– Построение косым клином. Дэйв ведущий, я на правом крыле, остальные на левом, в порядке убывания бортовых номеров. Готовность пять секунд.

Я ткнул кнопку таймера на наручном боевом вычислителе, а заодно врубил на нем диктофон, чтобы потом, в спокойной обстановке, проанализировать возникшие в бою ситуации.

– Старт!

Диафрагмы выходных шлюзов раздвинулись, и перед нами вспыхнули колкие звезды открытого космоса. Я толкнул рукоять тяги маршевых двигателей, за спиной рвануло, и мой истребитель вырвался в пространство на двойном факеле фиолетового огня. Выстроившись косым клином, мы, по команде старшего, заняли астроцентрическую орбиталь и стали ждать ответных действий противника. Чапа оказался по левую руку от меня, а Доран по правую, потому что бортовые номера наших машин следовали один за другим. На радаре было видно, как противоборствующее крыло, выстроившись прямым симметричным клином, заняло чуть более внешнюю орбиталь. Я включил сетку прицела и вывел на гашетку управление генератором холодной плазмы, который всегда использовался вместо боевых плазмометов в учебных схватках.

– Атака по азимуту двенадцать! – приказал Кув.

В сложившейся обстановке это было наиболее верным решением, но и наиболее предсказуемым, на мой взгляд. И только мы вышли из состояния инерционного полета, противник тут же вполне адекватно отреагировал. Причем при первом же столкновении мы потеряли Дэйва – кто-то очень метко влупил ему холодной плазмой в брюхо, и он был вынужден выйти из боя. Было не похоже, что он нарочно подставился, так что мне стало всерьез жаль парня – вместо радости обретения новой машины ему несколько месяцев придется отслужить в тылу. Мне такой участи не хотелось совершенно, так что я собрался, включил мозги и стал спешно адаптироваться к меняющейся обстановке.

Столкновение оказалось куда стремительнее и жестче, чем я ожидал. Уже через несколько секунд Чапа очередью снял вражеского ведущего, а я подцепил в борт замыкающего, позволив Дорану чуть вырваться вперед и разорвать надвое строй противника. Нам тоже досталось – получив в правый край клина, мы потеряли командира крыла и остались втроем. Все произошло так быстро и неожиданно, что я не успел удивиться, хотя было чему – два опытных пилота сгорели, а сопливые, только из академии, курсанты остались в строю.

Нас осталось трое против троих, то есть шестеро, так что при потере еще двух человек, все равно с какой стороны, бой будет окончен, поскольку вакантных машин как раз четыре штуки. Доран сразу взял на себя обязанности командира, но в этом, на мой взгляд, уже не было особой необходимости, так как оба строя распались и пошло сражение “каждый сам за себя”. Доран тоже вовремя это сообразил и приказал окончательно разбить остатки нашего клина, занять орбиты по собственному усмотрению, а далее действовать по обстановке. Мне это, честно говоря, совсем не понравилось, поскольку автоматически предполагало принятие решений, а не выполнение командирской воли. Но особо сетовать или раздумывать времени не было, так что я вполне по правилам раскидал в уме координаты на троих, чтобы не мешать друг другу, после чего ушел в разгон и занял подходящую, на мой взгляд, точку. При этом между нами и противником образовался значительный разрыв, больше, чем дальность нерассеянного полета холодной плазмы. Бой затих, все пытались понять, как действовать дальше.