Александр Лидин - Льды Ктулху Страница 5

— Вы бы хоть напоследок девку не мучили, — встряла одна из пожилых женщин. — Посмотрите, что с ней сделали, ироды окаянные.

— А ты, старая блядь, заткнись! — рявкнул следователь. — А то не посмотрю на начальство, отдам дело на дознанку, вот тогда узнаешь, что такое небо в алмазах, — и вновь повернувшись к девушке, дернул ее за плечо. — Давай, вставай, кому сказал!

От всего происходящего Василия аж передернуло. «Пусть даже они враги народа, пусть готовы ударить тебе ножом в спину, а то и того хуже — плетут заговор, чтобы погубить товарища Сталина, но все равно… Это женщины. Нужно…» И тут в памяти его встала недавняя картина. Он наблюдал ее как бы со стороны. Вот он, а по другую сторону ведьма, колдунья — враг, под руководством которого бандиты бомбили банки и сберкассы. Сколько людей она погубила, скольких растлила своей магией. И все же Василия передернуло, когда он вспомнил, как, охваченный яростью, палил из револьвера в труп старухи.

Схватив девку за волосы, Валерий Федорович выволок ее в коридор.

— Куда ее теперь? В отдельную с койкой или в кабинет?

— С койкой? — удивился Василий.

— Ну, ты на ее сиськи так пялишься, может, ты развлечься решил.

— А что, у вас это принято?

Следователь ничего не ответил. Встряхнув несчастную, он буквально швырнул ее лицом на стену, и все еще держа за волосы, стал другой рукой запирать камеру.

— Ну, так как?

— В кабинет, — проворчал Василий. Валерий Федорович и в самом деле был прав. Он пялился на грудь девушки, вот только ее женские прелести его нисколько не интересовали. Его волновал амулет. Существовал ли он на самом деле или это еще одно колдовское наваждение? А может, его давно отобрал кто-нибудь из дознавателей или конвоиров. — И, кстати, ты ее дело сможешь отыскать?

— Поищем, — кивнул следователь, тычками гоня перед собой свою жертву.

Оказавшись в кабинете, Валерий Федорович усадил девушку на стул, развернул лампу так, чтобы свет бил ей прямо в лицо, а сам уселся на краю стола в ожидании чего-то.

— Ты дело обещал принести, — напомнил Василий. Следователь чертыхнулся и неохотно направился к двери. — Кстати, пока не ушел, скажи мне, как ее зовут.

— Катерина, то ли Ганина, то ли Ганская. Сейчас ее бумаги принесу, посмотрим, — и исчез за дверью.

В первую очередь Василий отвернул к стене лампу, а потом сел за стол, не спуская с девушки взгляда. Было в ее внешности что-то надломленное, отрешенное.

— Я оперуполномоченный Третьего Особого отдела госбезопасности, — начал Василий. — И я хочу, чтобы ты, Катерина, рассказала мне про одну вещицу…

Девушка не шелохнулась.

— Ты слышишь меня? — он протянул руку, желая хоть как-то привлечь ее внимание, дотронутся до ее плеча. Но она отдернула руку.

— Слышу, — сквозь крепко сжатые губы выдавила она.

— А раз слышишь, то расскажи мне об амулете, что носишь на груди, безделице с осьминожкой.

Девушка молчала.

— Ты будешь говорить?

— А снасилуйте меня снова все разом, может, чего и скажу, — огрызнулась она.

Василий зло хмыкнул. Он прекрасно знал, как порой обращаются с подследственными, а посему ему пришлось в очередной раз напомнить, что перед ним не невинное создание, а опасный враг, ловко замаскировавшийся в овечью шкуру.

— Не надо мне тут на жалость давить, лучше сразу скажи, будешь говорить или нет. А то вот он придет, — Василий кивнул в сторону двери, — и тогда он станет задавать тебе вопросы, а не я.

— Хорошо, — все так же сквозь крепко стиснутые зубы произнесла девушка. — Чего вам рассказать. Да, я английская шпионка, передавала информацию, порочащую…

— Меня это не интересует, — четко выговаривая каждое слово, продолжал Василий. — Ты должна рассказать мне то, что я хочу знать. У тебя есть амулет с осьминожкой?

Девушка кивнула.

В этот миг с грохотом открылась дверь, и в кабинет ввалился Валерий Федорович. Ловким движением он метнул Василию толстую папку дела.

— Вот оно. Я был прав, перед нами Ганская Катерина Ивановна. Дочь белого офицера, английская шпионка, участвовала в организации готовящей заговор против товарища Сталина. Осуждена, согласно статье пятьдесят во…

Василий отмахнулся. Вновь развернув лампу, он неторопливо развязал папку и стал просматривать бумаги дела. Анкета общего содержания, донос соседки, вузовская характеристика, характеристика из заводского управления, где Катерина работала до ареста, стенограммы допросов… Ничего, что могло бы его заинтересовать.

— Итак, Катерина Ивановна, я повторяю свой вопрос: носите ли вы амулет с осьминожкой.

— Да чего тут спрашивать? — рука следователя метнулась к груди девушки. Почти сразу нащупав под одеждой что-то твердое, следователь резко дернул рукой, и тут же перебросил на стол небольшой металлический медальон странной формы с обрывками кожаного ремешка. — Чего ты, Василий, с ними церемонишься?

Того аж передернуло от отвращения.

— Потому что у меня задача не поставить ее к стенке, а узнать правду! Потому что мне неинтересно, с каким из государств Антанты она сотрудничала! — взвился Василий.

Но Валерий Федорович, похоже, нисколько не обиделся. Вместо этого, выдержав должную паузу, он настоятельным голосом произнес:

— А надобно этим интересоваться, Василий Архипович. Ох, надобно…

Василий опустил взор. «Надо успокоиться», — сказал он себе. И пытаясь взять себя в руки, он какое-то время сосредоточенно разглядывал лежащий перед ним кусочек металла. Да, это был именно тот медальон, который показала ему колдунья. Именно его в грезах он снимал с груди мертвой девушки. Однако теперь подобное мародерство ему не грозит. Девушка была пока еще жива, а значит, он может изъять у нее медальон с протоколом, по всем правилам.

— Слушай, Валерий Федорович, — заговорил он, почувствовав, что вполне может совладать с собой. — Я тебя еще раз напрягу. Я эту вещицу заберу, а ты потом оформи ее как изъятие, как положено.

— Да зачем тебе эта морока. Так бери.

— Если я прошу, значит так оно нужно. Скажем, ты проверял дела осужденных, заметил какую-то неточность, решил подстраховаться, чтобы, не дай бог, пролетарский меч правосудия не совершил грубейшей ошибки, вызвал подозреваемую, увидел у нее на шее эту цацку и решил проявить бдительность, благо Третий Особый под боком. А там глядишь, если из этой железки чего выгорит, может, и премию получишь.

— Хитрый же ты гусь, Василий, — усмехнулся следователь. — Ну, хорошо… — однако договорить он не успел. Совершенно неожиданно Катерина рванулась со своего места, пытаясь схватить амулет, лежащий на столе.

— Это мое! Отдайте! — завопила она.

Однако Василий оказался проворнее. Ловким движением он смел амулет на пол и швырнул девушку на стол, сильно заломив ей руку.

— А я смотрю, ты проворен, брат, — восхищенно произнес следователь.

— Заткнись, — сквозь зубы прошипел Василий. — А ты… — обратился он к девушке, постепенно ослабевая захват. — Ты садись на свое место и выкладывай об этом амулете все, что знаешь.

Потом он наклонился и поднял амулет.

— Итак, я слушаю…

— А что говорить? — голос девушки звучал обиженно. — Это последнее, что у меня от родителей осталось. Мне его отец привез из экспедиции.

Василий повернулся к следователю.

— Все может быть, — пожал он плечами. — Ее отец морским офицером был. Ежели что относительно его плаваний интересует, то это надо в Адмиралтействе узнавать, если, конечно, они бумаги все не пожгли. Он сам из бывших. Судя по материалам дела, долго притворялся, втирался в доверие, ну а сам вредительством разным занимался…

— Все вы врете! — фыркнула Катерина.

— А ну заткнись!

— Подожди ты, — тормознул следователя Василий.

— А куда он тогда плавал, не знаешь? — вновь повернулся к девушке Василий.

Она отрицательно помотала головой.

— Куда-то далеко. Тихий океан, остров Пасхи, льды… Папа говорил, что если долго смотреть на эту каракатицу, то начинает казаться, что ее щупальца шевелятся…

— Что еще вспомнишь?

— Не знаю. Отец говорил мне беречь этот медальон. Говорил, что это — амулет, защищающий от Зла… Только я сколько ни молилась ему, мне так ничего и не помогло.

— А разве тебя не учили в гимназии, что Бога нет, а молиться — зря время терять? — ехидно заметил следователь.

— Погоди, — остановил его Василий. — Тут все может быть посерьезнее. — Он вновь повертел в руке крошечный кусочек металла. Бляшка и бляшка. Ничего особенного. Понятно, почему ее до сих пор не отобрали. — И все-таки постарайся припомнить. Может, была какая-то история, связанная с этим амулетом. Ну, хоть что-то, за что можно было бы зацепиться?

Девушка долго молчала, а потом неожиданно заговорила тихо-тихо, так что едва слышно было.