Галина Манукян - Дикторат Страница 5

Я с опаской высунула голову наружу. Никогошеньки. Ветер свободно гулял по пустому пространству. Стены практически отсутствовали, лишь позади меня и слева этаж был частично закрыт причудливой кладкой. По краям уходили вверх арматурные столбы-скелеты. В серые плиты высоченного потолка упирались прямоугольные колонны с хорошо сохранившимся кафелем. Здесь не было ни обломков мебели, ни людей, только чудом проросшая в грязи трава. Я прислушалась. Тихо, как в Мертвых скалах. И все-таки, где я?

Оглядываясь и держась поближе к колоннам, чтобы можно было спрятаться при случае, я пошла по замусоренному бетонному полу, на котором местами, будто лишаи на облысевшем звере, виднелись остатки вздыбившегося, прогнившего паркета. Добравшись до самого края, я ухватилась за арматурину и посмотрела вниз. Чувство страха и разочарования охватило меня. Увы, духи не перенесли меня домой, я узнала площадь, через которую меня притащил Эдэр, хоть она и казалась крошечной отсюда. Пара малюсеньких псидопсов тянули красную повозку к площади, сновали туда-сюда мелкие, как муравьи, люди. Бежали куда-то глоссы с игрушечными на вид копьями. Не меня ли искать? «Давайте-давайте, подошвы не сотрите», – хмыкнула я.

Серые и желтые ленты дорог пересекали утопающие в зелени развалины мегаполиса. Прямо передо мной выстроились дома – целые и полуразрушенные. Через оконные проемы виднелись кусты, трава и корявые деревца. Снаружи по трещинам в стенах расползались лианы. Судя по всему, глоссы занимали только нижние этажи, как и мы.

Справа застыл в дымке синеватый вулкан. Надо же, как близко! Я его с наших гор видела – махонький, словно бугорок, в знойном мареве. А тут можно было разглядеть даже неровные бока, поблескивающие, как угольки на солнце. Сейчас вулкан дремал тихо и молчаливо, но когда я была маленькой, он нет-нет, да выдыхал клубы сизого дыма на все небо. Однажды до нас ветер донес облако едкого пепла, дышать было нечем. Зато потом пепел осел, и следующей весной куда богаче степь зелень уродила. Иногда вулкан «ворочался во сне», и тогда земля начинала трястись, разнося во все стороны тревожный гул.

Акху говорил, что в далекие времена здесь были равнины и болота, а зимой землю покрывал белый холодный песок, и даже летом не бывало особо жарко. Не то, что сейчас. Людей раньше жило тут – пруд пруди. Красивых, холеных и очень богатых. У них так много воды имелось, что ее даже по специальным трубам каждому в дом подавали – горячую и холодную! Я считаю, все это сказки для маленьких. Разве такое возможно?

Прошлые люди совсем перестали почитать Высших и вечно были всем недовольны, что бы им ни давалось: одежда, вещи разные, самоходные повозки… И однажды духи разъярились. Сначала они долго сотрясали землю, нещадно убивая напыщенных человечков. Повсюду трескалась земля, и на глазах вздымались горы – те самые, что окружают теперь Глосский Дикторат. А в одном месте – говорят, там, где жили самые богатые, – внезапно вырос вулкан. Он принялся извергать лаву и пепел до тех пор, пока прошлых людей почти не осталось.

Горстка выживших – тех, кто видел все своими глазами, запомнили урок и научили детей чтить духов и поклоняться им. Ни у степняков, ни у глоссов, ни у химичей или любильцев нет никого главнее жреца, ведь только у него есть дар слышать голоса Высших. А им принято подчиняться, даже если не очень-то и хочется. Мне тут же стало стыдно: чего я злилась на отца? Как он мог противиться тому, что велел Акху?

Сердце защемило. Я повернула голову в другую сторону, ветер коснулся моих щек и украл платок, понес его, будто птицу, над улицами. Прямо за городом раскинулось зеленое море леса, ущелье и горы. А где же озеро? Не видно… Подальше отливали рыжим холмы. Я прищурилась: отчаянно хотелось принять за родные места те бледно-желтые пятна, а черные пунктиры вокруг – за наши скалы. Я убедила себя, что вижу край солончаков, хоть это, скорее всего было и не так. Однако сердце забилось сильнее: там все мои, там мама, которая меня любит. Ей и говорить не надо было об этом, я просто знаю, что любит. Разве не любовь, когда тебе в голодное время подсовывают кусочек получше, когда в холодной ночи отдают платок – лишь бы тебе было теплее, а если грустно, делают ту вкуснятину из корешков? А я даже не попрощалась с мамой нормально! Захотелось плакать. Какими глупыми показались сейчас наши разговоры с Шеской о том, что жизнь в солончаках – хуже некуда. Сейчас она представилась мне райской. Отдала бы все, чтобы вернуться домой.

Обойдя по краю весь этаж, я поняла, что перескочить на другое здание не удастся, – разобьюсь в лепешку. Я вздохнула и стала рассматривать руки. Что в них не так? Отчего я могу творить странные вещи, прикоснувшись то к одному, то к другому? На всякий случай дотронулась до бежевой плитки на колонне. Ощутила приятную прохладу, и всё. Провела ладонью по полу – ноль. Коснулась пальцами проволоки – покалывание стало чуть ярче. Ага! То бишь мне нужен металл, чтобы мой странный дар проснулся?

На полу не валялось ничего такого, что можно было бы оживить – ни железок, ни разных штучек прошлых людей. Я переходила от одной мусорной кучи к другой, пытаясь обнаружить в гнили и трухе что-нибудь для защиты. Оружие лишним не бывает, плохо только, когда нет никакого. Как бы старательно я ни копалась, ничего полезного найти не вышло, если не считать жирного паучка, который так приятно хрустнул панцирем на зубах. Жаль, больше не было.

Наконец, в углу, прямо возле лестницы я раскопала черную пластиковую штуку, от прикосновения к которой на ее краях что-то зашипело, заискрилось. «Чудно! – решила я. – Не убить, так напугать. А потом драпать со всех сил». Едва я услышала подозрительный шум сзади, как тяжелая лапа опустилась на мое плечо и стиснула его до боли. Я ойкнула. Знакомый голос прорычал:

– Хэйдо! Где может быть чумашка? В мусорной куче, конечно!

Лапа потянула меня вверх, чуть ли не выдирая мышцу и кости, я скривилась и ткнула новой штукой в голое предплечье.

– Черт! – вскрикнул от неожиданности гигант и выпустил меня.

Я присела и юркнула между его ног вниз по лестнице. Но через пролет столкнулась лоб в лоб с тремя плечистыми воинами.

Глава 4

Эдэр тащил вниз по ступеням почти невесомое, грязнющее недоразумение в лохмотьях, которое видимо шутки ради назвали женщиной. Да уж, женщина… Козам на смех!

Таких наглых еще встречать не доводилось ни среди глосских девиц, ни среди присланных наложниц. Первые были чопорны. Вторые – робки и послушны, как тельные коровы. Но эта! Называется, заняться было нечем, пустили в дом ядовитую крысу. Поразвлечься…

Даже забавно, что жирный сынок казначея не отказался сразу от такого «лакомого куска» с запахом козлиной шкуры. Может, теперь поймет, что чумашка с черными сальными космами не только грязная и вонючая, но к тому же еще проворная, хитрая и со странностями, а, значит, забот доставит больше, чем удовольствий?

Хмыкнув, Эдэр сжал покрепче тонкие запястья пленницы – она и сейчас пыталась трепыхаться. Его рыка и встряхивания за шкирку хватало только на пару пролетов, и опять беспокойное создание принималось изворачиваться, зыркая темными своими, с синеватыми отблесками глазищами так, словно старалась прожечь насквозь.

Гигант усмехнулся: а ведь с такой станется! Кто знает пределы ее дара? Чумазая девчонка за пару часов пребывания в мегаполисе уже отметиться успела! И это было интересно… А значит надо во что бы то ни стало ее заполучить – чтобы выяснить: чем еще отметили духи соленую, и с какой целью. Ведь у всего есть цель и причина, – считал Эдэр, – даже если ни он сам, ни окружающие этой причины пока не поняли.

Не зря же четыре луны назад помеченный огромной силой паренек ворочал глыбы разрушенного здания. Вроде бы просто подвинулся рассудком и через три дня после того, как обнаружился дар, высох, словно выжатый до жил невидимой лапой, но… В открывшемся лазе Эдэр с отрядом наткнулись на чудом сохранившиеся книги. Чего там только не было: учебники, рассказывающие, как устроен человек, карты и даже яркие изображения прошлых городов!

Жрец мгновенно приказал все сжечь: мол, что духами проклято, принесет беду снова. Но Эдэр утаил кое-что для себя. Да, у него была своя тайна – гигант умел читать на языке прошлых людей. Пусть это было дозволено только жрецам, остальным – строжайше запрещено. Впрочем, желающих особо и не было.

Конечно, Эдэр научился читать не сам. И человек, посвятивший его в эту науку, был еще более вне закона, чем само умение читать… Однако сын командо вел себя осторожно и умел хранить секреты. В отличие от большинства соплеменников ему до всего было дело. Слишком много «почему» бурлило в его душе. Вокруг оставалось столько непонятного – того, что требовало объяснения. Ему хотелось разобраться! А жрецы, казалось, хотели, чтобы никто ничего не понимал. Это раздражало. Предметы, встречающиеся то тут, то там, явно имели иное, далекое от привычного, предназначение. Взять хотя бы странные двери, что за мгновение перенесли «душистую» чумашку чуть ли не на крышу здания.