Ответный удар (СИ) - Шу Алекс Страница 5

– А вам не кажется, что лазить по чужим вещам, нехорошо, – не удержался я. – Как-то это непорядочно выходит.

– Не кажется, – отрубил старик. – Ты сам посуди. Приходит молодой парень, говорит, что внук старого друга. Вид такой, словно его крепко били. За поясом ствол. В заднем кармане второй. И как я, по-твоему, должен на всё это реагировать? От излишней доверчивости меня жизнь давно отучила. Много моих друзей в могилах лежат из-за недостаточной бдительности. Да и у меня был случай…

Иван Дмитриевич замолчал, задумавшись.

Внезапно картинка перед глазами потеряла четкость, затуманилась и поплыла. Очередное видение накатило неожиданно, и моё сознание растворилось в событиях 35-летней давности…

«Лето 1943 года выдалось жарким. Девятнадцатого апреля вышло постановление Совнаркома о передаче особых отделов НКВД в ведение Народного Комиссариата Обороны и о реорганизации его в Главное управление контрразведки НКО „СМЕРШ“ для борьбы с антисоветскими деятелями, шпионами, диверсантами и другой агентурой немцев, ведущих в тылу Красной Армии террористическую и иную подрывную деятельность. А уже с наступлением июня пришлось, как следует поработать. Старший лейтенант Иван Березин вместе с боевыми товарищами занимался выявлением групп немецкой агентуры на территории Приморской оперативной группы. По данным УКР „СМЕРШ“ Ленинградского фронта летом немцы начали массовую переброску агентов именно на этом участке.

С разведшкол фашисткой разведки в Риге, Вентспилсе, окрестностях Таллина, мысе Кумна засылались диверсанты и шпионы, набранные из пленных красноармейцев, моряков Балфлота и идейных противников Советской власти, добровольно пришедших служить рейху.

Генерал-майор Александр Семенович Быстров, руководивший управлением контрразведки СМЕРШ по Ленинградскому фронту и его заместитель полковник Иосиф Лоркиш разработали план мероприятий по противодействию агентуре противника.

На передовой были выставлены секреты и засады. Работали патрули, проверяя всех подозрительных лиц. Были созданы и подготовлены 34 специальные поисковые группы, патрулировавшие населённые пункты, леса и побережье Финского залива. Сотрудники СМЕРШ действовали под видом крестьян, заготавливавших дрова и косивших сено, собиравших ягоды и грибы. Изображали красноармейцев, выписавшихся из госпиталей и следовавших в свои части. Пять человек под видом рыбаков находились в деревне Лахта. Две группы оперативников СМЕРШ работали на ленинградских вокзалах.

Старший лейтенант Иван Березин руководил двумя оперативно-поисковыми группами. Задача, поставленная командованием, была проста – патрулирование побережья и прилегающей к нему территории в районе Ладожского озера, от Коккорево до близлежащих поселков и населенных пунктов. В первую он назначил руководителем сержанта Семенова – невысокого кряжистого мужичка лет 45-ти, служившего в особых отделах НКВД с начала войны и отлично знавшего свое дело. Вторую возглавил сам. Группы должны были патрулировать побережье, разъехавшись в разные стороны на мотоциклах М-72, с пулеметами Дегтярева, установленных на колясках.

На подъезде к лесной опушке группа Ивана заметила трех человек. Двоих красноармейцев и одну девушку в гражданской одежде, бодро шагавших по дороге.

Увидев бойцов РККА, подъезжающих к ним на мотоцикле, троица остановилась.

– Глушков держи их на прицеле, на всякий случай, – тихо бросил Березин, рассматривая военных и девушку. Крепкий 30-летний ефрейтор кивнул, и плотнее перехватил приклад, направив пулемет на троицу.

На вид в красноармейцах и сопровождающей их девушке не было ничего необычного. Высокий парень лет 25-ти и плечистый дядька с угрюмым лицом с возрастом под полтинник. В гимнастерках и пехотных полевых погонах. У парня – погоны с красными нашивками: большой поперечной и меньшей продольной.

„Старшина“, – отметил Березин.

Хмурый мужик был рядовым.

Оба с вещмешками, закинутыми на плечи. Девчонка совсем молодая и достаточно привлекательная. Копна русых волос, вздернутый маленький носик, пухлые губки, большие голубые глаза, изящная миниатюрная фигурка в белом ситцевом платье с голубыми цветочками.

„Господи, как на Таньку то похожа“, – мысленно отметил Иван, „Вылитая“. Но младшая сестренка вместе с родителями, эвакуированная из Киева, сейчас жила в Казахстане и появиться в зоне боевых действий никак не могла.

– Тормози, – приказал Иван. Сидевший спереди за рулем рядовой Васюта послушно остановил мотоцикл и заглушил мотор, не доезжая метров пяти до троицы, перехватил висевший спереди автомат и красноречиво клацнул затвором. Березин неторопливо расстегнул кобуру, но пистолет доставать не стал. Он встал с мотоцикла, сместился вправо, чтобы не загораживать своим бойцам сектор обстрела, и сделал пару шагов вперед. Достал красное удостоверение со звездой и крупными буквами „СМЕРШ“, раскрыл его, предъявил военным, и приложил ладонь к козырьку фуражки:

– Старший лейтенант Иван Березин. Отдел контрразведки „СМЕРШ“ 30-ый стрелковый корпус.

Лейтенант и его подчиненные были в пехотной форме, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но сейчас Березин „засветился“ намеренно, внимательно наблюдая за реакцией военных и девчонки.

У парня и девушки ничего подозрительного Иван не заметил. А вот в глазах хмурого мужика на мгновение мелькнула растерянность. Лейтенант насторожился, но внешне остался деловитым и невозмутимым.

– Старшина 260-го полка 168-ой стрелковой дивизии Сергей Ильюшенко, – отрапортовал парень, отдавая честь.

– Рядовой 260-го полка 168-ой стрелковой дивизии Григорий Мещеряков, – козырнул хмурый мужик.

– Катя, просто Катя, местная я, – пискнула девчонка, вызвав улыбки у его ребят и Ильюшенко. Мещеряков остался таким же хмурым.

– Откуда и куда идёте? – Березин внимательно наблюдал за военными.

– А чего так строго, товарищ старший лейтенант? – улыбнулся молодой. – Свои мы. На Ораниенбаумском плацдарме воевали. Были ранены. Мне пару осколков вошли в грудь. Слава богу, на излете. А Гришу контузило, и он оглох малость. Морячки нас в Ленинград доставили. Лечились в госпитале на Энгельса. Раньше там школа была, а сейчас раненых со всего города свозят. После выписки на пару часов заехали к родственникам Мещерякова. Сейчас идем от них в Коккорево. Катюша с нами увязалась, ей к родичам нужно. Проводим девушку к родным, а потом на попутной машине до Ленинграда и на фронт. Туда транспорт постоянно ходит, уверен, нас подберут.

– Понятно, – на лице Ивана не дрогнул ни один мускул. – Значит так, старшина, берешь у Мещерякова книжку красноармейца и выписку из госпиталя, добавляешь к ним свои документы и передаешь мне. Не делая лишних движений. Рядовой остается на месте. У девчонки какие-то бумаги, подтверждающие личность есть?

– Нет, – мотнула головой Катя. – А зачем они нужны? До Коккорева товарищи красноармейцы проведут. А там меня многие знают.

– Товарищ старший лейтенант, – немного обиженно протянул Ильюшенко. – Всё понимаю, война, проверка. Но чего так сурово?

– Старшина, выполнять приказ, – рявкнул Березин. Пререкаться с военными он не собирался.

– Слушаюсь, – вытянулся парень. Военные достали из вещмешков документы, и через минуту Ильюшенко протянул стопку бумаг старлею.

Иван начал с документов Мещерякова. Развернул справку о ранении. Вроде всё нормально. Госпиталь № 258. Да, это тот самый на Энгельса. Названия частей тоже сходятся. Смотрим дальше. Контузия средней степени тяжести. Начальник госпиталя: подпись, Лифшиц А. В. военврач 1 ранга. Знаю Александра Владимировича. Отличный специалист и человек хороший. И подпись похожа. Если бойцы выдержат сегодняшнюю проверку, и мы решим их не задерживать, все равно нужно у него уточнить персоналии. Теперь книжка красноармейца. Особое внимание обращаем на скрепки. В начале войны немцы крупно прокололись. Подделывая советские удостоверения и документы для диверсантов и шпионов, делали скрепки из нержавеющей стали. А у нас они были железные и быстро ржавели. Много фашистских агентов в самом начале войны на этом засыпалось. Даже патрули их брали на первой проверке. Потом им кто-то из предателей подсказал. И они тоже начали использовать железные. Но Березин по привычке обращал внимание на эту деталь. Со скрепками всё нормально. Железные и немного проржавевшие. Записи стандартные. Не интересует. Теперь документы Ильюшенко. В справке из госпиталя тоже все, как и у Мещерякова. Только проникающее осколочное ранение правой половины грудной клетки. Глянем книжку красноармейца. Уроженец какого-то села в Ленинградской области. Пока ничего подозрительного. А вот это интересно. В графе „Грамотность и общее образование“ значится „Высшее. Мехмат. Ленинградский Индустриальный Институт“. И закончил в 1941-ом перед самой войной. Отлично. Сейчас проверим.