Сергей Извольский - Золотой шар Страница 5

«Кх-кх. Кх-кх», – девочка сидела отвернувшись к плюшевому медвежонку в изголовье. У медвежонка вместо глаз были пришиты пуговицы. Разного цвета – одна зеленая, вторая коричневая.

Олег почувствовал, как по ноге тянет горячей и мокрой влагой, быстро наполнявшей штанину и стекающей в ботинок.

Не отрывая взгляд от ребенка на кровати, Олег шагнул вперед.

«Кх-кх. Кх-кх», – девочка не обернулась, продолжая качать ножкой.

С трудом перебарывая оцепенение, Олег сделал еще несколько шагов и понял, что находится уже у рюкзака. Напрягшись, он с усилием оторвал взгляд от девочки и посмотрел вниз, себе под ноги.

«Кх-кх. Кх-кх», – продолжала поскрипывать позади панцирная кровать.

Медленно-медленно Олег наклонился и взял рюкзак за одну из лямок, мимоходом отметив, что вторая измазана в чем-то буром и до сих пор влажно поблескивающем, поднялся. Сердце его едва не остановилось, когда скрипнула одна из половиц.

«Кх-кх. Кх».

По всему телу изнутри в кожу впились ледяные иголочки страха.

«Кххх», – недовольно скрипнула кровать, и в пол мягоньким хлопком ударили подошвы сандалий. Сжавшись в ожидании и пытаясь втянуть голову в плечи, Олег не сдержался и негромко завыл. Когда раздался мягкий звук приближающихся шагов, он, опомнившись и напрягшись в последнем усилии, кинул рюкзак в сторону разбитого окна.

15 июня, день

Нилов Вадим, Санкт-Петербург

Люблю лето. А больше всего люблю июнь – земля еще не прогрета как сковородка, в воздухе нет загазованной тяжести июльской жары. Солнце светит почти весеннее, легкое, то и дело ветерок заблудившийся освежающе дунет. И настроение приподнятое сразу, стоит лишь подумать о том, что все лето впереди. Не то что в августе, когда каждый день как песок сквозь пальцы пробегает предчувствием надвигающейся промозглой питерской осени.

– Вадик! – вырвал меня из задумчивости окрик, и я чуть дернулся, а велосипед, на котором без рук педали крутил, вильнул.

– Ты чего орешь? – вскинувшись и схватившись на руль, посмотрел на едущего рядом Стаса.

– Ты здесь? – поинтересовался он, глядя на меня вопросительно, подняв одну бровь.

– Угу, задумался просто, – снова кивнул я и, потянувшись на ходу, зевнул. Тут же обернулся непроизвольно – навстречу, сверкнув глазками, проехали на роликах две симпатичные девчонки. Проводив глазами заметивших мой взгляд и засмеявшихся от этого девушек, снова повернулся вперед, объезжая кучу мам с колясками.

Рубчатые, агрессивные покрышки по-прежнему мягко гудели по ровному асфальту парковой дорожки, и, прислушавшись к несмолкающему Стасу понял, что все то время, пока я в себя уходил, он что-то рассказывал. Впрочем, Стас почти постоянно говорит, поэтому вряд ли я что важное пропустил. Да, точно не пропустил – мой друг сейчас рассказывал о каких-то посиделках, перемежая речь совершенно незнакомыми именами и фамилиями. Как будто мне это что-то говорит – какая разница, у Светы или Маши он в гостях был позавчера? Все равно ни одну не знаю.

– Так вот прикинь, она бухгалтер, а брат мой двоюродный менеджером каким-то работает. Семейное торжество, блин, на фиг я туда вообще приперся – чуть со скуки не помер! Лучше бы жену с ребенком одну отправил, сам бы дома в танчики погонял. Так вот родственнички у меня ботаники реальные, и друзья у них все такие же, – продолжал говорить Стас, – ну выпили мы там бутылку вина на всех, и, черт, давайте играть, говорят! Играть, епть, ты представляешь?! Мафия какая-то, крокодил, угадай слово… Блин, я там чуть кони не двинул от безысходности и ярости…

– Ярости? – удивился я.

– Ай, не парься, – махнул рукой Стас и, взъерошив свои непослушные волосы, даже передернул плечами. Вдруг он наехал на выбоину, неведомо как появившуюся в почти идеально ровном покрытии дороги, и на мгновение отвлекся. – Вот вышел я, значит, – продолжил Стас, в крутом вираже объехав очередную коляску, – от этих игр на балкон покурить, а там двое стоят, брата друзья. И начинают мне рассказывать, как они круто без жен на прошлых выходных оттопырились. Оттопырились, Вадик, они оттопырились! – снова всплеснул Стас руками. – Эти перцы выпили по четыре бутылки пива, а после заказали себе суши три набора и все съели! Геро-о-ои, – вычурно пафосно добавил Стас и снова взметнул руки к небу: – По четыре бутылки, Вадик, по четыре! Представляешь?! А потом суши три набора! Охренеть!!! – все еще картинно удивляясь, с хрипом добавил Стас, показывая свое изумление тем, как незнакомые мне парни оттопыриваться умеют.

Попадавшиеся навстречу люди оборачивались, провожая нас взглядами, но Стас не обращал внимания.

– Вот потом к столу возвращаюсь, смотрю на всех, и знаешь, даже завидую нам, что у нас такая молодость была. Есть что вспомнить, а? Все те, что за столом были… да эти еще… заг-заг, – Стас показал на обеих руках заячьи уши, сгибая указательный и средний палец, – мне еще говорят, что оттопырились! Я уж не стал им рассказывать, как можно оттопыриться…

– Ладно тебе, – пожал я плечами, не соглашаясь со Стасом, – поиграть в мафию или еще во что тоже неплохо по приколу. Мы уже повзрослели, Стас, безумное время в прошлом.

– Да я спорю, что ли? – вскинулся он, глядя на меня. – Просто что они внукам будут рассказывать? Четыре бутылки пива и три набора суши вдали от жен?

Не отвечая, пожал плечами – сам ведь за последний год, как с Машей встречаюсь, на семейных праздниках во всякие трезвые игры уже не раз играл. Тоже с улыбкой умиления, но без такого надрыва, как Стас.

– Черт, Вадик, да они за всю жизнь столько адреналина не получали, как мы за пару дней в юности! Да мы, когда вместе собираемся, можем до вечера вспоминать, и то половины не вспомним, что вытворяли!

– Ну это да, – покивал я головой слегка.

– Да хотя бы помнишь выходные, когда мы у деда ружье воровали?

– Чего? – удивился я. – Какое ружье?

– Когда ружье вынесли и увидели, что дом на соседней улице горит?

– А, это когда мы девчонку из огня вытащили? – вспомнил я – действительно, в деревню-то мы пришли у стасовского деда ружье своровать. Поохотиться хотели.

– Да, а потом еще три кости на троих сломали?

– Какое на троих? – удивился я. – У Лысого же только переломы были, мы так, с ушибами…

– Какая разница? – пожал плечами Стас. – На мотоциклах втроем ехали, кто виноват, что все кости у Лысого поломались? Нечего ему было тот забор собой ломать…

– Он-то не виноват, ты же рулил, – вспомнил я, как мы, уезжая от дома, куда уже пожарные приехали, в канаву по темноте втроем на двух мотоциклах убрались.

– Да не суть, – махнул рукой Стас, – просто смотри, за одни выходные украсть оружие, спасти человека из горящего дома, сломать три кости на троих, устроить гонки на каталках в больнице, нажраться чистым спиртом, который там же выменяли, поохотиться на куриц в чужом огороде…