Александр Быченин - Черный археолог Страница 50

Пьер прошел почти в центр зала и остановился в паре шагов от облаченной в традиционное кимоно девушки азиатской внешности. Та вежливо поклонилась, Виньерон склонил голову в ответ.

– Рада приветствовать господина в «Саду, дарящем блаженную прохладу», – с забавным акцентом прошепелявила официантка.

Никем иным она быть не могла – не сама же хозяйка вышла встречать рядовых посетителей? Народу в заведении было довольно много, примерно половина столиков занята, но практически непроницаемые для досужего взгляда перегородки создавали впечатление, что мы здесь одни. Очень оригинально. Общая зала, при этом кажется, что вокруг никого, только уютная беседка в глубине фруктового сада. И название соответствовало. Наверняка по-японски это звучало куда короче, но официантка специально перевела на интер, чтобы гайдзины оценили. Я-то уж точно оценил.

– Желаете столик? – поинтересовалась между тем девица, но Пьер отрицательно покачал головой.

– Передайте уважаемому господину Нобору, что Пьер Виньерон просит его о личной встрече.

– Непременно, господин. Пока пройдемте со мной.

Официантка еще раз поклонилась и посеменила по проходу влево. Остановилась у самой настоящей живой изгороди от пола до потолочной балки. За ней обнаружился уютнейший закуток со слуховым окном на потолке, деревянным столом и плетеными креслами, типа тех, что стояли на улице.

– Присаживайтесь, господа. Желаете чаю?

– Позже.

Девушка попятилась к выходу, отбивая поклоны, и скрылась за стеной растительности.

– Что теперь, патрон? Может, перекусим? Кухня тут традиционная или опять с местной спецификой?

– Успеешь, – отмахнулся Пьер. – Если Нобору придет, будет не до жратвы. И сомневаюсь, что мы тут будем беседовать.

– Как скажете, патрон.

Ждать пришлось не очень долго, минут десять, потом вернулась давешняя девица и пригласила нас в «чайный» покой. Виньерон одарил меня насмешливым взглядом – мол, что я говорил? – и мы перебрались из уютного закутка в куда менее удобную, на мой взгляд, комнату с очень низким входом. Впрочем, названию своему она соответствовала полностью – стандартная для тясицу, традиционного японского чайного домика, обстановка: голые стены, циновки на полу, ниша-токонома с курильницей и каким-то затейливым цветком в горшке, над ним свиток с рядком иероглифов. Вот окон в стенах не было совсем, но их отсутствие с лихвой компенсировалось остекленной крышей. В центре комнаты красовался низкий столик из лакированного дерева.

А ничего, симпатичненько. Хотя от пресловутой местной специфики никуда не денешься. Впрочем, главный зал с его переизбытком растительности легко сойдет за тянива – традиционный чайный сад, а вымощенная камнем тропинка от парковки до входа с успехом заменяет дорожку-родзи.

Здесь нас уже ждал плотный, похожий на кусок скалы пожилой японец, затянутый в банальнейший костюм-тройку. Дражайший шеф на его фоне совершенно не выделялся, в отличие от меня. Хозяин заведения коротко поклонился, мы ответили тем же, затем они с Пьером обменялись крепким рукопожатием, и господин Нобору жестом пригласил нас присаживаться. Взглядом отпустил официантку.

– Надеюсь, Пьер, ты не откажешься выпить со мной чаю? – пророкотал он, забавно скривив щель, которая заменяла ему рот.

Колоритный персонаж, между прочим. Именно так я и представлял себе высокопоставленного якудза: чуть за пятьдесят, крепкий мужик, обязательно лысый, со щеточкой седых усов, и обязательно – обязательно! – затейливый шрам на щеке. И стальные глаза. Новый знакомый образу соответствовал идеально. Даже улыбаться толком не умел – до того был суров.

– А сам как думаешь? – хмыкнул шеф в нарушение всех мыслимых традиций.

Или я чего-то не понимаю, или местная специфика очень уж специфичная. Или нам предстояла вовсе не чайная церемония.

– Что за паренек? – поинтересовался Нобору, пододвигая к себе коробочку с порошковым зеленым чаем.

– Мой помощник, Павел Гаранин, – отрекомендовал меня Виньерон.

Я склонил голову в коротком поклоне. Японец вернул любезность, не забывая ловко шуровать в общей чаше специальной бамбуковой мешалкой. Я про себя еще раз подивился – уж очень церемония получалась сокращенной. Да и традиция предписывала в процессе приготовления чая хранить молчание. Впрочем, хозяину заведения видней. И вообще, нечего со своим уставом в чужой монастырь.

– Слышал, ты в последнее время процветаешь, – заметил Нобору-сан в поддержание беседы.

– Не жалуюсь, – кивнул Пьер. – Дела идут хорошо. А вот дела – не особенно.

– «Больше всего мы гордимся тем, чего у нас нет», – ни к селу ни к городу процитировал Нобору.

Виньерон удивленно заломил бровь.

– Акутагава Рюноскэ, – пояснил хозяин заведения. – Я сегодня выбрал это изречение. Но ты до сих пор не выучил японский язык, поэтому я вынужден был сам прочитать. Давай не будем окончательно топтать традиции.

– Как скажешь, – пожал плечами мой шеф. – В этом году «пушинки» запаздывают, не находишь?

– Есть немного, – согласился японец. Побаюкал чашу с чаем в руках. – Как по мне, и хорошо. Терпеть не могу эту белую гадость. Хотя многие здесь сравнивают эти семена с лепестками сакуры. По-моему, никакого сходства. Только набиваются во все щели почем зря. Выметать замучаешься. – Заметив мой недоуменный взгляд, Нобору-сан пояснил: – Сейчас сезон цветения одного местного растения, название вам, юноша, ничего не скажет. Эндемик с соседнего континента. Очень похож на одуванчик, только крупнее и семян дает на порядок больше. Когда созревают целые поля этой гадости, при малейшем дуновении ветра поднимается самая настоящая метель. Без респиратора на улицу не выйдешь, моментально нос и рот забивает. Нигде этой напасти нет, только у нас, приносит высотными атмосферными потоками. Справиться не можем уже которое десятилетие. И один умник решил, если уж нельзя от этого явления избавиться, так давайте объявим его местной достопримечательностью. И объявили. Но я называю это хорошей миной при плохой игре, не более.

Закончив монолог, гостеприимный хозяин протянул чашу Виньерону. Тот извлек из-под стола платок-фукуса, аккуратно разложил его на левой ладони и принял посудину. Кивнул мне, вдохнул аромат чая и, глотнув, возвел очи горе. Ага, хоть что-то общее с классическим ритуалом. Пошарив под столешницей, я тоже обзавелся куском шелка и с соблюдением всех правил в свою очередь приложился к напитку. Давно я чайком не баловался, особенно зеленым. А ничего так, впечатляет. Может, Нобору-сан и не обращал внимания на мелкие детали, но дух церемонии был выдержан на все сто. Поставив чашу на столик, я аккуратно протер край специально приготовленной салфеткой и переправил сосуд хозяину дома. Формальности соблюдены, можно переходить к следующему этапу.